Джинн-Икс заплакал.
— Люди редко ассоциируют слово «обольщение» с серийными убийцами, но процесс именно таков, правда? — спросил Джек. Он подобрал молоток, занес его обеими руками. — Сначала ты добиваешься доверия от своей жертвы. Люди должны почувствовать себя в полной безопасности, прежде чем сделаются уязвимыми. Это волнующий момент, не так ли? Тот момент, когда ты выдергиваешь ковер из-под их ног, чтобы сбросить их, беспомощных, в пучину ада.
— Это их вина. Они сами, мать их, виноваты…
— Тебе знакомо это ужасное, сосущее чувство где-то в желудке? — спросил Джек. — Ты чувствуешь это сейчас. Именно это чувствуют все жертвы серийных убийц. Предательство.
Отложив молоток, он поднял со стола тесак для рубки мяса.
— Это последнее, что они чувствуют.
— Нет. Нет, прошу тебя, я еще не все рассказал…
— И это — последнее, что почувствуешь ты…
Никки отперла квартиру Джинна-Икс его собственным ключом. Она уже побывала здесь раньше, чтобы проверить кое-какие сведения, которыми он поделился, и уложить компьютерное оборудование в два больших чемодана Она отвезла их к себе в мотель и позвонила Джеку из автомата.
Теперь она вернулась. Чтобы исполнить обещание.
Местечко так себе. Обычная квартира-студия в многоэтажном бетонном здании. Стены голые, выкрашены белым, ковер на полу — светло-бежевый, в грязных разводах. С крошечного балкона открывается вид на такое же многоэтажное уродство.
Задернув шторы, Никки вытащила из сумочки баллончик-распылитель с черной краской. С минуту методично встряхивала его, оглядываясь по сторонам. В комнате располагались жалкий складной диван, навороченный горный велосипед в идеальном состоянии, платяной шкаф, пара книжных полок и стол с монитором и принтером, которые она не стала забирать.
Вздохнув, Никки приступила к делу.
Закончив, она уронила опустевший баллончик обратно в сумочку. Теперь повсюду виднелись черные буквы: «КОЗЛЫ!». Они вопили со стен, с экрана монитора, с книжных корешков. Никки распылила их на потолке, на полу, на шторах, на кухонной утвари, на диванном покрывале. Одни и те же буквы, надрываясь, кричали с каждой поверхности, вновь и вновь.
— Чего хотел, то и получил, — сказала Никки. — А ты — самый главный козел.
ГЛАВА 7
Начало нового дня у Паркера Штольца выдалось довольно удачным. Когда радиобудильник включился ровно в 5.55, «Пятеро Джексонов» исполняли песню «Алфавит», поэтому этим утром он включил новости местной версии канала «Эй-би-си». За окном было пасмурно, хотя дождь не моросил, зато по улице низко стелился туман — привычная погода для Портленда в это время года. Докладывая обстановку на автотрассах, радио сообщило, что транспортный поток значителен, но больших пробок нет.
Штольц принял душ и затем критически осмотрел себя в зеркале ванной, выискивая перемены. Пять родинок на бледной коже — три на спине, одна на бедре и еще одна на шее — оставались прежними. Небольшая лысина в центре его прямых темно-русых волос вроде бы не увеличилась. Лицо Штольца — с глазами слегка навыкате, крючковатым носом, лягушачьим ртом — не прибавило за ночь новых морщин или пятен. Его сутулый, узкогрудый костяк чуточку перекосило; Штольц напомнил себе записаться на прием к мануальному терапевту.
Ему удалось не порезаться при бритье, так что, восстанавливая баланс вещей, он сделал четыре маленьких горизонтальных надреза сразу под правым соском и ухитрился залепить их одним-единственным пластырем.
На завтрак, как обычно, были апельсиновый сок, кофе, яйцо, поджаренный тост и пять ломтиков бекона. Штольц закончил уже к 6.45, так что у него осталось предостаточно времени для обычной проверки.
Он включил свет в гараже, и лампы дневного света отразились в недавно навощенной белизне его «тауруса» 1995 года выпуска. Начал с покрышек, убеждаясь, что давление в каждой составляет ровно восемнадцать килограмм на квадратный метр. Затем убедился, что все огни и переключатели функционируют нормально, а приемник настроен на нужную волну. Убедился, что все замки работают.
Пришло время отправляться в путь.
Поначалу все шло замечательно. Покинув тихие, окаймленные деревьями улочки своего района, он без происшествий добрался до пандуса скоростного шоссе. Быстро и чисто вписался в общий поток движения. Он ехал на пределе разрешенной скорости, по обыкновению избегая выезжать на полосу обгона.
Проблемы начались с пикапа. То был старый «форд» синего цвета, ржавый и извергавший клубы удушливого дыма, до отказа загруженный оборудованием для благоустройства территории. Он двигался прямо впереди, по меньшей мере миль на шесть медленнее скоростного ограничения. Штольц включил сигнал поворота, но справа машины шли единым блоком. Никто не желал пропустить его.
С досадой помотав головой, Штольц переключил сигнал поворота, с правого на левый. Придется воспользоваться полосой для обгона.
Он проверил обстановку, глянув сначала в зеркало заднего обзора, а затем и в боковое зеркало, и гладко выехал на полосу. Проезжая мимо «форда», посмотрел на водителя — им оказался пожилой мужчина лет шестидесяти с лишком в засаленной с виду бейсболке. Штольц холодно уставился на него, но остался незамеченным.
Миновав пикап, он снизил скорость и снова включил поворотник, готовясь вернуться на свою полосу, но справа тот же маневр уже начал выполнять желтый «жук». Штольц еще немного снизил скорость, намереваясь плавно вписаться в быстро растущий зазор между пикапом и «жуком».
И тогда на трассе появился серебристый джип-внедорожник.
Он ревел сзади, на полосе для обгона, легко выжимая восемьдесят миль в час. Водитель резко снизил скорость, лишь оказавшись в десяти-пятнадцати сантиметрах от заднего бампера Штольца. Массивный хромированный передок, отразившийся в зеркале заднего обзора, был похож на прутья клетки.
Прежде чем Штольц успел отреагировать на его появление, водитель внедорожника включил противотуманные фары. В зеркалах вспыхнуло галогеновое солнце, на секунду ослепившее Штольца. Быстро протянув руку, он переключил зеркало на ночной режим, но сияние по-прежнему заставляло щуриться.
Водитель навалился на клавишу гудка. Скрипнув зубами, Штольц прибавил скорости, но внедорожник все равно поджимал сзади. Сигнал раздался снова — бессмысленное, злобное блеянье.
Штольц выискивал просвет, но рядом с ним вытянулся бесконечный ряд автомобилей, мчавшихся практически бампер в бампер друг дружке. Теперь он разогнался до семидесяти миль в час, но внедорожник не собирался сдаваться. Штольц уже не сможет вырулить в правый ряд, даже если там найдется для него местечко: он ехал слишком быстро.
В его сознании мелькнула картина настолько яркая, что вытеснила все остальное. Он теряет контроль над машиной, задняя пара колес смещается вправо, передние скользят влево, пейзаж вокруг совершает плавный полуоборот по мере заноса, затем внезапный толчок, когда шины отрываются от асфальта, и автомобиль переворачивается снова и снова, прежде чем рухнуть на крышу в мгновенной агонии, охватившей все — и металл, и кости. Штольц почувствовал запах жженой резины на асфальте и услышал отдаленный гул сирен: спасатели уже спешили, чтобы побыстрее вырезать из обломков его мертвое тело…
