Радченко осмотрелся: отмель пустая, даже неугомонный Федосеич куда-то сгинул. Такого момента можно ждать неделями – и не дождешься. Стянув с себя фартук, Радченко быстро зашагал к бараку. Остановившись перед художником, достал из кармана сигареты, которые приберег ради такого вот случая.
– Кури, – сказал он.
Петрушин вытянул сигарету, щелкнул зажигалкой и впервые глянул на незнакомца осмысленным взглядом.
– Ты кто такой будешь? – затянувшись, спросил он. – Из города?
– Выслушай меня, – заговорил Радченко. – Времени на разговор почти нет. Поэтому постараюсь кратко. Я адвокат из Москвы. Твоя сестра наняла меня, потому что я иногда занимаюсь делами, которые… ну, выходят за рамки адвокатской практики.
– Она знает, что я жив? В газетах писали…
– Хрен с ними, с газетами. Короче, я тебя нашел. И теперь должен вытащить отсюда. И доставить в Москву. Я работаю в серьезной адвокатской конторе, которая обеспечит тебе защиту и юридическую поддержку. Обещаю, мы отмажем тебя от этой истории с зарезанными бабами, потому что у ментов нет против тебя ничего серьезного. Только косвенные улики. Все их обвинения развалятся в суде, если я один раз чихну. Теперь надо подумать, как намылить лыжи.
– На той неделе четверо мужиков так и поступили. Ушли в бега, потому что поняли, что в конце сезона вместо расчета могут получить по пуле. И я знаю, где их похоронили. Могу место показать.
– Подожди. Это же рыболовецкая артель, а не военно-полевой трибунал. Как я понял.
– Ты ни хрена не понял. И не старайся ничего понять. Может быть, целым останешься.
– Нам надо уходить, – повторил Радченко. – Давай хотя бы обсудим все это дерьмо. Выходи из барака сразу после полуночи и жди меня возле сарая, где дизель. Там нас никто не услышит. Понял меня? Если уходить – то сейчас. Чем дольше мы здесь проторчим, тем меньше сил останется. Работа, блин, на износ.
Кто-то толкнул Радченко в спину. Оказалось, вернулся охранник.
– О чем базар?
Человек поправил фуражку на голове и недобро прищурился. Пришлось угостить сигаретой и этого типа. Прикурив, он снял с плеча ремень карабина и жадно затянулся.
– Фирменные, что ли?
– Вроде бы, – кивнул Радченко.
– Дай-ка посмотреть. – Он взял пачку, в которой оставалось еще пять сигарет, осмотрел ее со всех сторон, сунул в карман и сказал Диме: – Все, работа ждет. Перекур окончен.
На обед охране и работягам достался тот же суп, что хлебали утром. Не слишком аппетитный, пересоленный, но сытный. Радченко, выполнявший обязанности дежурного, перемыл миски и ложки. Сполоснул лицо теплой водой из рукомойника и сказал Федосеичу, что сейчас вернется. Натер на ладонях кровавые мозоли, а в бараке он видел пару старых рукавиц.
Рукавицы и вправду валялись под нарами. Сунув их за пояс и убедившись, что вокруг никого, Радченко залез под соломенную подстилку. Вытащил спрятанные накануне бритвенное лезвие и кусок веревки. Лезвие он завернул в клочок бумаги и опустил в карман вместе с веревкой. Вскорости Таран, как и обещал, наверняка позовет его в свою палатку и опять пристанет с расспросами: кто ты и откуда? Если рассказ окажется неубедительным, все может закончиться плохо. И гораздо раньше наступления первых заморозков. А это обидно.
* * *
Безмен и Шест не успели переругаться, когда из зарослей выбрался Купцов. Он не выглядел усталым, словно все это время пролежал на диване. След вездехода привел дядю Вову к лагерю, где он насчитал пяток работяг и четверых вооруженных карабинами и ружьями охранников.
