Минутой позже Мальгин, оглянувшись назад, не увидел ничего кроме грозовых всполохов над сопками. Накинув на голову капюшон прорезиненного плаща, он медленно шагал к поселку. В домах не светилось ни единого окна, не горели уличные фонари. Видно, поселок, как часто случалось в грозу, отключили от трансформаторной подстанции. Зато территория колонии, находящаяся в низине, была залита светом, как спортивная арена. С вышек прожекторами освещали не только жилую зону, спящие бараки и хозяйственные постройки, но и весь периметр запретки. Выли собаки, нагоняя тоску и беспокойство, ветер дул в лицо, в глаза попадали дождевые капли. Мальгин, увязая в грязи, покачиваясь из стороны в сторону, будто жахнул спиртяги вместе с водителем «КРаЗа», упрямо брел вперед.
Доковыляв до автобусной остановки на центральной площади, встал под жестяной навес, выкурил сигарету и двинулся дальше. Узкая улочка, огороженная глухими заборами, поднималась вверх. Мальгин, скользя подошвами бот по дороге, перешел на правую сторону, отсчитав пятый дом, остановился. Просунув руку между досками забора, повернул внутреннюю завертку калитки. Собак на дворе не держали. Мастер производственного обучения Дикун жил в низком некрашенном доме под двускатной шиферной крышей.
Мальгин постучал в среднее окно, подождал и постучал сильнее, настойчивее. С другой стороны кто-то отдернул ситцевую занавеску, к стеклу припечаталась бледная, как молодая луна, физиономия хозяина.
– Кто здесь? Кого черти пригнали? – мастер распахнул пасть в зверином зевке. – Ну, откликайся.
Вместо ответа Мальгин вынул из кармана плаща плоский фонарик, посветил себе в лицо.
– Зачем приехал? – мастер заговорил хриплым придушенным шепотом.
– Поговорить срочно надо.
– Тихо ты, детей разбудишь. Не о чем нам с тобой разговаривать.
– Я не пустой. С деньгами.
Минуту Дикун о чем-то раздумывал, наконец принял решение.
– Проходи в сени. Там не заперто.
Поплутав в темном дворе, Мальгин нашел лестницу, поднялся на крыльцо. Толкнув дверь, переступил порог и остановился в сенях, поставив сумку на огромный сундук, который, пожалуй, не сдвинешь с места и подъемным краном. Дикун был уже здесь. В левой руке он на уровне груди держал горящую керосиновую лампу, правую руку прятал за спину. С глазами, светящимися лунатическим блеском, босой, в несвежем исподнем он напоминал старосту чумного барака.
Разговор начался как-то невесело.
– Предупреждаю, у меня топор, – прошипел Дикун. – Только рыпнись, развалю башку надвое.
– А у меня в кармане ствол девятого калибра, – соврал Мальгин, опустив руку в карман плаща, он крепко сжал белого ежика на цепочке. – Кстати, я стреляю без промаха даже в темноте. На звук. Одно неверное движение – и уже завтра зеки сколотят тебе сосновый гроб.
– Что нужно? – повторил вопрос Дикун.
Теперь его голос сделался мягче. Он вытащил из-за спины топор и бросил его под лавку.
– Сегодня тебе повезло, – объявил Мальгин. – Потому что ты хорошо заработаешь, не ударив пальцем о палец. Я дам тебе тысячу долларов только за то, что ты посмотришь фотографии. И укажешь на человека, которого узнаешь на одном из снимков. А потом коротко расскажешь о нем, ответишь на пару вопросов. Расчет на месте.
– Тысяча – не цена, – прохрипел Дикун, который просто не мог не выжать из Мальгина максимально высокую цену. Глаза мастера загорелись ярче.
– Сколько хочешь?
– Две, – мастер проглотил стоявший в горле ком. – С половиной.
– Тебе снова повезло. Я сутки в дороге, торговаться с тобой сил не осталось, – уступил Мальгин. – Пусть будет две.
– А если я никого не узнаю на твоих фотографиях? Тогда как? – керосиновая лампа чадила и подрагивала в руке мастера. – С голой жопой останусь?
– Ты узнаешь. Я добирался сюда из самой Москвы, а не из соседней избы пришлепал. Ты обязательно узнаешь человека с фотографии.
– Ладно, пошли в баню. Побазарим.
Дикун поставил лампу на сундук, сунул босые ноги в галоши, снял с гвоздя ватник, натянул шапку из искусственного меха, что недавно спер из зоны. Одевшись, взял лампу и, держа ее впереди себя, спустился с крыльца.
Глава девятая
В бане, которую Дикун скатал из круглого леса на заднем дворе, было холодно и сыро. Экономя на дровах, мастер устраивал помывочный день для своей семьи не чаще трех раз в месяц. Устроились в предбаннике за столом, мастер, самодельным ножиком снял нагар с фитиля, поставил керосиновую лампу на подоконник. Ливень, который, видимо, зарядил надолго, выстукивал дробь по жестяной крыше, по мутному квадратному окошку, выходившему в заросли шиповника. Мальгин, покопавшись в сумке, вытащил портативный компьютер, присоединил батарею питания. Млечным светом загорелся монитор.
– А где же твои фотографии? – Дикун вытащил из кармана ватника мятую пачку папирос, чиркнул спичкой. – В Москве что ли оставил?
– Все фотографии здесь, в компьютере, – Мальгин пальцем показал на монитор. – Я буду показывать тебе одну карточку за другой. Твое дело смотреть, как телевизор смотришь. Понял?
– Чего тут не понять?
Усмехнувшись, Дикун снял с лысой головы пидарку и забросил ее в темный угол. К техническим достижениям он относился с долей недоверия и здорового скепсиса.
– Перед тем, как начать, давай договоримся, – Дикун выпустил облако зловонного дыма и помахал в воздухе ладонью, разгоняя его. – Ты мне сразу платишь. Вроде как аванс. Тысячу долларов. Ну, это чтобы я случайно не обознался, не перепутал одного человека с другим. Понимаешь? Вы меня уже кидали. Обещали сто верст до небес и все лесом. Сколько за побег Барбера сулили? Не помнишь? Зато я помню. Считай, вдвое меньше сунули. Я месяц с гаком от побоев отходил.
– Слушай, на твоем месте я бы не стал об этом поминать. Догадываешься почему? А насчет аванса… Будь по-твоему.
Мальгин вытащил бумажник, слюнявя палец, отсчитал тысячу долларов. Дикун сгреб деньги со стола, отвернувшись к окну, проглядел каждую банкноту на свет керосинки. Он выплюнул потухшую папироску, спрятал навар где-то за пазухой и уставился на монитор как удав на кролика.
– Начнем, – сказал Мальгин.
Он демонстрировал все фотографии, что накопил в своем архиве, который начал собирать едва ли не с первого дня работы в страховой фирме. Для начала вывел на экран фото сотрудников, бывших и настоящих, службы собственной безопасности компании «Каменный мост». В общей сложности сорок с два человека. Большая часть этих людей была уволена давно, остальных, Елисеев, проводя очередное сокращение, убрал из фирмы уже после трагической гибели брата, сократив штат службы безопасности всего до пяти сотрудников. Дикун, придвинул к столу табурет, ближе наклонился к монитору. Он тяжело сопел, будто воз за собой тащил, пускал папиросный дым и качал головой.
