По радио на волне местной станции передавали сводку криминальных происшествий за прошедшую неделю. Отец пырнул ножом ребенка, потому что надоело слушать, как трехмесячный малыш целыми днями плачет. Женщина трижды ударила ножом в печень инспектора горгаза, такую же молодую и привлекательную женщину, которая пришла, чтобы проверить подводку к плите, нет ли утечки. Хозяйка приняла инспектора за любовницу своего сожителя. И дальше в таком роде. Тихонов доел второй бутерброд, когда солнце скрылось из виду, оставив на небе оранжевые и бурые полосы.
Машины, встречные и попутные, попадались редко, а федеральная трасса, проложенная между бескрайних полей, не самая плохая дорога. «Жигуль» на скорости восемьдесят пять километров идет уверенно. Тихонов вытащил из кармана сумки мобильник, набрал номер и, когда услышал голос Радченко, сказал:
– Я обещал позвонить, и я звоню. Все нормально. Те хмыри, что пасли меня в городе, исчезли без следа. Когда я выходил из гостиницы, поблизости не было ни парней с крестами и цепями, ни их тачки.
– Уже легче, – ответил Радченко. – А у меня новости. Только что по электронной почте пришло сообщение из Москвы. Ты ведь сидишь? Отлично. Не придется падать. Пишут, что брат Дунаевой жив. Прикинь хрен к носу: застрелили и похоронили не того человека.
– Что за источник? – хмыкнул Тихонов.
– Наверняка милицейская утечка. Или кто-то из наших платных осведомителей притащил это известие в клюве. Пишут только, что информация заслуживает доверия. Поскольку получена из надежного источника. Теперь моя задача найти не зеленую тетрадку с записями, а парня. И поговорить с ним по душам. Если убийца не он, наша контора вытащит Петрушина из этого дерьма. А если он… Ну, мы сделаем так, что срок дадут ниже низшего предела. Или отправят в дурку на лечение.
– Всегда так: я уезжаю, когда начинается самое интересное, – хмыкнул Тихонов. – По жизни мне достается одна рутина. Достань то, принеси то…
– Это наше с тобой не первое дело и не последнее, – сказал Радченко. – Ты увидишь все самое интересное. Но не в этот раз.
– Где же тогда Петрушин? Столько времени прошло, а он так и не нарисовался.
– Где-то скрывается, – ответил Радченко. – И, мне кажется, нутром чую: этот парень найдется в своей избушке на лимане. В тех местах можно прятаться годами. И ни одна собака на след не выведет, потому что вокруг сплошные болота. Десятки километров гнилых непроходимых болот. Ни менты, ни бандиты туда не сунутся.
– Что ж, желаю удачной охоты. – Тихонов попрощался и дал отбой.
* * *
Он лишь на секунду оторвался от дороги, чтобы бросить трубку на пассажирское сиденье, когда мимо на полной скорости пролетел «ниссан» и через мгновение скрылся за поворотом. Тихонов, ничего не заметив, прибавил громкость приемника, потому что начали крутить музыку в стиле ретро. В зеркальце он увидел темный джип, быстро сокращавший дистанцию. Тихонов прибавил газу, но джип не отставал. Пришлось увеличить скорость до ста десяти, по такому шоссе из попиленного «жигуленка» больше не выжать. Теперь Тихонов видел впереди фонари «ниссана», шедшего в правом ряду. Пришлось перестроиться в левый ряд, но «ниссан» повторил маневр, преграждая путь. Тихонов вдавил в пол педаль газа, пытаясь обойти машину справа, но иномарка, резво вильнув, заняла ряд. Чтобы избежать столкновения, «жигуль» притормозил.
Тихонов дотянулся до телефона, набрал номер Радченко и крикнул в трубку:
– Я примерно в ста километрах от города. Тот самый «ниссан» и «джип-чероки» взяли меня в коробочку. Те же самые персонажи, черт бы их… Берегись этих парней, если встретишь. Дима, не уходи со связи.
