Вырвав находку у Мальгина, поставил аккордеонный ящик на край постамента, словно на стол, пошарил по брючным карманам. Щелкнула пружина выкидного ножа, в свете фонаря блеснула двойная заточка обоюдоострого клинка. Елисеев чиркнул лезвием по веревкам, прошелся взад-вперед по целлофановой упаковке, изрезав ее в лапшу. Он вытянул из-под ящика целлофан, расстегнул замочки и поднял крышку. В фанерном футляре, изнутри обшитым красным бархатом, лежал чемодан «Самсонит» из особо прочного пластика с наборным замком. От нетерпения движения Елисеева сделались резкими, нерасчетливыми. Он приподнял чемодан за ручку, вытащил из-под него аккордеонный футляр, столкнув его на землю, пнул с таким остервенением, что носком ботинка пробил толстый фанерный лист.
– Код? – голос Елисеева звучал хрипло. – Какой код?
Глава вторая
Мальгин посветил фонарем на Барбера. Лицо пленника было бледным и напряженным. Мальгин снова испытал чувство неосознанной близкой опасности. Он направил фонарь на чемодан.
– Две четверки, единица, – откуда-то из темноты ответил Витя Барбер. – И семерка.
Мальгин тронул Елисеева за плечо.
– Дай я осмотрю чемодан. На всякий случай.
– Отстань, – Елисеев ковырял грязными пальцами замок, поворачивал колесики, набирая комбинацию цифр, но почему-то никак не мог справиться с этим простым делом. – Сука, сейчас я тебя…
Елисеев нашел в кармане носовой платок, стер с пальцев песок и грязь, прошелся платком по наборному замку. – Светите сюда двумя фонарями, – приказал Елисеев. – Ни хрена не вижу.
Агапов и Мальгин встали за его спиной, направив фонарики на замок кейса. Барбер переминался с ноги на ногу где-то за их спинами, пыхтел сигаретой и шмыгал простуженным носом. Мальгин подумал, что на Барбера самое время надеть наручники, во избежание сюрпризов… То была вялая и, главное, запоздалая мысль. Почва вдруг провалилась под ногами. В ту же секунду Мальгин ослеп от яркой вспышки. Горячая волна обожгла лицо и шею, ослепила. Перехватило дыхание. Показалось, перед носом открыли заслонку раскаленной печи, жар вырвался, длинные языки пламени вылетели из топки мощным потоком, сбили с ног, повалил на землю.
Что– то треснуло, лопнуло возле самого уха. Мальгин почувствовал, что проваливается, летит куда-то. Он взмахнул руками, стараясь за что-то ухватиться, но не смог остановить своего падения. Уже на лету какой-то твердый предмет ударил его в грудь с такой силой, что в глазах потемнело, что-то острое, кажется, осколок бутылочного стекла, вонзился в левое плечо. Но Мальгин не почувствовал боли.
Он очнулся от озноба. Задрав ноги кверху, Мальгин лежал в вырытой яме, капли влаги падали на лицо, смешивались с кровью, сочившейся из брови, рассеченной осколком камня, стекали с подбородка на рубашку. Правый рукав пиджака пропитался кровью, сделался слишком таким тяжелым, что невозможно было поднять руку. Он повел плечами, выбрался из пиджака, подтянув ноги в груди, одновременно оттолкнулся подметками ботинок и ладонями от мокрой земли. Превозмогая боль, выбрался из ямы, попытался встать, но лишь приподнялся и опустился задом в грязную лужу. Который час? Сколь времени прошло с момента взрыва? Минута? Две минуты? Не больше, – решил Мальгин.
