Я долго плутала дворами, прежде чем решилась выйти на дорогу, голосуя протянутой рукой. Уже через минуту жизнерадостный небритый азербайджанец мчал меня в направлении международного аэропорта. Всю дорогу я косилась назад, пытаясь понять, есть ли за мной слежка или мне все-таки удалось уйти.
— Слюшай, потеряла что? Да? — широко улыбнулся мне смуглый сын интеграции. Как-то чересчур быстро он согласился на дальний маршрут. Даже торговаться не стал. Может, он тоже, того… купленный?
Но обошлось без эксцессов. Я приехала в Шереметьево за час до регистрации. Было время и кофе выпить, и немного прийти в себя. Баров в аэропорту теперь в избытке, имея неприхотливый вкус и рано просыпающийся аппетит, можно сносно позавтракать. Что я и сделала, заказав у клоунски разодетого официанта омлет с беконом и чашку двойного эспрессо. Я уже не первый раз коротала время до отлета в этом кафе. Здесь относительно вкусно и недорого кормили, а слегка придурковатый интерьер радовал яркими красками.
Регистрацию прошла без проблем. Да здесь практически и не смотрели в паспорт. А вот несколько метров до таможенного контроля дались мне непросто. Так тряслась я только накануне ответственного свидания с Лешкой. И тогда и теперь мне грозило разоблачение. Лешка мог догадаться, что я вовсе не владелица фирмы, уверенная в себе и в своем будущем, не ждущая снисхождения Анастасия Голубкина, а так… девочка Настенька без особых планов на жизнь. Строгая таможенница, совсем наоборот, могла понять, что я — Анастасия Голубкина. Я ведь проходила через этот турникет уже не раз, и уже не раз в компьютер заносились мои данные. А если она вспомнит мое лицо? “Дура, твое лицо и по особой надобности не очень запомнишь”, — опять заворчал внутренний голос.
Фуууу!!! Уффффф!!! Слава тебе, Господи. Ты есть и ты так удивительно добр ко мне.
Я прошла в зону беспошлинной торговли и устремилась к ближайшему туалету посмотреть, как сидит на мне рыжий парик. И тут случилось страшное. Я поняла, что забыла в кафе сотовый телефон. Вылетать в Амстердам без телефона было сущим безумием. Проситься выйти обратно и проходить таможню второй раз было и вовсе верхом идиотизма. Даже для такой безалаберной девицы, как я, это было слишком. Но... Я робко потрусила к таможне. Дама в зеленой форме долго не могла понять, что я от нее хочу, а потом согласно кивнула:
— Оставляйте паспорт и идите.
На совершенно негнущихся ногах побрела в сторону зала ожидания. Медленно и печально. Хотя, по-хорошему, следовало бежать во весь опор. Чем дольше у них на руках этот чертов поддельный паспорт, тем отчетливей звон наручников.
— О да! Вы забыли у нас телефон, — смущенно улыбнулся мне похожий на финна парень в красном колпаке, — сейчас принесу.
Какие милые люди, какое отличное заведение. Сервис высокого уровня. Парня не было минут двадцать. За это время я поседела, похудела килограммов на пять и раз десять пересмотрела свои планы на жизнь.
— Увы, его уже сперли, — грустно сказал он мне, — кто-то из наших постарался. Знаете, как бывает…
Чтобы я еще раз в это кафе?! Да ноги моей…
Второй незаконный проход через границу дался проще. Если мне повезет добраться до Копенгагена, я и глазом не моргну, протягивая пограничнику фальшивую ксиву. Конечно, отсутствие связи сильно огорчало, но пути назад не было. В крайнем случае куплю телефон в Амстердаме. Вот только девочки не знают его номер. Ладно, что-нибудь придумаю.
Многолюдная площадь Дам оказалась именно такой, как я ее нарисовала в воображении, а плавучий цветочный рынок поразил в самое сердце. Завораживающее зрелище — настоящее летнее буйство на фоне холодной зимней воды. Я растерянно бродила в толпе туристов, надеясь, что те, кому я нужна, найдут меня сами.
