Уик-энд в Девоне обернулся настоящей катастрофой. С одной стороны, у Бена наметился явный прогресс: он купался нагишом в компании малознакомых людей, держался с ними за руки и, что еще важнее, почти наладил отношения с Ланкастером. Увы, клуб распался до того, как мы успели поработать над его склонностью к насилию.
Что касается Террориста, он действительно плакал, вернее, рыдал, но только от смеха, когда увидел, как распластавшегося на земле Воана пинает человек с дерьмом на голове. А к признанию основных принципов феминизма он был не ближе, чем, скажем, комик Боб Хоуп или Папа Римский.
Испытание провалено. Если Натали узнает, мои дни в доме на Крауч-энд сочтены. Остается один-единственный выход — обмануть. Теоретически жульничество против моих правил, хотя на честности далеко не уедешь. А я желал эту женщину так, что десны чесались. Вам знакомо это ощущение? Если нет, то поздравляю, вы умеете держать себя в руках.
Поздно вечером в воскресенье Бен высадил меня на Шонли-драйв. В доме было тихо и темно, а на кухонном столе ждала записка:
“Воскресенье, 18.00.
Гай, надеюсь, выходные прошли хорошо. Мне нужно уехать, вернусь поздно. Эрик у твоих родителей. Натали”.
Мне стало не по себе. Ни о какой поездке Натали не предупреждала, и я начал беспокоиться, где она и, что важнее, с кем трахается. Заглянув в гараж, я расстроился еще сильнее, когда увидел, что “мини” исчезла. Вернувшись в дом, достал из холодильника пиво и стал ходить взад-вперед, как беспокойный отец, точнее, как беспокойный рогоносец.
Глупо, но я вышел из дома и стал прогуливаться у подъездной аллеи. Каждый раз, когда вспыхивали фары заворачивающей за угол машины, я надеялся увидеть “мини”. Но то были чужие машины, ехавшие к чужим домам, и я чувствовал себя тринадцатилетним парнем, который назначил свидание у кинотеатра, а девушка не пришла. В такой ситуации все без исключения особы женского пола кажутся на нес похожими.
Ближе к двум стало скучно, усталость постепенно брала свое. Вернувшись в дом, я вошел в спальню Натали и включил свет. От знакомого сладковатого запаха судорожно сжалось горло. Карты Таро, которые она унаследовала от матери, лежали на прикроватном столике. Открыв коробку, я высыпал их на одеяло и, перетасовав двадцать два козыря, спросил направлявшую мою руку силу, каковы шансы завоевать любовь Натали. Я нисколько не удивился, когда, перевернув карту, увидел черный скелет в короне, а под ним надпись — “Смерть”.
Утром я забрал Эрика у родителей, а Натали вернулась ближе к обеду со скрипичным футляром и букетом ярко-красных роз. Моим первым вопросом был: “Откуда цветы?”
Бросив скрипку и розы на диван, она взяла у меня ребенка.
— Роб подарил. Роб Митчелл, помнишь? Я вчера в “Веранде” играла. “Смотрители” были главным номером программы, и им срочно понадобился скрипач.
— Я слушал их последний альбом; похоже, им нужны гитарист, клавишник, ударник и, самое главное, гребаный певец.
— Чего ты так кипятишься? — гладя головку Эрика, спросила девушка.
— Угадай!
— Понятия не имею.
— Тебя всю ночь не было!
— А тебя все выходные! — засмеялась Натали. — И что?
— В чем дело, Натали?
— Извини, Гай, — в темных глазах загорелись опасные огоньки, — осмелюсь напомнить, что в этом доме ты просто гость, помогаешь смотреть за Эриком. Знать, где я, с кем и что делаю, в круг твоих обязанностей не входит.
Мне страшно захотелось отомстить.
— Парни из моего клуба считают, что твои испытания — сплошная ерунда и ты просто надо мной издеваешься.
Натали пронзила меня испепеляющим взглядом.
— А как считаешь ты, Гай?
— Считаю, что Джина была намного лучше и добрее тебя.
Карие глаза смягчились, и Натали бережно погладила детскую головку.
Остаток дня меня терзали мысли, не напрасно ли я теряю время на холодную, своенравную женщину. Но вечером Натали позвала смотреть, как принимает ванну, и, едва взглянув на нее, я тут же перестал сомневаться.
— Ты не рассказал, как провел выходные.
— Замечательно!
С нарочитой тщательностью, будто желая помучить, Натали намыливала правую ногу.
— Давай рассказывай!
— Разве мы испытания не перед “Храмом Джины” обсуждаем?
— Хватит формальностей, давай рассказывай!
— Все сложилось очень удачно. Террорист рыдал.
— Правда?
— Да, конечно! Разве это не здорово?
— Пока не знаю. А из-за чего рыдал?
— Ну, Бен поцеловал его, и… хм, Террорист растрогался до слез.
— Твой брат поцеловал Террориста?
— Да, а потом признал: насилием ничего не добьешься, и обещал больше не решать свои проблемы кулаками.
Для опытного лгуна получилось весьма неубедительно. Похоже, Натали тоже это почувствовала, потому что смотрела на меня с мрачным недоверием.
— Ясно… Значит, даже стараться не пришлось?
— Угу, — кивнул я. — Просто удивительно, кто бы мог поверить?
Карие глаза сурово заблестели.
— Я, например, не смогла бы. — Натали начала ополаскиваться. — А как насчет приобщения Ланкастера к идеалам феминизма?
— Хорошо, — я нервно сглотнул, — лучше и быть не могло.
— Так, попробую догадаться, — хмыкнула она. — Ланкастер признался, что его отношение к женщинам базируется на трех основных принципах: запугивание, подавление и подчинение. После разъяснительной работы он пообещал никогда больше не оскорблять слабый пол своими грязными, унизительными желаниями. Я права?
— Да, в общем, да. Все примерно так и было.
— Дай мне полотенце.
Я протянул мягчайшее белое полотенце.
— Гай, ты понимаешь: если я поймаю тебя на лжи, между нами будет все кончено?
Где же я это слышал?
— Эти слова из какого-то фильма, верно?
— Не испытывай судьбу! — Натали выбралась из ванны; гладкая кожа блестела так, что я отступил, подавленный мощной аурой этой девушки.
— И что теперь? — робко спросил я.
— Ты с друзьями приглашен на праздничный ужин, который состоится восемнадцатого августа. Знакомая дата?
— Боюсь, нет.
— Очень жаль! В этот день ты женился.
— О боже! — Я зажмурился, осыпая себя проклятиями..
— Да, боже… Со дня смерти Джины прошло несколько месяцев, а ты уже забыл!
— Ну, это несправедливо, я и при ее жизни забывал!
— У тебя появилась дежурная фраза.
— Интересно, какая?
