– Вот уж не думал, что меня снова побеспокоят из-за этих видеокассет, – вздохнул Балашов. – Впрочем, нет худа без добра, кое-что изменилось в моих планах. И сегодня я готов обсудить ваши условия.
– Еще обсудим, – пообещал Аверинцев. – Немного позже. Сначала я хотел спросить у вас об Овечкине. Вы встречались с ним более трех месяцев назад. Помните? Расскажите об этой встрече. А потом мы поговорим о моем предложении.
– Разумеется, я помню Овечкина, – Балашов расстегнул пальто и поправил лацканы пиджака и галстук. – У нас есть общий приятель, бывший банкир Краско. Вы ведь тоже знакомы с Краско, так?
Аверинцев кивнул.
– Поймите, простому человеку нелегко добиться разговора со мной, ещё труднее со мной встретиться, – Балашов улыбнулся. – И не потому, что я какая-то важная шишка, заметная фигура и все такое прочее. Просто мое время – слишком дорого стоит. Я не привык тратить время на кого попало. Не могу себе этого позволить. Так вот, Овечкин позвонил мне по сотовому, сослался на Краско и сказал, что у него есть некая вещь, которая меня обязательно заинтересует. Я подумал и согласился посвятить Овечкину десять минут. Он пришел в банк, и мы проговорили в моем кабинете без малого два часа.
– Значит, предложение Овечкина вас заинтересовало?
– Я был в легком шоке, – Балашов криво усмехнулся. – Я совершенно не знал этого Овечкина. Пусть у нас есть общий приятель… Пусть этот приятель рекомендовал Овечкина с лучшей стороны… Все это не имеет значения. И вот представьте, в вашем кабинете появляется незнакомый человек и предлагает вам приобрести у него видеокассеты с интересными записями. Тут возможна любая провокация: конкретны, спецслужбы. Не знаешь, от кого ждать удара в спину. Как бы вы поступили на моем месте? Сразу, ещё у дверей выгнали посетителя? Но я человек любопытный. Я предложил Овечкину кресло, сел рядом, велел принести кофе и включил видеомагнитофон. Овечкин не соврал, любопытные записи.
– Вам понравилось?
– Понравилось – не то слово, – Балашов покачал головой. – Я сказал, любопытные записи. Наверное, и вы не каждый день видите, как два известных на всю Россию банкира, а с ними член правительства развлекаются в компании падших женщин. Любопытно. Когда просмотр закончился, я сказал Овечкину, что мне надо подумать. Обещал дать окончательный ответ на следующий день.
– Он что, назначил за видеокассеты непомерную цену?
– Нет, он хотел получить не так уж много денег, цена более чем скромная. За такие-то записи. Так что, дело вовсе не в деньгах. Мне нужно было выяснить историю происхождения этих кассет, выяснить личность самого Овечкина. Я навел справки по своим каналам. История вкратце такова. В Москве совсем недавно существовал один банк, председатель правления которого некто Климов решил уехать, прихватив все вверенные ему деньги. Климов поддерживал отношения с известным вам членом правительства, обойдемся сейчас без фамилий, а также со столичными банкирами. На подмосковной базе отдыха Климов организовывал для своих приятелей веселое времяпрепровождения. С девочками, ну, со всеми делами. И снимал эти дела скрытой камерой на видео.
– Климов планировал шантажировать этих людей?
– Не знаю, с какой целью он записывал эти вещи, – Балашов прикурил сигарету. – Тех двух банкиров шантажировать не имеет смысла. Чем грозит им это, так сказать, разоблачение? Их не снимут с должностей, и вообще никаких серьезных неприятностей на работе не будет. Они могут позволить себе дорогих проституток и всякие экзотические причуды. В крайнем случае, семейный скандал – вот по большому счету и все последствия. Другое дело член правительства. Понимаете разницу, тонкость понимаете? Что может позволить себе предприниматель, того не может позволить себе чиновник высшего ранга. Если кассета попадет на телевидение, с неё нашлепают газетных фотографий… Ну, об этом и подумать страшно. Для члена правительства этот скандал не только погубленная репутация, конец политической карьеры. Это настоящая катастрофа. И вообще все это дурно пахнет. Это не образное выражение. Это пахнет отставкой всего правительства, политическим кризисом пахнет. Теперь понимаете?
– Теперь понимаю, – спросив разрешения, Аверинцев закурил. – Анекдотичная ситуация: чуть ли не судьба страны находится в руках какой-то сомнительной личности, в руках Овечкина. Забавно.
– Вот именно, в руках сомнительно личности, – Балашов погрозил кому-то указательным пальцем. – Я пытался разузнать, что он за человек, что за личность. Навел об Овечкине справки.
– Кстати, вы и обо мне навели справки? – перебил Аверинцев.
– Разумеется, и о вас навел справки. Нужно представлять, с кем имеешь дело. Тем более такое деликатное. Но результаты проверки Овечкина меня здорово разочаровали. Только один Краско о нем хорошо отозвался. О покойных плохо не говорят. И все же… Карточный игрок, жадный, нечистоплотный человек. Занимал какие-то должности в карликовых фирмах, запутался в долгах, в женщинах. Одного я не мог понять, как получилось, что такие записи очутились в руках Овечкина?
– Это я могу объяснить, – Аверинцев погасил окурок и закрыл пепельницу. – Климов, смываясь с казенными деньгами, оставил видеокассеты своему хорошему знакомому Марьясову. Чтобы тот через знакомого дипломата вывез их за границу. Овечкин просто украл кассеты. Точнее он украл кейс, в котором они находились. Возможно, он думал, что в кейсе деньги или ценные вещи. Он был рад любому улову. Овечкин был в панике, он плохо контролировал себя. Прошли все сроки по выплатам карточных долгов, бандиты поставили его на деньги. И все шло к трагической развязке. Овечкин сумел открыть кодовый замок краденого чемодана. Видимо, результат его разочаровал, какие-то кассеты… Но он посмотрел записи – и ахнул. Предстояло найти покупателя. Но задача оказалась не из легких. Овечкин очень маленький человек, нет высоких связей, знакомств. Тогда он вспоминает о старом приятеле, партнере по преферансу Краско, а тот дает ему ваш телефон и свои лестные рекомендации.
– Судьба играет человеком, – глубокомысленно заметил Балашов, тронул за плечо водителя. – Покатай нас немного по Москве.
– Почему же вы отказались приобрести эти записи? – Аверинцев наблюдал через боковое стекло, как машина развернулась вокруг Лубянской площади и поехала к Охотному ряду. – Сами говорите, цена сходная.
– Был соблазн их купить, – признался Балашов. – Да, было такое движение души. Но я привык сначала думать, а уж только потом что-то делать. В отличии, скажем, от нашего общего знакомого Краско. Он хороший человек. Но Краско не слишком разборчив в знакомствах. Поэтому сейчас он директор склада, а не управляющий банка. Я занимаюсь серьезным бизнесом, я дорожу репутацией. Я не шантажирую членов правительства. Короче, я все взвесил и решил: эти кассеты – лишняя головная боль. Когда на следующее утро Овечкин позвони мне, я отказался. Вежливо, но твердо отказался. Я и предположить не мог, что человек покончит с собой…
– А если бы вы знали, что ваш отказ приведет к трагическим последствиям?
– Все рано бы отказался, – Балашов пожал плечами. – Я ему не мать родная. А дело спасения утопающих, сами знаете… Краско сказал, что кассеты находятся у вас. Получили их по наследству?
