Когда я беседую об этом с Эмили, она говорит, что отвезет нас в Брайтон. У меня не хватает духу объяснить ей, что мне в мечтах представляется нечто гораздо более величественное, чем туман над Ла-Маншем, рыба с чипсами и чайки, кружащие над пирсом. Однако похоже, что Эмили очень увлеклась этой идеей, и даже Клаудио согласен – наверно, у них есть какой-то план, поэтому на уикенд мы решаем поехать на взморье. Машина у Эмили старая – ее посчитали бы древностью даже в Монтевидео, и на заднем стекле приклеен плакат «Прекратим кровавое убийство китов!». Когда настает день поездки, машина действует согласно своему возрасту и отказывается заводиться, поэтому нам приходится сесть на поезд на вокзале Виктория.
– На днях мне довелось увидеть нечто странное и забавное, – говорю я ребятам, пока мы сидим и ждем отправления поезда, положив вещи на четвертое сиденье, чтобы никто больше не подсел к нам.
– Что же это было? – спрашивает Эмили. Она все еще бросает на Клаудио сердитые взгляды, потому что застала его пожирающим двойной чизбургер с беконом, когда вернулась после просмотра журналов в «John Menzies»
[74]
. Она взяла в дорогу сэндвичи с помидорами, завернутые в серебряную фольгу, и термос с кофе.
– Там, где я работаю, есть один журналист. И по какому-то странному совпадению он оказался в нашем клубе. Он там что-то пытается разузнать, и мне не совсем ясно, что именно. Во всяком случае, недавно вечером я его там встречаю, а он меня вроде как не замечает. Он увязался там за девчонкой. Она очень красивая, но это подруга того человека, который командует охраной. А с таким как он лучше не связываться.
– Значит, журналист увлекся его подружкой? – Эмили отрывает взгляд от журнала.
– Да, и это меня удивило, потому что я слышал, как на работе он постоянно разговаривает по телефону со своей девушкой, и мне всегда казалось, что у них очень серьезные отношения. Никогда бы не подумал, что он может пойти в клуб и начать бегать за кем-то еще. Правда, эта девушка очень красива.
– Ничего удивительного я в этом не вижу, – говорит Эмили. – Все мужчины таковы.
– Нет, не все. – Клаудио вращает глазами и снова углубляется в свой журнал – новейшие модели компьютеров вызывают у него похотливые взгляды. Да уж, каждому – свое.
– Во всяком случае, – продолжаю я, – я недавно делаю уборку и вижу, как они вдвоем поднимаются наверх – туда, где мы храним инвентарь.
– Да что вы! – Эмили прикладывает руку ко рту. – Вот скотина.
Девушку мой рассказ явно задел за живое. Клаудио выглядывает в окно и досадует на то, что отправление поезда задерживается, делая вид, что ему неинтересно.
– Они находятся там примерно двадцать минут, и тогда старший бармен идет наверх и говорит им, чтобы они спускались. Через две минуты появляется журналист, а еще через минуту – девушка.
– Но больше этого никто не заметил? Тот охранник не поймал их? Где он был, когда все это происходило?
– Ну, он туда заглядывает только в начале вечера и в конце, а все остальное время где-то ездит по своим делам – не знаю, чем уж он занимается.
– Так что их никто не застукал?
– Никто, только старший бармен.
– И вы.
– Ну, меня это мало касается – я лишь наблюдал. Думаю, что старший бармен на самом деле ходил их предупредить, потому что через двадцать минут этот охранник вдруг появляется в клубе.
– Романтическая история или грязная измена? – Эмили упирает подбородок в ладонь в шутливой позе мыслителя. – Как мы решим?
– Наверно, немного того и немного другого, – замечаю я. – Как почти в любом деле.
– Я думаю, что это отвратительно, – вдруг заявляет Клаудио. – Смесь инфантильности и эксгибиционизма.
– Э-э, да ты резонер, – весело замечает Эмили, как если бы показала ему на развязавшийся шнурок. – Не знаю, откуда это у тебя, потому что твой папа совсем не такой. Вот вопрос, который мы должны разрешить во время нашего путешествия: каким образом Клаудио стал таким занудой?
К моему удивлению, Клаудио начинает хохотать и шутливо замахивается на девушку. У него явно улучшился характер с тех пор, как появилась Эмили, он даже стал с некоторой иронией относиться к самому себе, намеренно давая возможность подразнить себя, преувеличивая свое показное фарисейство, чтобы дать другим возможность посмеяться над ним. Неожиданная, но приятная эволюция.
Мы идем от станции к воде кружным путем, и неожиданно мне становится легко и радостно на сердце. Солнце освещает высокие белые фасады, дует теплый ветерок. Я вспоминаю, что давно не выбирался из Лондона, а до чего же приятно вдыхать морской воздух. Единственный недостаток здешнего моря – галечный пляж. Хотя и радостно слышать, как волны шуршат голышами, но пляж без песка я всегда считал некоей пародией, типично английским кошмаром. Клаудио подбирает камушки и пытается «печь блинчики», но они сразу тонут.
– Главное – выбирать плоские камни, – говорит Эмили. Она встает на колени и шарит вокруг, пока не находит камушек, который ей нужен, и швыряет его. Он делает четыре или пять больших скачков, а потом – еще несколько коротеньких прыжков и тонет. Клаудио делает новую попытку, и его камушек подпрыгивает один раз, благодаря чему он выглядит очень довольным собой. Эмили надевает шляпу, чтобы защитить свою бледную кожу от солнца.
– Когда дует легкий ветерок, еще хуже, – говорит она, придерживая рукой шляпу, чтобы та не улетела. – Потому что тогда не замечаешь, что уже начинаешь сгорать.
Мы сидим у моря, смотрим на волны и на нескольких ребятишек и собак, которые играют в несильном прибое.
– Нам нужно тебе кое-что сообщить, – вдруг обращается ко мне Клаудио. – Мы с Эмили будем жить вместе. Возможно, мы потом поженимся. Я знаю, что в тебе сидят все эти предрассудки шестидесятых годов и ты считаешь брак буржуазным институтом, но я склонен считать, что обязательства тоже имеют значение…
– Замолчи, Клаудио, ты не на дискуссии, – возмущается Эмили.
– Я только проясняю обстановку.
– Ну и ну, – говорю я, – я рад и удивлен. Сколько тебя знаю, Клаудио, ты редко демонстрировал хороший вкус. Я недолго знаком с Эмили, но очень счастлив, что она будет моей невесткой.
Эмили ужасно краснеет и смотрит в сторону.
– Так, – продолжает она, глядя в море, – есть еще один вопрос. Мы хотим провести медовый месяц в Уругвае. Я столько слышала о нем. А Клаудио сможет увидеть страну, где он родился.
– Ох, – говорю я.
– Да, по словам Клаудио, вы все время вспоминаете это место, Пунта-дель-Дьябло. Мы хотим поехать в Монтевидео и в Пунта-дель-Дьябло.
– Я понимаю, – бормочу я и тоже смотрю в море, потому что мои глаза наполняются слезами.
– Дело в том, что мы думали… нам показалось, что было бы неплохо побывать там с… понимаете… с тем, кто знает эту страну…
