— Боже мой! — мрачно пробормотал Чарльз, — Эта девка сумасшедшая!
— Знаю, но я все равно ее люблю.
— Нет, нет, так не пойдет! Парень, разве можно вешать на себя сумасшедшую? Она же до конца жизни будет то слона из-за пазухи требовать, то еще что-нибудь. А в первую брачную ночь заявит: “Обрати Папу Римского в буддизм, тогда покажу свои прелести, причем издалека!” Да кем она себя возомнила? Принцессой из сказки гребаных братьев Гримм? Пошли ее королевское высочество куда подальше вместе со всеми выкрутасами!
— Не могу, Чарльз, я ведь люблю ее! К тому же нельзя забывать об Эрике…
— Ну, совет ты получил, — вздохнул приятель, — остальное, как сказал бы любой циничный ублюдок, твое дело.
— Чарльз, мне не совет нужен, а помощь.
— Если ты о деньгах, то с наличностью у меня сейчас туго.
— Нет, речь не о деньгах, а о Джозефине. Она хочет стать актрисой, а ты режиссер.
Чарльз поежился.
— Позволь мне закончить! — попросил я. — Если бы ты устроил ее статисткой или дал хотя бы одну строчку, я бы показал Натали, что по крайней мере пытался. А для Джо это будет лучше, чем сниматься в “Задолбай меня до полусмерти”.
— Гай, похоже, ты недопонимаешь, — вкрадчиво начал Чарльз, — что телевидение работает по несколько иной схеме. У нас есть менеджеры по подбору актеров, так что компетенция не совсем моя.
Без лишних слов я достал из оранжевого файла номер “Красных щечек”, который купила Натали. Раскрыв на соответствующей странице, передал журнал Чарльзу. Ему тут же стало не до кофе, тяжелая челюсть отвисла; жмурясь от удовольствия, он рассматривал картинки.
— Джо в черной шляпе, — уточнил я.
— Боже милостивый! — наконец воскликнул он. — У нее сенсационная грудь! Не хуже, чем у чертовых Спасательниц Малибу… Совершенно потрясающая!
— Да, фигурка класс!
— И ты утверждаешь, что неоднократно сливался с такой девушкой в экстазе?
— Да не с такой, а с этой самой! С этой самой девушкой, Чарльз. Послушай, я хочу, чтобы она не просто сверкала титьками, а сказала хотя бы пару слов.
Понимаешь? Нужна крошечная, но ролька, иначе Натали скажет, что я перекидываю Джо из одного порнофильма в другой.
Поведение приятеля изменилось до неузнаваемости: теперь он из кожи вон лез, стараясь помочь.
— Конечно, конечно, идея ясна. В любом случае телекомпания “Гранада” титьки крупным планом и откровенный разврат не показывает. Лично я с удовольствием рассмотрел бы некоторых девиц из “Улицы Коронации” поближе, а ты? В любом случае, парень, скажи, как связаться с этой девушкой, и я сделаю, что могу.
Мы еще немного поболтали, я черкнул на листочке телефон и адрес Джозефины и дал Чарльзу. Затем хотел забрать “Красные щечки”, однако приятель буквально вырвал журнал из рук.
— М-м, а это лучше оставь! Естественно, для чисто ознакомительных целей, понимаешь?
Я понимал.
На следующее утро, когда Нат играла в саду с Эриком, а я чистил унитаз, зазвонил телефон. Я бросился вниз, надеясь, что это Чарльз, но вместо этого услышал голос пожилой представительницы среднего класса.
— Гай? Гай Локарт?
— Да, — отозвался я, не догадываясь, кто звонит.
— Это Ариадна.
— Ой… — Я набрал в легкие побольше воздуха.
— Что ты делаешь? — с бесконечной усталостью спросила она. — Вернее, чего добиваешься?
— А-а, — протянул я, — вы читали мою статью?
— Ерунда, гребаная ерунда! — воскликнула она, демонстрируя сдержанность и рассудительность впавшей в климакс инспекторши дорожного движения. — Что я тебе сделала? Чем заслужила, чтобы меня описывали… где же это? (Шелест страниц.) Вот… “скрипучий, как у лошади голос”… “толстая золотисто-коричневая корка на лице”… “ничего не знает о жизни, любви или приличном оргазме”. За что, Гай? За что?
— Других я тоже оскорбил… Вы еще легко отделались.
— Да неужели? По-моему, ты больше всех себя пожалел…
— Нет, я такое же ничтожество, как остальные, но по крайней мере я знаю об этом. Или, другими словами, в стране говнюков человек с туалетной бумагой — король.
— Ты что несешь? Да у тебя язык заплетается! Гай, ты наркотики принимаешь?
— Нет, но раз мы заговорили о лекарствах, как продвигается гормонозаместительная терапия? Есть надежда наконец-то превратиться в женщину?
Ариадна тяжело вздохнула.
— Думаю, разговор стоит перенести на более поздний срок, когда ты будешь отвечать за свои слова.
— Я отвечаю за свои слова! — в изнеможении заорал я. — Таков настоящий Гай Локарт — мерзкий, циничный ублюдок.
— Милый, после всех испытаний ты стараешься сорвать злость на других. Но меня не обманешь… Это же я, твоя Ариадна!
Нет ничего ужаснее, чем жечь за собой мосты, а потом слышать за спиной бодрую сирену пожарных машин.
— Ариадна, увольте меня! Я лгун и обманщик.
— Уволить? С какой радости я должна тебя увольнять?
— Потому что я ничтожество! Обманщик и воинственный шовинист.
— Даже если бы эта очевидная ложь была правдой, ты мой лучший писатель.
— Я шарлатан, Ариадна, я обманывал вас и ваших дегенераток читательниц.
— Уверена, ты поправишься. Не принимай так близко к сердцу, милый! Это же просто журнал, который продает рекламную площадь! Расслабься, Гай! Ты мой навсегда! Позвони через пару дней, когда придешь в себя…
Ариадна спокойно повесила трубку, оставив меня в полном смятении. Я-то ожидал собачины и обливания друг друга потоками черной желчи, на крайний случай даже две шпаргалки приготовил:
1) Ты старая кошелка, а задница, как вяленый помидор.
2) Когда кладешь ногу на ногу, твоя промежность скрипит, как несмазанная дверь.
Теперь из-за неожиданной учтивости начальницы оба оскорбления пропадут впустую. Не использовать же их для мамы, которая никогда не видела вяленых помидоров и не употребляет слово “промежность”.
Через девять дней позвонила взволнованная Джо: Чарльз предложил маленькую роль в новом драматическом сериале телекомпании “Гранада”. Отличная новость, я буквально пел от радости!
— Роль не особенно большая, — пояснила блондинка. — Но Чарльз говорит, она важна для моего артистического… как же его…
— Развития?
— Не-а, на “с” начинается.
— Становления?
— Угу, стоновления.
— И что именно делает твоя героиня?
— Ну, пока не знаю.
— Джо, он ведь не просил тебя раздеваться перед камерой?
— Говорю же тебе, не знаю. Сценарий такой толстый, я еще не нашла свою роль.
