— Чего? Шарлака?
— Ну да. Это…
— Да знаю я, что это такое! — отмахнулся Андрей.
Шеллак использовался на всех военных заводах мира для покрытия патронов водостойким защитным лаком. В основе его шёл продукт, производимый в Гималаях какими-то экзотическими насекомыми. Производили его в одном месте мира, в Индии, а оттуда все страны закупали его за валюту. Но если во всём мире им дорожили и пускали только по прямому назначению, то в России ушлый народец пускал его на выпивку. Просто лак этот делали на спирту, а отделить примеси от спирта было делом простым и отработанным. Лак солили, потом долго мешали какой-нибудь палкой. В результате вся масса оседала на палку, а в ёмкости оставался один солёный, но вполне готовый к употреблению спирт. Некоторые предпочитали его даже чистому спирту, сравнивая его по вкусу с коньяком. Довелось его пробовать и Колодникову. Андрей никакого сходства с коньяком не нашел, просто вкус соли перебил все остальные особенности этого "народного коктейля".
— Пил я ваш этот шарлак. А бутылок из-под водки разве тут не было?
— Да я откуда знаю. Их Машка собирает, это её пушнина. А, вот и она!
Действительно, в раздевалку, под грохот ведер и швабры вошла толстая баба лет шестидесяти.
— Здорово, — поприветствовала она мужиков.
— Долго жить будешь, подруга только что мы тебя тут вспоминали.
— Чего меня вспоминать? Плохо вымыла что ли в прошлый раз?
— Да нет, не в этом дело. Слыш, Маш, ты тот день, когда заводские тут бутылки набили, помнишь?
— А то не помнить! Я порезалась тогда по их милости. Палец вон гниёт до сих пор.
Она оттопырила толстый, с сосиску, средний палец в резиновом напальчнике.
— А бутылок из-под водки тут не было? — задал свой вопрос Колодников.
— Нет, не было, я бы запомнила. Шарлак они пили, это точно. Здоровую такую банку из-под пороха испоганили, пятилитровую. Видно, только что с завода вывезли.
— Почему это видно?
— А она с крышкой была. Та ещё мокрая была, в шарлаке.
— Сколько же они спирта выпили? — Скорее сам себя, чем окружающих спросил Андрей.
— Литра три, не меньше, — сказала уборщица.
— А ты то откуда знаешь? — засмеялся Андреевич. Засмеялась и уборщица.
— Так я двадцать лет на заводе проработала, бригадиром в одиннадцатом цехе. Там этого шарлака у нас — какого хочешь! И пятипроцентного, и сорокапроцентного. Этот вот точно сорокопроцентный был. Сколько я своих мужиков гоняла из-за этого шаралка! Нажрутся этого дармового «коньяка», и валяются, придурки, по углам. А план делать надо? Кому? Мне приходилось!
— Так откуда три литра то взялось? — спросил Андрей. — Почему три, а не два, или не один?
— А это по комку видно. Вот такой, — она показала рукой что-то размером с голову быка, — комок шарлака в банке был. Значит, и спирта много было. Они тут все углы облевали.
Колодников подвёл итог.
— Понятно. Значит, погуляли парни нехило, попарились хорошо, а потом одного потеряли.
Теперь с ним не согласился мастер.
— Нет, пить то они могли, а вот насчёт попариться да искупаться, так это вряд ли. Не работала в тот день сауна. ТЭН сгорел.
— Это точно? — не поверил своему счастью Колодников.
— Конечно. У меня в журнале всё записано. Пойдёмте.
Они спустились вниз, и Андреевич процитировал ему запись в одном из журналов.
— Где она? Вот-вот, эта запись. "Не работает сауна, сгорел ТЭН". Это одиннадцатого числа, а напротив запись — "ТЭН заменили". Тринадцатое ноября. Так что — двенадцатого они попариться никак не могли.
"Так, ну, то, что они пили не водку, а шарлак, это враньё понять можно. Шарлак ведь они вывезли с завода, а это уже преступление. А вот зачем нужно было врать про сауну? Непонятно", — думал Андрей, возвращаясь обратно в отдел.
К вечеру он дозвонился до Мазурова.
— Слушай, Михалыч, а откуда взялась у тебя эта версия про сауну? Кто первый сказал про неё? Этот машинист?
— Ну да, кто ещё то? Я же только этого Кракина и опросил, забыл, что ли, уже?
— Да нет, помню.
— Я же его накрыл прямо дома, он ещё не проспался после смены.
— И он тебе заливал про водку, про пиво, про сауну?
— Ну да, всё точно так и было. А что?
— Да нет, ничего. Всё понятно. Спасибо, друг.
После длительных раздумий Андрей сделал самый логический вывод: "Похоже, всё было так: Каркин, ещё с похмелья начал врать Мазурову про водку и сауну. Чтобы не разойтись в показаниях, он начал обзванивать всех остальных, потом они ещё раз договорились на работе, а последняя «спевка» прошла уже тут, у дверей моего кабинета. Недаром эти двое, сцепщик и помощник, припёрлись в одно время. Но, раз есть нужда врать, значит — есть что скрывать. Надо, пожалуй, брать их, и крутить по серьёзному".
Но, вскоре его отговорили делать столь привычные следственные действия.
Глава 27
Очень ранним утром злой и раздосадованный Николай Соколов, возвращался домой. Бизон заставлял их уже две ночи в буквальном смысле патрулировать улицы Кривова.
— Вы его упустили, вы его мне и доставьте.
— Да где мы его возьмём? — роптала братва. — Лёг этот хрен на дно, и х… теперь найдёшь!
— Да. А прошлой ночью он чего-то выехал? Значит и ещё может проявиться. Так что, если кого этой ночью застану в постели — опущу как в зоне малолетку. И не сидеть по барам, а то я вас знаю. Дай вам волю — из жопы корни расти начнут.
Из патрульных самым активным был, конечно, Сыч. На время он взял у брата его старенький «Мерседес» двухсотпятидесятой модели, и активно тралил улицы города. Он же, Сыч, не давал халтурить и всем остальным. При малейшей попытке кого-нибудь из братков вильнуть в сторону, и чуть подольше засидеться в каком-нибудь баре, он тут же звонил Бизону, и тот, со сна, в гневе был ещё более страшен. Но, все потуги кривовских «быков» были тщетны. Проклятый недоносок со странным погонялом Кежа пропал, как на морском дне. От такой безысходности «быки» к концу ночи накачивались уже не пивом, а водкой или текилой в зависимости от вкуса. Съезжались в какой-нибудь глухой тупичок втроем-четвером, и хлестали спиртное, матерно полоская при этом Бизона, гавнюка Сыча, и этого маломерку Кежу.
Так что этим ранним утром Коля Соколов был совсем не в форме. С литр водки полоскался в его организме, и усталость смешивалась с опьянением. Но, не даром братва дала ему кличку Гонщик. Ездить медленно он не умел и штрафы за постоянное превышение скорости составляли большую часть его расходов. В этот раз он переборщил во всём: в скорости, в наглости, и, не вписавшись в поворот, вылетел на тротуар. Сначала был удар о бордюр, потом ещё один, поменьше, перед стеклом «Джипа» взлетели вверх чьи-то ноги, грохнуло ещё один раз, уже на крыше. Гонщик бы смылся с места происшествия, иных мыслей у него не было. Но у мощного, но старенького «джипа» в первый раз за долгую, честную жизнь заглох мотор. Николай успел только выругаться, как распахнулась дверь, и здоровенный мужик в мгновении ока выволок его на улицу.
