— Привет, Гарри! — сияя, выпалил Джордж. — До наших ушей донеслись твои сладкозвучные трели.
— Слушай, Гарри, зря ты закупориваешь свое негодование, выпусти его наружу! — посоветовал Фред, тоже сияя. — А то за пятьдесят миль тебя, может, и не всякий услышит!
— Прошли, значит, испытания по трансгрессии? — пробурчал Гарри.
— С отличными оценками, — похвастался Фред, державший какой-то длинный, телесного цвета шнур.
— Спуститься по лестнице было бы дольше секунд на тридцать, — заметил Рон.
— Время — кнаты, сикли и галеоны, братишка, — сказал Фред. — В общем, Гарри, ты ухудшаешь слышимость. Удлинитель ушей, — объяснил он, увидев вскинутые брови Гарри, и поднял шнур повыше. Оказалось, что он тянется на лестничную площадку. — Мы пытаемся узнать, что делается внизу.
— Вы только поаккуратней, — посоветовал Рон, глядя на Удлинитель. — Если мама опять увидит…
— У них большое собрание, ради этого стоит рискнуть, — сказал Фред.
Дверь открылась, и возникла длинная рыжая грива.
— Ой, Гарри, здравствуй! — радостно воскликнула Джинни, младшая сестра Рона. — Мне послышался твой голос. — Потом она повернулась к Фреду и Джорджу: — С Удлинителем ушей ничего не получится, она наложила на кухонную дверь Заклятие недосягаемости.
— Откуда ты знаешь? — спросил Джордж, сразу упав духом.
— Мне Тонкс рассказала, как это выяснить, — ответила Джинни. — Ты просто кидаешь в дверь чем попало, и если не долетает — все, значит, недосягаемая. Я бросала с лестницы навозные бомбы, так они отплывают от двери, и только. Можете не рассчитывать, что просунете под нее Удлинитель ушей.
Фред глубоко вздохнул.
— Жалко. Я так хотел узнать, что поделывает старина Снегг.
— Снегг! — вырвалось у Гарри. — Он что, здесь?
— Ага, — ответил Джордж. Тщательно закрыв дверь, он сел на одну из кроватей, Фред и Джинни пристроились рядом. — Сейчас отчитывается. Секретность — ух!
— Подлюга, — лениво проговорил Фред.
— Он сейчас на нашей стороне, — с укоризной сказала ему Гермиона.
Рон фыркнул.
— И все равно подлюга, — подтвердил он. — Как он смотрит на нас, когда мы встречаемся!
— Билл тоже его не любит, — сказала Джинни, как будто это окончательно решало вопрос.
Гарри не был уверен, что сменил гнев на милость. Но информационный голод пересилил в нем желание еще покричать. Он опустился на кровать напротив.
— И Билл здесь? — спросил он. — Я думал, он в Египте.
— Он попросил перевести его домой: хочет что-то делать для Ордена, — сказал Фред. — Говорит, скучает по гробницам, но, — он ухмыльнулся, — тут ему есть чем себя вознаградить.
— Это ты про что?
— Помнишь милашку Флер Делакур? — спросил Джордж. — Она тоже теперь работает в банке «Гринготтс». Улучшает там свой «англесский»…
— И Билл дает ей кучу частных уроков, — съехидничал Фред.
— Чарли тоже член Ордена, — сказал Джордж, — но он пока что в Румынии. Дамблдор хочет привлечь на свою сторону как можно больше иностранных колдунов, и Чарли в свободное время налаживает с ними контакт.
— Этим и Перси мог бы заниматься, — заметил Гарри. Последнее, что он слышал о третьем из братьев Уизли, — что тот работает в Отделе международного магического сотрудничества Министерства магии.
При упоминании его имени все Уизли и Гермиона обменялись мрачными многозначительными взглядами. Рон напряженным голосом предостерег Гарри:
— При маме и папе никогда про Перси разговора не заводи.
— Это почему же?
— Стоит им про него услышать, как папа ломает то, что в этот момент держит, а мама начинает плакать, — объяснил Фред.
— Просто ужас какой-то, — печально сказала Джинни.
— Я думаю, у нас с ним кончено, — проговорил Джордж с необычно злым для себя выражением лица.
— Что случилось-то? — спросил Гарри.
— Перси с папой поссорились, — ответил Фред. — Я никогда не видел отца в таком состоянии. Если у нас кто кричит, то обычно мама.
— Это была первая неделя каникул, — сказал Рон. — Мы вот-вот должны были отправиться сюда и присоединиться к Ордену. Перси явился домой и сообщил, что его повысили.
— Да ты что! — изумился Гарри.
Хотя он прекрасно знал, как Перси мечтает о карьере, впечатление было такое, что на первой своей должности в Министерстве магии он не слишком преуспел. Перси совершил довольно грубый промах, не заметив, что его начальник находится под контролем лорда Волан-де-Морта (в Министерстве, правда, этому не поверили — там решили, что Крауч сошел с ума).
— Мы тоже очень удивились, — сказал Джордж. — Ведь у Перси была масса неприятностей из-за Крауча. Расследование и все такое. Перси, мол, должен был понять, что у Крауча поехала крыша, и доложить наверх. Но ты же знаешь Перси. Крауч оставил его вместо себя, так чего ему было жаловаться?
— Почему же тогда его повысили?
— Вот и мы не могли этого понять, — сказал Рон, изо всех сил стараясь поддерживать нормальный разговор после того, как Гарри перестал вопить. — Он явился домой жутко самодовольный — еще самодовольней обычного, если только ты можешь это себе представить. И сказал папе, что ему предложили должность под началом у Фаджа. Неплохо для молодого человека, который только год как окончил Хогвартс — младший помощник министра. Он, видно, думал, что папа будет в восторге.
— Только вот папа не был, — мрачно заметил Фред.
— Почему? — спросил Гарри.
— Фадж в Министерстве просто свирепствует: никто не должен иметь никаких связей с Дамблдором, — объяснил Джордж.
— В Министерстве сейчас «Дамблдор» — ругательное слово, — сказал Фред. — Они думают, он просто зря мутит воду, когда заявляет, что Сам-Знаешь-Кто возродился.
— Папа говорит, Фадж дал всем понять, что тем, кто заодно с Дамблдором, в Министерстве делать нечего, — продолжил Джордж.
— Беда в том, что папа у Фаджа на подозрении. Фадж знает, что они с Дамблдором друзья, и он давно уже считает папину одержимость маглами признаком легкого помешательства.
— Но Перси-то тут при чем? — спросил сбитый с толку Гарри.
— А вот при чем. Папа убежден: Фадж взял Перси помощником только для того, чтобы он шпионил за нашей семьей и за Дамблдором.
Гарри тихо присвистнул.
— Да, Перси любитель этого дела.
Рон невесело засмеялся.
— Перси пришел в жуткую ярость. Сказал… ух, сколько он всего наговорил. Что с первого же дня, как он поступил в Министерство, ему пришлось сражаться с папиной поганой репутацией, что у папы нет никакого честолюбия и поэтому мы всегда были… ну… не слишком много у нас было денег…
