На открытии музея Спирин первым делом поблагодарил спонсоров, он, правда, именовал их более благозвучным словом — меценаты, особо подчеркнул, что благодаря им город не затратил на эту стройку ни копейки. Фамилии спонсоров были высечены на мраморной плите рядом с вывеской музея. В числе этих одиннадцати значилась и фамилия Нечая, он давно уже стал членом так называемой гильдии, узкого круга избранных бизнесменов. Странное соседство волка и подстригаемых им овец лишь в первое время шокировало богатейших людей города, постепенно они привыкли и к этому.
Но наибольший вклад в создание музея внес Шамсудов. Именно он подал саму эту идею и постарался раскрутить прижимистых нуворишей. Мотивации у тех были самые разнообразны. Кто-то прельстился на выбитую золотом свою фамилию на мраморе, кто-то корыстно надеялся на благосклонность господина мэра в будущем, а самых несознательных добил прищуренный взгляд Нечая.
Но большинство сдавало деньги на строительство музея для того, чтобы помочь Спирину. Как мэр он их вполне устраивал. В коммерческие дела не совался, для себя лично просил немного, а главное — действительно много делал для города.
Претендентов на пост градоначальника нашлось много. Большинство из них только смешили своими притязаниями: один учитель, «честный бизнесмен», приезжий полковник в отставке. Кандидат от коммунистов, говорливый Машкаров, последний партийный босс до августа девяносто первого, тот просто пугал бизнесменов, предлагая в своей программе все у них отобрать и честно поделить между бедными и убогими. Единственным настоящим соперником для молодого мэра был Феддичевский. Но предприниматели прекрасно знали то, о чем простой народ не догадывался. Федор Родионович безнадежно устал от многолетней борьбы за выживание своего завода, он давно уже выдохся. И они деньгами проголосовали за Виктора Спирина. Весь город был увешан его цветными портретами, в газете, по радио восхваляли его заслуги. По областному телевидению каждый день крутили рекламный ролик, где умело обыгралось его давнее выступление по центральному телевидению на фоне рухнувшего дома, а затем уже на фоне новых, построенных пятиэтажек.
Разрезав традиционную красную ленточку, Спирин больше часа бродил по залам, удивляясь неожиданно богатой экспозиции музея. В городе оказалось несколько человек, давно и успешно занимающихся историей города. То, что Виктор увидел на стендах, оказалось новым для него. Город, оказывается, посещали многие великие люди, писатели, художники, актеры. Впервые демострировалось то, что город выпускал во время войны, да и после: снаряды, патроны, стоял даже огромный реактивный снаряд для «катюши». Поделился своим богатством и
Кривошеев, он передал в дар музею часть своих картин и несколько наиболее ценных икон. Сам художник выглядел плохо: какой-то вялый, с красным, опухшим носом. Пожимая ему руку, Спирин спросил:
— Ты что это такой?
— А, лучше не смотри на меня, а тем более не приближайся. Гриппую. Сейчас вот, кончится эта обедня, пойду отлеживаться в свои пенаты.
Федор действительно быстро исчез, а вскоре главные «виновники» торжества во главе со Спириным отбыли на банкет. Посидев для приличия за одним столом с меценатами, Спирин вернулся в мэрию и остаток дня провел в нетерпеливом ожидании предстоящего свидания.
Спирин подобрал Викторию ровно в шесть, как обычно возле ее дома. Свою машину Виктор использовал только в первый раз, на все остальные свидания он уже приезжал на служебной «Волге», с неизменным Виталиком за рулем. Вика к нему быстро привыкла, перестала стесняться. Вот и теперь, поздоровавшись с шофером, она по-домашнему чмокнула Виктора в губы и сразу спросила:
— Куда мы сегодня едем? Как обычно, к Федору? Учти, мне сегодня надо ровно в девять быть дома.
— Нет, к Федору не получится. Он болеет, лежит дома с температурой. Есть один вариант, дача Виталика в Соколинском.
— Но туда ехать почти целый час! — возмутилась девушка. — Ты же знаешь моих родителей, они тут же побегут в морг или милицию. Я и так с ними ругаюсь целый день: они думают, что я маленькая, все школьница.
— Можно поехать в охотничий домик, — неожиданно подал голос Виталик.
— Это где? — удивилась Вика.
Спирин поморщился.
— Это домик у озера, там, где убили Гринева, — объяснил он.
— Ой как интересно! — неожиданно обрадовалась Виктория. — Как романтично. А это далеко?
— Минут пятнадцать езды, — пояснил водитель.
— Едем! — с воодушевлением воскликнула она, а затем спросила у Спирина с упреком в голосе: — А почему ты не говорил мне, что мы можем там встречаться?
— Не люблю я это место, — вымученно сознался он. Виктор не мог понять странного энтузиазма девушки. Все объяснилось следующей ее фразой.
— Слушай, а правда, у них была абсолютно сумасшедшая любовь? перебила на полуслове девушка. — Говорят, они даже не услышали, как ее муж ломился в дверь.
Виктор раздумывал, что ей ответить, хотел было соврать и подтвердить романтическую версию Вики, но тут увидел в зеркальце насмешливые глаза водителя, ведь именно Виталик покупал золото для девочек Гринева. И Спирин осторожно сказал:
— Не знаю, мне он об этом не говорил, а самих их уже не спросишь.
Подъехали к даче, посигналили. Охранник, узнав машину «первого», быстро распахнул ворота и, взяв под козырек, вручил Спирину ключи от двери домика. Виктор думал, что будет тот сторож, седой. Но этот оказался гораздо выше ростом и помощней в плечах.
Спирин нервничал, ему даже показалось, что по губам охранника скользнула легкая усмешка, дескать, и ты такой же, как покойный Гринев. Направляясь к крыльцу, а затем и возясь с замком, Виктор про себя возражал этому остолопу: «Нет, я не такой! Гринев просто покупал девочек за золото, а у нас с Викой настоящая, большая любовь!».
В этом здании он был всего два раза, когда принимал новостройку, ну и в тот самый день… Его неприятно поразило, что широкая кровать стояла в той же самой комнате и на том же месте. Скорее всего и кровать была та же самая.
— А здесь хорошо, уютно, — сказала Вика, снимая шляпу и осматриваясь по сторонам. — Это произошло здесь?
— Да, в этой самой комнате.
— Как интересно! Прямо Шекспир. «Гамлет». Хотя нет, скорее «Макбет»!
Сняв куртку, она прошлась по всему зданию, а вернувшись в спальню, заявила:
— Хороший домик. Здесь я бы даже согласилась жить, но только с тобой.
Она села на подлокотник кресла, на котором сидел Виктор, прижалась к нему и спросила:
— А ты бы этого хотел?
— Конечно, — улыбнулся Виктор и сделал попытку поцеловать ее. Но Вика вдруг отстранилась, взгляд ее словно потух, а лицо приняло озабоченное выражение.
— Ты знаешь, мне вчера Рубежанский официальное предложение сделал.
— Петька! — поразился Спирин. — Я думал, что это у вас несерьезно?