Кровь попадала в глаза, Мальгин стер ее рукавом, расстегнул манжету рубашки, дернул вверх рукав, наклонив голову, посмотрел на часы. Циферблат покрылся мелкими трещинками. Часы приказали долго жить… А ведь в инструкции, приложенный к ним написано, что эта уникальная вещица выдерживают удар двадцатикилограммовой кувалды. Он снова попытался встать на ноги, но из этой затеи ничего не вышло. Он подумал, что попусту теряет последние силы. Тогда Мальгин лег на правый бок, прополз метров пять, отделявшие его от ближайшей могильной ограды. Ухватился здоровой рукой за железный прут, медленно поднялся, сделал несколько неуверенных шагов вперед, привалился спиной к стволу дерева.
Сердце билось неровно, боль пульсировала в затылке, словно к шее подносили обнаженный электропровод. Мальгин стер кровь и огляделся по сторонам.
Один из фонарей, не разбитый, в рабочем состоянии, валялся на земле. Световой круг освещал белую могильную ограду, на которой головой вниз висел человек. Его пиджак, превратившийся в решето, еще дымился. На месте правой руки болталась короткая черная культя. Елисеев… Он стоял рядом с чемоданом, ему и досталось больше всех. Второе тело, напоминавшее бесформенную груду тряпья, лежало рядом с развороченным взрывом цоколем памятника, точно под плачущей девой, покосившейся на сторону, кажется, вот-вот готовой рухнуть на землю. Это Агапов. В момент взрыва он стоял в полушаге от Елисеева, за его спиной. И невольно заслонил Мальгина от взрывной волны и осколков.
Глаза уже привыкли к темноте. Теперь Мальгин смотрел в сторону главной кладбищенской аллеи и не верил своим глазам. Метрах в тридцати от него, за пеленой желтого тумана угадывалась человеческая фигура. Значит, Вите Барберу удалось, заманив их в смертельную ловушку, уйти живым и невредимым, не получить даже царапины. Понятно, он-то был готов к тому, что должно было случиться.
Человек стоял неподвижно, пристально наблюдая за Мальгиным.
– Барбер, тварь, – прошептал Мальгин.
Он вытер кровь, снова набежавшую на глаза, подняв предплечье, расстегнул ремешок подплечной кобуры. Правая рука действует, Мальгин готов уложить Барбера с одного выстрела. Сжав рифленую рукоятку пистолета, вытащил его. Оружие готово к стрельбе. Остается большим пальцем опустить предохранитель. Поднял руку, стараясь прицелиться, прищурил глаз. Кажется, человек не пропустил эти действия Мальгина. Подняв руку, Барбер погрозил кулаком, развернулся и быстро зашагал прочь. Мальгин, поймав на мушку абрис человеческой фигуры, нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел, вылетела стреляная гильза, человек побежал. Вытянутая рука дрожала, сделавшись непослушной, чужой.
– Стой, стой, сука, – крикнул Мальгин, хотя знал, что Барбер не остановится. – Стой…
Крик вышел слабым, едва слышным. Еще секунда и Барбер растворится в тумане. Мальгин выстрелил трижды. Человеческая фигура неожиданно прекратила движение и рухнула на землю. Мальгин перевел дыхание. Теперь пистолет казался ему слишком тяжелым, кажется, тяжелее пулемета… Рука опустилась, оружие выскользнуло из разжавшихся пальцев.
– Тварь, – прошептал Мальгин, он был готов разрыдаться от бессилия исправить собственные и чужие ошибки. – Блевотина… Он нас поимел, как детей…
Вдалеке, на краю кладбища слышались свистки и приглушенные дождем мужские голоса, ругань, отрывистые крики, лаяли собаки. Левая нога почему-то занемела, сделалась бесчувственной и больше не держала. Колени подгибались, он медленно осел на землю, вытянул вперед ноги, упираясь спиной в ствол дерева. И еще пару минут боролся с головокружением. Затем лег на бок, в жидкую грязь и подумал, что если не перевяжет рану, чего доброго изойдет кровью еще до того, как сюда приедет милиция и «скорая». Здоровой рукой он расстегнул ремень, дергая за пряжку, вытащил его из брюк. Нужно перетянуть плечо, используя ремень, как жгут.