Тихонов, не нажимая кнопку отбоя, бросил телефон на сиденье. Притормозил, но джип, пристроившийся сзади, толкнул его в бампер. Если память не изменяет, до милицейского поста около двадцати километров. Не дотянуть. Теперь Тихонов заметил, как его догоняет третья машина, тоже иномарка. Тачка поравнялась с «жигулем», опустилось заднее стекло. Ударил выстрел, второй, третий… Тихонов, не выпуская руля, вжал голову в плечи и повалился боком на пассажирское сиденье. Пуля ударила в левое плечо, чуть выше локтя, срикошетила и пробила крышу. Еще одна пуля вошла в левую ногу выше колена, вырвав кусок плоти, застряла в пассажирском сиденье. Сверху посыпалось битое стекло. И все стихло.
Тихонов выпрямился, чувствуя боль и немоту, медленно охватывающую ногу. Стрелок в машине перезаряжал пистолет. Сейчас он пальнет по колесам, а когда «Жигули» съедут в глубокую обочину, его просто добьют, пустив пулю между глаз, а потом сожгут машину. Джип ударил сзади, сталкивая машину с дороги. Был слышен голос Радченко, доносившийся из трубки:
– Игорь, ты жив? Что происходит?
Стекло машины, идущей справа, опустилось ниже. Еще пара секунд и… Тихонов скорее угадал, чем увидел темную полосу грунтовки. Он резко вывернул руль. Съезжая с асфальтовой дороги, машина подпрыгнула так высоко, что Тихонов задел головой потолок. Заскрипели покрышки, тачка наклонилась, но каким-то чудом осталась на колесах. Тихонов перевел дыхание. Раненая рука еще слушалась, с ногой хуже. Брючина пропиталась горячей кровью, в ботинке хлюпала густая жижа. Но это пустяки, и боль он вытерпит. Но вот немота, от лодыжки до паха наполнявшая ногу, это хуже.
Тихонов прижался грудью к баранке, нащупал в сумке рукоятку ТТ, бросил его на сиденье, чтобы был под рукой. Дорога шла между кукурузными полями, «Жигули» трясло и бросало из стороны в сторону. Через пробитое пулями лобовое стекло петляющая дорога видна плохо, фары выхватывают из темноты крутые кочки, на которых легко сломать подвеску. Силуэт темного джипа почти не виден. До него всего метров сто или того больше. Если отрываться от погони, то лучше всего сейчас. Тихонов вывернул скользкий, замазанный кровью руль, пустил машину по кукурузным зарослям, выключив фары и габаритные огни. Теперь – впереди лишь темнота и неизвестность, зато шанс уйти возрастает на порядок.
– Игорь, скажи что-нибудь. – Голос Радченко, доносившийся из трубки, почему-то казался близким, будто он сидел рядом и кричал в самое ухо. – Игорь, слышишь меня?
– Слышу, – прохрипел Тихонов. – Меня подстрелили. Стараюсь уйти через кукурузное поле.
– Где ты находишься?
Из последних сил Тихонов вцепился в скользкую баранку, стараясь удержать ее. Но, несмотря на все усилия, руль вырывался из рук, пальцы сделались слабыми, чужими, будто замороженными. А левой ногой невозможно было даже пошевелить. Тихонов подумал, что хорошо бы тормознуть. Пока преследователи потеряли его след, надо хотя бы наспех перевязать раны, чтобы остановить кровотечение. Еще хотя бы километр или два – и он остановится. В аптечке есть бинты и антисептик.
В следующее мгновение машину подбросило вверх, «Жигули» поднялись над землей, рухнули куда-то вниз, в темноту, передком ткнулись в склон канавы. Тихонов пришел в себя через пару минут. Из разбитого носа шла кровь, грудь болела – кажется, при ударе о руль он сломал ребра о баранку. Он повернул ключ в замке зажигания, но движок не завелся. Тогда Тихонов, раскрыв дверцу, выбрался из салона, сжимая пистолет в одной руке, прополз метров пять и ткнулся носом в землю, потеряв сознание.
