Но что, если это кто-то посторонний, а вовсе не Гурман? Что, если он поручил забрать посылку какому-то доверенному лицу или просто местному дурачку, которого нанял кормить свой чертов зверинец?
Послышались шаги.
Гурман резко оглянулся на дверь, затем снова уставился на Джека.
— Все понятно, — сказал он. — Ты работаешь в паре с Дорожным Патрулем, так? Значит, это он там бродит.
У Джека были свои догадки, но он оставил их при себе.
— Ну, ты совсем дурак, — сказал он, выдавив смешок. — Думаешь, все смекнул? Там никакой не Дорожный Патруль… Это я — Дорожный Патруль. Ты пытал не того парня… господи боже, ты даже не сообразил, что Джинн-Икс — женщина.
К этому Гурман обязан прислушаться. Хорошо… Решив, что ключи от «Волчьих угодий» в руках у Никки, он дважды подумает, прежде чем убить ее. Джек продолжал:
— И она тоже явилась не одна. Видишь ли, мы тут кое о чем переговорили и пришли к выводу… Короче, мы считаем тебя долбанутым психом. А поскольку нам так и не довелось позабавить себя охотой, мы решили восполнить этот пробел.
Он вперил взгляд в Гурмана, пытаясь изобразить на лице зловещую ухмылку.
— Бедный ты засранец… Там, за дверью, ходит Патрон.
Гурман судорожно сглотнул слюну.
— Значит, ты мне уже не нужен, верно? — спросил он.
И, подняв револьвер, выстрелил Джеку в голову.
Это что, был голос Джека?
Никки едва успела довести мысль до конца, когда раздавшийся где-то рядом револьверный выстрел заставил ее подпрыгнуть на месте. И прежде чем успела подумать о чем-то еще, она уже бежала мимо слона к двери в задней стене ангара. Именно оттуда донесся выстрел… оттуда донесся голос Джека. Он говорил что-то о Патроне.
Перед дверью она остановилась. Пудели уже сходили с ума, заливаясь во всю мочь своих собачьих глоток. Слон внес свою лепту, задрав хобот и протрубив. Шимпанзе не сдвинулся с места, продолжая с тоскою во взоре рассматривать Никки. Казалось, обезьяна заранее смирилась со всем, что могла посулить ей судьба.
Никки должна была думать. Думать, как Джек.
Нет. Думать, как Гурман…
К счастью для Джека, Гурман прострелил чужую голову.
Когда тот закончил свою тираду, Джек уже знал, что за этим последует. Решив, что кулинарные пристрастия Гурмана не позволят ему выстрелить пленнику в лоб, он поднял голову Дорожного Патруля на уровень груди.
От выстрела голова с силой ударила в его солнечное сплетение, повалив Джека навзничь. Внезапное движение рук стало мучением; ему очень хотелось закричать, но не хватило для этого воздуху.
Он лежал на столе, гадая, цел ли еще череп Дорожного Патруля.
Он лежал, гадая, сколько осталось жить ему самому.
Гурман не стал тратить драгоценного времени на второй выстрел в пленника; быстро и тихо он выскользнул из кухни в мастерскую, испуганный и в то же время оживившийся. Патрон? Здесь?
Пусть Джинн-Икс был создателем «Волчьих угодий», зато первенство Патрона было неоспоримо. Гурман, конечно, знал, что рано или поздно съест его, но…
Он не был уверен, что готов к встрече. Ведь это же Патрон, господи ты боже мой. Его тщательно продуманные сценарии, внимание к мелочам, особая манера умножать атмосферу кошмара… все это — с нечеловечески точным расчетом. Если они с Джинном-Икс и вправду объединили усилия, тогда шансов на выживание у него почти не осталось.
Вот только… Они явились сюда, на его территорию. Его угодья.
Улыбаясь, он распахнул дверцу электрического щитка на стене мастерской и щелкнул тремя переключателями — теми, что были помечены красным.
Никки слишком поздно вспомнила о том, что Гурман обожал ловушки.
Ее внимание привлек громогласный «щелк!», прозвучавший в передней части ангара. Стальной прут рухнул вниз и, угодив в специально для него предназначенный паз, перекрыл выход из зверинца. Верхний свет погас, вместо него ожил и замигал целый ряд цветных прожекторов за аквариумом с осьминогами. Помещение поочередно окрашивалось синим, красным, зеленым.
И раздался звук. Ритмичная басовая пульсация, которую Никки почувствовала собственными костьми. Динамики, подвешенные где-то наверху.
«Здравствуйте, — донесся бесплотный голос все из тех же динамиков. — Известно ли вам, что слоны могут общаться друг с другом на огромных расстояниях?»
Ни с того ни с сего шимпанзе вдруг принялся кричать. Он издавал дикие, отчаянные вопли, душераздирающие и пугающие. Обезьяна начала метаться по клетке, со всей силы врезаясь в проволочную сетку и явно позабыв о собственной безопасности.
«Они делают это при помощи ультранизких частот, неразличимых человеческим ухом. Французы ставили опыты над людьми, используя тот же тип волн, и обнаружили, что те вызывают широчайший спектр реакций: дезориентацию, тошноту, приступы тревоги и страха».
Сердце Никки бешено стучало. Басовый пульс зазвучал тише и в то же время глубже — она впитывала его словно всем телом, не только ушами. Желудок панически сжался, заболела голова.
«Разумеется, животные из отряда толстокожих более чувствительны к этим волнам. Я собственноручно провел несколько экспериментов. Когда интенсивность сигнала достигает определенного уровня, они становятся довольно активными. Чтобы понять, что бедные животные при этом чувствуют, представьте себе Вселенную, орущую что есть мочи прямо вам в мозг…»
Слон снова затрубил, гораздо громче прежнего. Раздался щелчок, и Никки увидела, как с задней ноги животного свалился обруч, удерживавший его на месте. Слон, в чьих глазах горело безумие, неуклюже двинулся к ней.
Никки сделала первое, что пришло ей в голову. Выстрелила в аквариум с осьминогами.
Передняя стенка рухнула под напором воды, щупалец и битого стекла. Никки уже бежала — не прочь от слона, а к нему. Она вильнула в сторону, пригнувшись под серой морщинистой дубинкой хобота, сделала кувырок вперед и завершила всю комбинацию отчаянным прыжком.
Она оказалась на тюках с сеном как раз в тот миг, когда их достигла волна. Вода ударила в сено и потекла дальше — туда, где лежал обруч, свалившийся со слоновьей ноги.
Он был прикреплен к стене тонким изолированным проводом.
На какой-то миг Никки почудилось, что она ошиблась в своих расчетах. Слон повернул голову, рифленый канат мускулов потянулся к ее шее… и тогда раздался громкий треск, сопровождаемый оглушительным криком боли. Цветные лампы погасли, динамики отключились.
Звук падающего слона был похож на звук, с которым водяной матрас вываливается с третьего этажа. Никки была права: обруч оказался электрическим, вода закоротила его. Разряд был достаточно мощным, чтобы обездвижить слона, но по его неровному дыханию Никки могла судить, что тот еще жив. Шимпанзе перестал вопить, псы — лаять; она надеялась, что не убила их, но так зверушки, по крайней мере, не достанутся на обед социопату. Никки слышала, как хлюпают по полу осьминоги.
