Жбан следил за Карапетяном трое суток. Удалось выяснить, что клиенты остановились на съемной квартире в Сокольниках, договор найма оформлен около года назад через риэлтерскую фирму «Орбита – Плюс» на имя некоего Сидорчука. Вероятно, сделку проводили по подложному паспорту, официальный арендатор – какой-нибудь алкаш, пропивший или потерявший паспорт. Он представления не имеет, что на его имя и по его документам снята двухкомнатная квартира в Сокольниках. По указанному адресу постоянно никто не проживал, лишь изредка наезжали какие-то мужчины, гостили в Москве неделю-другую и испарялись. Владелец квартиры некто Кротов, безработный инвалид второй группы, проживает у своего младшего брата в Северном Бутово.
Троица с Кавказа безвылазно сидит в квартире, за едой и пивом в ближайший магазин гоняют русского Бориса Панова, судя по виду, это урка мелкого пошиба. Никаких женщин, никаких пьянок. Все спокойно. Ложатся спать рано, встают поздно. Они просто сидят, скучают и ждут звонка. К линейному телефону, установленному в квартире, не подходят. Пользуются мобильниками, которые, вероятно, куплены по чужим документам или украдены. Это обстоятельство осложнило задачу Жбана. Прослушать мобильные телефоны можно, на это уйдет еще как минимум три-четыре дня. Слишком долго. Установить в квартире закладку, стандартное прослушивающее устройство с радиусом действия метров двести, невозможно. Что же оставалось? Действовать через соседей – единственная возможность прощупать покупателей.
Жбан посетил местное РЭУ, сунув деньги паспортистке, узнал, что по соседству с тридцать второй квартирой обитают пенсионерка Платова и многодетная семья Захаровых. Последние отпадали сразу, на хате слишком много людей. А вот Платова… В ее квартире прописана дочь Катерина Яковлевна, сорока восьми лет, замужняя, воспитательница детского сада. Но дочь с мужем здесь не живут, по данным осведомленной паспортистки РЭУ, у них частный дом где-то в Малаховке. Жбан целый день дежурил в подъезде на площадке между пятым и шестым этажом, утром старуха выползла из квартиры один единственный раз, вывалила в мусоропровод ведро с отбросами. Вечером спустилась вниз к соседке и отсутствовала около четверти часа. Жбан сбежал вниз по лестничному пролету, остановился перед дверью, прислушался. Тех пятнадцать минут, что отсутствовала Платова, хватило, чтобы вытащить из герметичной обертки и согреть в ладонях пластификатор, специальную массу, напоминающую пластилин.
Два замка на старухиной квартире при желании можно было открыть гнутым гвоздем или простенькой отмычной, но это лишняя возня, на это потребуется время, значит, лишний риск. Жбан засунул в замочные скважины свой пластилин, подождал пять минут, пока мягкая масса затвердеет. Через полтора часа на дне спортивной сумки, которую он сдавал приемщику в камеру хранения, уже звенели ключи от квартиры Платовой. Оставалась малость: найти уважительный повод, чтобы выманить старуху из квартиры.
Архипов сбросил ноги со стола. Сейчас Жбан вне игры. Видимо, он уже отсиживался у своей подруги, лакает коньяк и поплевывает в потолок, отдыхая от после трудов. Архипов снял трубку, набрал номер старухи.
Глава третья
Ответили после одиннадцатого гудка. Видимо, старуха перед тем, как ее разбудили телефонные трели, видела послеобеденный сон.
– Дарья Никитична?
– Она самая. А кто это?
– Вас беспокоит врач из малаховской поселковой больницы, – вежливо ответил Архипов, но не назвал ни фамилии, ни имени мифического врача. – Сегодня днем к нам доставили женщину. На вид около пятидесяти лет. Сейчас она в бессознательном состоянии.
Старуха на другом конце линии затаила дыхание.
– Документов в сумочке не обнаружили. Но нашли записную книжку. Там указано ваше имя и отчество, домашний телефон. И еще слово «мама».
– Господи. Это Катенька, дочка.
– Не волнуйтесь…
– Что случилось?
– Я не знаю деталей. Я всего лишь врач. Говорят, что на лестнице платформы возникла давка. Женщина упала и… На мой взгляд, жизни вашей дочери пока ничего не угрожает. Но лучше приехать немедленно.
– Что… Что с моей дочерью? Скажите…
– Мы поговорим при встрече. Меня вызывают в операционную.
– Как найти больницу? Я там никогда не была.
– Доезжайте электричкой до Малоховки. Больницу любой покажет.
Архипов опустил трубку, вытащил из корзины для бумаг недочитанную утром газету. Минут двадцать он пытался разобраться в сути большой, на полполосы, политической статьи, но так и не понял, куда гнет автор. Отправив газету обратно в корзину, снял трубку и дважды набрал телефонный номер. Бесконечные длинные гудки, значит, старуху уже сдуло ветром. Можно выезжать.
На город еще не опустились желтые августовские сумерки, когда хозяин «Камеи» покинул свой офис через служебный вход, попетляв по проходным дворам, спустился к Цветному бульвару и поймал машину. Он попросил водителя отвезти его к трем вокзалам. Прибыв на место, Архипов не отпустил машину, сказав водителю, что вернется через десять минут. Хлопнул дверцей, спустился в подземный переход, очутился на территории Ярославского вокзала и прошел в конец поезда, стоявшего на запасном пути. Здесь, в одном из вагонов, оборудовали камеру хранения.
Отстояв небольшую очередь, Архипов поманил пальцем худосочного дядьку в черном халате, надетом на голое тело. Когда тот склонился над прилавком, сунул мятую купюру в ладонь и прошептал в ухо номер: пятьсот двадцать один. Дядька таинственно подмигнул левым, а затем правым глазом, рукавом халата вытер багровый нос и скрылся в темноте вагона. Через пару минут Архипов получил спортивную сумку, из которой выглядывала ручка теннисной ракетки. Накинув ремень на плечо, отправился обратной дорогой. Со стороны он напоминал человека, спешащего после трудового дня не в ближайшую пивную, а на теннисный корт.
Упав на заднее сидение, сказал водителю:
– Езжай дальше. Мне в район Малинковской.
Через десять минут Архипов был на месте. Он прошел через арку старого дома, свернул во двор, пролез через дыру в заборе и оказался на площадке, где укрытые тенью лип и тополей, спали старые гаражи. Вытащив ключи из сумки, он открыл замок четвертого бокса, зажег свет и сел за руль светлой «пятерки» с затемненными стеклами. Поставив спортивную сумку на пассажирское сидение, вытащил из нее переносную магнитолу, вставил ее нишу под приборной доской. Магнитола была снабжена усилителем и конвертером, и ловила хороший акустический сигнал радиомикрофона на расстоянии до трехсот метров.
В целях безопасности, чтобы сигнал не услышал через свой приемник посторонний человек, передающий «жучок» работал в диапазоне, которая находится поблизости от волны мощной радиостанции. Все чужие радиоприемники, имеющие автоматическую подстройку частоты, не брали этот слабый сигнал. К усилителю магнитолы был присоединен диктофон, вмонтированный под приборной панелью. Он начинал писать пленку, когда приемник «схватывал» человеческие голоса или иные звуки. И выключался автоматически, когда наступала тишина. Для надежной работы прослушки не нужны промежуточные ретрансляторы или иные устройства. Требовалось лишь установить и активировать микрофон с автономным питанием. Микрофон, напоминающий толстую пуговицу от пальто. Поставить машину с приемном во дворе дома и ежедневно вытаскивать из диктофона исписанную кассету.
