— Да ладно тебе, какие еще к черту возможности, — шепотом попробовал оправдаться Спирин.
— Ну да, то-то твой предшественник погиб на «боевом посту», насмешливо ухмыльнулся Федор.
Спирин поморщился, но возразить не успел. Виктория, накинув на плечи легкую кожаную курточку, уже подходила к ним.
— Вы случайно не на машине, господин мэр? — ерничая, спросил его художник.
— Нет, отпустил.
— А жаль. Время уже позднее, и увы, мой друг мэр, но в нашем с вами городе в такую пору ходить небезопасно. Так что прийдется пойти провожать девушку до дому.
Они вышли из студии, Кривошеев закрыл дверь на большой висячий замок и снова обратился к девушке:
— Представляешь, Вика, вас провожает сам мэр нашего города!
Виктория с улыбкой глянула на Спирина и, беря его под руку, сказала:
— Я безмерно польщена. Жаль только, что никому о этом не расскажешь.
— Почему? — удивился Спирин.
— Все равно никто не поверит.
Они шли по пустынным, темным улицам, ласковое бабье лето разбросало по аллеям первые опавшие листья, хрупко шуршавшие под ногами, ночной воздух бодрил запасенным за три летних месяца теплом. Все трое никуда не спешили, говорили о том, что приходило в голову, перескакивая с тему на тему, и даже попросили Викторию прочитать и перевести еще парочку знаменитых китайских трехстиший. Временами эту идиллию нарушали небольшие группы молодых людей, спешившие им навстречу и голоса, доносящиеся от них, и манера разговора навевали какую-то неясную угрозу. Сразу становилось тревожно.
— Куда они все идут? — не выдержав, спросил Спирин. — И почему в одну сторону?
— Как куда, конечно, на дискотеку, — ответил Федор.
— А вы, Вика, почему не спешите туда? — спросил Виктор.
— Не люблю я ходить туда, — она явно поморщилась. — Пьяное стадо обоих полов. Эта первобытная музыка, похабные шуточки диджеев, наркоманы, ширяющиеся в туалете, прямо через одежду…
Она не закончила фразу, но по тому, как ее передернуло, Спирин понял все и еще раз удивился чистоте этой девушки.
Около подъезда они постояли еще немного, говорили о чем-то не очень серьезном, Вика показала окна своей квартиры. Она ушла, а Спирину казалось, что они не поговорили о чем-то важном, он даже оглянулся назад, на засветившиеся в темноте окна ее спальни. Виктор боялся, что Федор снова начнет подшучивать насчет его и девушки, но тот молчал. Некоторое время они шли молча, а затем Спирин вспомнил, зачем он пришел к художнику.
— Слушай, а зачем ты вызвал меня сегодня? С девушкой познакомить решил?
— Да нет, — рассмеялся Кривошеев. — Слушай, на меня тут братки наезжать стали, требуют пять тысяч долларов.
— Что это они, совсем сдурели? — удивился Спирин.
— Нет, они не сдурели, тут все проще. У меня один американец на вернисаже в Москве купил три картины. Вот они и решили, что я теперь богат, как Крез.
— Поздравляю, — пожал руку другу Спирин. — А я и не слышал. Наконец-то тебя и на Западе оценили. Может, теперь и наши искусствоведы разберутся?
— Да черт с ними, с искусствоведами! Я уж не надеюсь. Нет пророка в своем отечестве, сам знаешь. Жалко, конечно, что картины на запад ушли, но… — он махнул рукой. — Я ведь что хотел попросить, замолви словечко Нечаю, пусть хоть сумму сбавит.
— А почему ты решил меня об этом просить? — удивился Виктор.
— Ну ты же с ним сейчас на короткой ноге. Не зря ты у меня про него тогда расспрашивал?
Виктора неприятно поразила догадка Федора. А он то, наивный, думал, что художник давно забыл о том разговоре.
— Хорошо, завтра у меня встреча с членами гильдии, и я с ним поговорю.
На прощание Кривошеев еще раз посоветовал ему вплотную заняться Викторией, и на одном из перекрестков они расстались. Федор пошел домой, а Спирин к ближайшей автобусной остановке.
Шел он не спеша, сначала думал о просьбе Федора, а потом все мысли его заняла эта девушка. Из задумчивости его вывели три парня, вывернувшиеся навстречу из-за очередного ларька, заманивающего слабым светом лампочки к пестрому богатству импортной жратвы.
— Эй, земляк, дай закурить, — с ходу потребовал один из них, перегородив Виктору дорогу. Он машинально сунул руку в карман, но двое остальных «земляков» так явно стали обходить его со спины, что Спирин мгновенно понял все. Последний раз в такой же ситуации он оказался в девятом классе. Вот также подошли, свалили на пол, долго пинали, а напоследок вывернули карманы. На память о той встрече у него остался шрам на голове, хорошо еще, что прикрытый волосами. Теперь такая перспектива ему нравилась еще меньше — мэр города избит какими-то сопляками. Такой факт его биографии надолго останется в памяти народной.
Надо было спасать репутацию и он резко толкнул стоящего перед ним парня, получил сбоку сильный удар в лицо, быстро ответил и припустился бежать в образовавшийся просвет. Длинный светлый плащ не помогал спринтерскому рывку, но страх прибавил резвости и, добежав до ближайшего угла, Виктор увидел своих преследователей далеко позади.
Выскочив на освещенную улицу, Спирин перешел на шаг, парни же, завидев ехавший по шоссе патрульный «бобик», свернули в сторону.
«Лет шестнадцать, семнадцать, не больше, — думал Спирин, ощупывая языком шатающийся зуб. — Вот щенки! До чего обидно, дали по зубам, да еще заставили бегать как пацана! Нет, надо что-то делать с этими подонками. Синяка бы не было».
Между тем Спирин, сам того не желая, очутился около «Ямайки». Рядом с входом он увидел знакомый джип Нечая, а на крыльце стоял, покуривая, здоровый мужик в расстегнутой рубахе в котором Спирин сразу узнал Рыдю. Подойдя поближе, но оставаясь в тени, Виктор призывно махнул ему рукой. Рыдя не понял, кто его зовет, насторожился, но все-таки подошел.
— Нечай здесь? — спросил Спирин, не здороваясь.
— Да, тут, — кивнул головой Рыдя, признав наконец господина мэра.
— Ну-ка, вызови его сюда, скажи поговорить надо, — велел Виктор.
Кивнув головой, детина быстро исчез в баре, и вскоре оттуда появился Нечай, натягивая на ходу кожаную куртку. Его «адъютант» остался на крыльце, настороженно оглядываясь по сторонам.
— Какими судьбами, Виктор Николаевич? — спросил Нечай, протягивая Спирину руку. Помня о самолюбии молодого мэра, он именовал того только по имени-отчеству.
— Попутным ветром занесло, — ответил Виктор, пожимая в ответ руку Нечая, а потом попросил: — Добрось-ка меня до дому, да и поговорить надо. Я пройду чуть дальше, подберешь меня там.
Спирин показал рукой на темную сторону улицы. Геннадий только кивнул головой в ответ. Конспирация господина мэра его не забавляла, он все прекрасно понимал и полностью поддерживал своего «зодиакального брата». Нечай, со своей стороны, также молчал об отношениях с представителем власти, велел держать язык за зубами и Рыде. Даже парней, участвовавших в операции по убийству Гринева, Геннадий использовал «втемную», не раскрывая общего замысла и тем более заказчика.