– Там они. – Купцов вернул фотографии Радченко и Петрушина. – Их рожи в бинокль я хорошо рассмотрел.
– Точно, там? Оба? – Безмен не мог поверить в удачу.
– Чего ты все время переспрашиваешь? – Дядя Вова скинул сапоги и стал разматывать мокрые портянки. – Я же сказал: оба на месте.
Повесив портянки на просушку, Купцов подробно рассказал о своих похождениях. Ходу до того лагеря час с небольшим, а то и меньше. Он быстро покрыл расстояние, вышел к песчаной отмели, на которой стоят три небольших барака, несколько армейских палаток и кухня. Тарахтит мощный дизель, от которого воняет хуже, чем от тухлой рыбы. Дядя Вова долго нарезал круги возле лагеря, пока не выбрал удобную точку с подветренной стороны. Наблюдателя скрывают камыши, а песчаная отмель проглядывается отлично.
Поначалу он решил, что попал в рыболовецкую артель, точнее, коптильный цех, где перерабатывают рыбу. И вправду, вскоре подошел вездеход, машина, похожая на бронетранспортер, только вместо колес или гусениц – огромные баллоны высотой в человеческий рост. Машина тащила за собой деревянные сани без полозьев, груженные рыбой. И дядя Вова пришел к окончательному выводу, что перед ним коптильня. Вездеход остался стоять посреди отмели, рыбу разгрузили, потом ударили молотком в подвешенную на цепи железяку, давая знак к началу обеда. Работяги расселись за столом. В этот момент дядя Вова разглядел физиономии Петрушина и Радченко.
После обеда вездеход скрылся в зарослях камыша. А дядя Вова, продолжив наблюдение, решил, что если это и артель, то не рыбацкая и не браконьерская. Какого черта рыбакам прятаться в камышовых зарослях за пять километров от моря. Где их сети и снасти? Тащить сюда рыбу дорогое удовольствие. Да и той рыбы, что привезли, едва хватит на прокорм мужикам. Дядя Вова пошел по следу вездехода и наткнулся на огромную плантацию марихуаны, кусты вымахали в человеческий рост. На многих уже появились семена.
Тут все встало на свои места, ясно, что это за артель и почему псевдорыбаки забились в такую глушь. Марихуана – сорняк, который растет где угодно. А здесь, на лиманах, при жаре и безветрии, она входит в силу не за восемь месяцев, как обычно, уже месяцев через шесть появляются первые цветы и семена. Отличное место: растения не нужно удобрять, потому что земля жирная, плодородная, воды вдоволь. Рабочие на плантации срезают кусты, доставляют их в лагерь. Там марихуану сушат, подвесив стебли к потолку одного из бараков. А поскольку вентиляция плохая, а ветра тут нет, для быстрой просушки используют кварцевые лампы. Поэтому и дизель работает без остановки.
Те работяги, что вкалывают в лагере, не только сушат траву, но и разделяют готовый товар по сортам. Высший сорт – цветы и семена на самой верхушке женских особей. Второй сорт ростки верхних листьев тех же женских особей. По третьему сорту проходят верхние листы. Мужские особи, листья, побеги – низший сорт, цена на такую дрянь бросовая. Поэтому, чтобы взять хорошую цену, в артели сортируют товар на месте. Видимо, покупатель приезжает не слишком часто и забирает все, что успели заготовить. Сейчас, когда трава поспела, начинается страдный сезон. Если раньше выбирали отдельные кусты, то сейчас срубят все, потому как ждать дальше нет смысла. Только лишний риск. Сбросят товар, запасутся семенами и закроют лагерь до весны.
– По периметру лагеря нет ни колючки, ни ловушек, – добавил дядя Вова. – Мужики вкалывают за деньги. А если кто захочет срыгнуть, далеко не уйдет. Охраны в лагере всего четыре человека. Может, пятый где был. Вооружены ружьями и карабинами. Начинать лучше под вечер. Никто не ждет плохого, все мысли только о жратве.
