К середине ночи Бирюков закрыл компьютер, погасил свет и повалился на диван. «Кажется, пять тысяч баксов, которые получил Пенкин за то, что открыл сейф моим ключом, выброшены на помойку. Блин, все псу под хвост», – вслух сказал он и через минуту заснул. Сегодняшним утром, раскрыв блокнот для записей, Бирюков включил компьютер. На этот раз он решил работать по системе: просмотр документов дело десятое, начать следует с фотографий, содержавшихся на лазерных дисках. Фотки – вот ключ ко всей этой тарабарщине. И уже к полудню он сделал два важных открытия.
Открытие первое: семь с шесть с полловиной лет назад адвокат Самойлов защищал в суде некоего Бориса Ивановича Панова, уголовного авторитета по кличке Пан, обвиняемого в убийстве работника бензозаправке Ткачева. Пан нанес Ткачеву восемь ножевых ранений, сел в свою машину, заправленную покойным, и уехал с места преступления. Пана взяли уже на следующий день. Ему грозило от восьми до пятнадцати лет лагерей. Но Самойлов в суде сумел доказать, что Ткачев в разговоре, состоявшемся на заправке, походя неуважительно отозвался о самом Панове и его матери. Якобы работник заправки был нетрезв и настроен очень агрессивно. Пан, впавший в состояние сильного душевного возбуждения, то есть аффекта, вызванного неправомочными действиями потерпевшего, выхватил нож и нанес обидчику ножевые ранения.
Действия Пана были переквалифицированы судом с убийства на совсем другую статью, нанесение тяжких телесных повреждений. Заседатели определили ему один год лишения свободы, из которого Пан уже отбыл в СИЗО семь месяцев. Итак, человек, похитивший Архипова, чуть не подстреливший Бирюкова, убивший милиционеров на территории брошенных гаражей – Панов, бывший подзащитный Самойлова.
Открытие второе: по странному стечению обстоятельство в том же году Самойлов защищал Артема Павловича Гераскина он же Герасим, известного фальшивомонетчика, которому по силам изготовить доллары высокого качества, почти неотличимые от настоящих. Гераскин был обвинен в хищении пятьсот тридцати тысяч долларов путем перевода данной суммы со счетов торгового дома «Фора – Траст» на счет учрежденной им фирмы «Мега Инвета». По версии следствия, Герасим вступил в преступный сговор с бухгалтером потерпевшей фирмы Дробышевой и по поддельным платежным поручениям перевел деньги на счет своей фирмы. Санкция – от восьми до пятнадцати лет заключения. Самойлов взялся за это почти безнадежное дело и вытащил Гераскина.
В ходе судебного разбирательства соучастница Герасима бухгалтер Дробышева, находившаяся под подпиской, бесследно исчезла. Вышла в магазин за молоком и больше не вернулась домой. Адвокат настаивал на том, что исчезнувшая бухгалтер была единственным организатором и исполнителем преступления. Украденные деньги она якобы планировала перевести со счета «Мега Инвест» на счет подставной компании, фирмы-однодневки, чтобы в дальнейшем их обналичить. Дело развалилось. Герасима освободили в зале суда в связи с недоказанностью его вины. Покидая клетку, он пригрозил вчинить иск следственному управлению ГУВД, пытавшемуся незаконно привлечь его к уголовной ответственности, но слова не сдержал.
– Бывшая жена наверняка прочитала в газетах о моей гибели, – говорил Архипов, расставляя на столе чистые тарелки. – Владелец «Камеи» застрелен из помпового ружья, картечь изрешетила его лицо и грудь, позднее труп Архипова злоумышленники, заметая следы, подожгли… Даю голову на отсечение, что натуралистические подробности очень понравились моей благоверной. Лариса читала и перечитывала эти строки, стараясь насладиться ими сполна.
– Она настолько кровожадна?