Как же амстердамская толпа отличалась от московской! Если здесь и были тщательно и солидно одетые люди, то все как один итальянцы или русские. Итальянцы вообще любят одеваться броско и дорого. Это роднит их с нами, детьми дефицита и нищеты. Дорвавшись до ярких шмоток, мы готовы экономить на всем, лишь бы выглядеть на уровне.
Приезжая к родителям, я всякий раз поражаюсь, до чего шикарно выглядят провинциальные барышни. Пожалуй, их гардероб — это основное вложение капитала, на него идет едва ли не зарплата всей семьи. Многие до сих пор предпочитают экономить на еде, на путешествиях и даже на собственном здоровье, лишь бы только пустить пыль в глаза. Одетая в норковое манто дама запросто может жить на жалкие гроши, откладывая копейки на очередную шмотку. И все равно это смотрится бедно. Потому что цвет кожи серый, зубы плохие, нет спокойной уверенности в глазах. Как-то раз, оказавшись в Женеве, я была поражена, до чего местные старички и старушки напоминают румяные пряники. Чтобы так выглядеть в восемьдесят лет, надо всю жизнь дышать горным воздухом, есть здоровую пищу и не дергаться из-за дефолтов и кризисов. Этой сытой свежести не добиться ни с помощью шикарных одежек, ни под ножом пластического хирурга.
Жители Амстердама и его постоянные гости выглядели именно так, как хотела бы выглядеть я, будь у меня достаточно смелости. Казалось, им плевать на моду, на классовые и возрастные условности. Вот впереди идет парочка, похоже, что мама с дочкой. Обе в высоких кожаных сапогах, увешанных какими-то фенечками, в залихватски заломленных шляпах, в невообразимых пальто до того неожиданного, но вместе с тем элегантного покроя, что можно помереть от зависти. А рядом девушка, укутанная в мягкую узорчатую шаль, а за ней семейная пара в вытянутых свитерах и жилетках из кожи “мексиканского тушкана”. Респектабельный дядя в тонком кашемировом пальто и с серьгой в ухе, зеленоволосый панк, весело хохочущий в запредельно дорогую телефонную трубку, старушка с аккуратными седыми буклями в полосатых гетрах, бомж в импозантном сюртуке, с благородно потертым фетровым головным убором в качестве урны для жертвоприношений. Красивая яркая толпа, чуждая предрассудков и немного шальная. Немцы, как всегда, выделяются своим затрапезным видом, японцы— доведенной до совершенства безликостью, а Настенька Голубкина — своим идиотским выражением лица, потому что даже приблизительно не знает, что ей делать.
Меня, похоже, тут никто не ждет. Телефона у меня нет. Сама я позвонить тоже никуда не могу. Девочки наверняка сменили номер, не стоит и пытаться достать их по старому. Времени у меня часов шесть. Возможно, съеденная Теодором инструкция объясняла, как ими распорядиться. Моей же фантазии на это не хватало.
А хорошо бы приехать в Амстердам с Лешкой. Мне так нравилось с ним путешествовать. И хотя пока мы успели побывать только в Турции и в Чехии, я уже всей душой полюбила наши совместные вояжи. В прошлой жизни с первым мужем мы изрядно поколесили по миру, но все поездки были безнадежно испорчены его дурным характером. В любой точке земного шара он вел себя так, как будто каждый очередной день может закончиться на кладбище и потому надо успеть как можно больше — пройти сорок километров пешком, обойти все имеющиеся в городе музеи, экономя при этом на еде и воде. Он не умел просто жить, а настоящий отрыв не мыслил без обильного возлияния. Внутренний дискомфорт никогда не отпускал его, напряжение он мог только залить. Лучше всего водкой. К счастью, это уже не мои проблемы.