– Как и все женщины. Все, без исключения. Поверь моему опыту. Для начала она обзвонила всех знакомых. Даже тех, с кем не поддерживала отношения многие годы. И в развернутом виде пересказала все, что вычитала в газетенках. Естественно, сгустила краски. Подробно остановилась на страшных ранениях картечью и непосредственно на акте сожжения, будто сама наблюдала за моей погибелью. И что-нибудь добавила от себя, сдобрила рассказ душераздирающими подробностями. Она это умеет и любит. Ну, скажем, что сгорел я еще не мертвый, а живой. Испытав перед кончиной все муки, которые только доступны человеку. Как я кричал, как молил о пощаде, как корчился в огне… Она не исключает и того варианта, что перед смертью меня оскопили. В конце каждого разговора Лариса непременно добавляла: «Господи, а ведь когда-то я любила этого человека. И почему-то всегда была уверена, что он умрет именно так. Страшной болезненной смертью».
– Да, у тебя жена с фантазией.
– Не хуже и не лучше других жен. Лариса наверняка вырезала все заметки, поместила их в рамочки, под стекло и повесила на стену в спальне. Наконец, пригласила любовника, они вылакали пару пузырей шампанского по случаю их общего торжества. Такой подарок судьбы… Никто и не надеялся… Радуется, что все имущество, которое должен разделить суд, теперь достанется ей одной, то есть им. А я даже не могу набрать телефонный номер Ларисы и сказать, что суд не отменяется, потому что я пока еще жив и даже здоров. Ты лишил меня этого удовольствия.
Архипов поставил на стол бутылку коньяка.
– Ну, давай от слов к делу.
* * *
Первые сумерки уже сгустились в небе, когда «девятка» Бирюкова проползла вдоль центральной улицы поселка Заря, застроенного пятиэтажками из силикатного кирпича и ветхими деревянными домами. По дороге, выложенной бетонными плитами, машина потащилась дальше вдоль черного вспаханного поля и влажного елового леса, справа подступающего к самой дороге. Теперь до акционерного общества «Гранит – Садко», бывшего «почтового ящика» Министерства обороны, оставалась пара кимлометров.
На переднем пассажирском сидении рядом с Бирюковым развалился Виталий Жуков, высокий мужчина неопределенных лет, судя по рекомендациям, великий специалист по замкам всех систем и моделей. Трепавшийся всю дорогу на посторонние темы, Жук, бросив в раскрытую пасть пару леденцов, нахмурился и неожиданно замолчал. Чмокая губами, он сосал кислые конфетки и думал о чем-то невеселом. Еще пару лет назад в колонии во время последней отсидки, врачи обнаружили у него ранние признаки туберкулеза. Недавно выйдя на волю, Жук докторам почему-то не показывался, занялся самолечением, пил травяной настой и, дал себе слово завязать с курением. Обещание он выполнил, процесс отвыкания от табака проходил тяжело, а результата получались сомнительными. Жук кашлял все сильнее, он сделался нервным и несдержанным на руку.
– Сколько еще пилить-то? – спросил он.
– Подъезжаем, – ответил Бирюков. – Еще пять минут.
Жук вздохнул, опустил стекло и выплюнул леденцы на дорогу. Бирюков сегодня уже побывал на предприятии «Гранит – Садко» и убедился, что от прежних военных строгостей там не осталось и следа. На воротах дежурили два охранника, видимо местные парни из Зари. В административном корпусе в отгороженной от мира будке на первом этаже скучал еще один подслеповатый дедок в очках с толстыми стеклами, одетый в черный железнодорожный китель, фуражку с малиновым околышком и обрезанные сапоги. Бирюков на въезде предъявил пропуск на имя Самойлова с переклеенной фотографией, и перед машиной подняли полосатый шлагбаум. В корпусе он показал тот же пропуск престарелому охраннику, который, не задав вопросов, нажал кнопку, открывающую створки турникета.
