— Ты можешь сказать: «Мы обещаем, что больше не будем волынить с домашними заданиями до ночи». — Она протянула обе руки за их сочинениями, но вид у нее был веселый.
— Спасибо большое, — слабым голосом сказал Гарри. Он отдал ей сочинение, снова опустился в кресло и потер глаза.
Было уже за полночь, гостиная опустела, остались только они трое и Живоглот. Скрипело перо Гермионы, исправлявшей их сочинения, шуршали страницы справочников, по которым она проверяла факты. Гарри очень устал. А в животе было странное, противное ощущение пустоты, вызванное отнюдь не усталостью, а письмом, в виде черных хлопьев догоравшим в камине.
Он знал, что половина народа в Хогвартсе считает его странным, если не сумасшедшим; он знал, что «Ежедневный пророк» из месяца в месяц поливал его грязью, но, прочтя то же самое в письме Перси, прочтя, что Рону советуют порвать с ним и даже доносить на него профессору Амбридж, он осознал свое положение с небывалой ясностью, он четыре года учился с Перси, жил у него в доме во время летних каникул, делил с ним палатку на чемпионате мира по квиддичу. Перси даже поставил ему высший балл за второе испытание на Турнире Трех Волшебников — а теперь Перси считает его психически неуравновешенным и, возможно, буйным.
Волна сочувствия к крестному захлестнула его: среди его знакомых Сириус, наверное, единственный, кто мог бы действительно понять его чувства — он сам в таком же положении. В волшебном мире чуть ли не все считают Сириуса страшным убийцей, приспешником Волан-де-Морта, и с этим ему пришлось жить четырнадцать лет…
Гарри заморгал. Ему привиделось в огне что-то, чего там не могло быть. Мелькнуло и исчезло. Нет… невозможно… померещилось, потому что думал о Сириусе…
— Перепиши это, — сказала Гермиона Рону, толкнув к нему сочинение и исписанный ею самой листок. — И добавь заключение, которое я написала.
— Гермиона, честно, ты самый прекрасный человек на свете, — пролепетал Рон, — и если я когда-нибудь опять буду с тобой груб…
— Я пойму, что ты снова стал самим собой, — докончила Гермиона. — Гарри, у тебя все нормально, кроме этого вот, в конце. Ты, наверное, не расслышал профессора Синистру. Европа была покрыта льдами, а не львами… Что с тобой?
Гарри сполз с кресла и, стоя коленями на вытертом, в подпалинах каминном коврике, глядел в огонь.
— Эй, Гарри, — неуверенно окликнул его Рон, — ты почему там?
— Потому что увидел в огне голову Сириуса.
Гарри ответил совершенно спокойно. В конце концов, он видел здесь же голову Сириуса в прошлом году и говорил с ней; и все же он не был уверен, что действительно увидел ее сейчас, — она исчезла мгновенно.
— Голову Сириуса? — повторила Гермиона. — Как в тот раз, когда он захотел поговорить с тобой на Турнире Трех Волшебников? Но не сейчас же — это было бы слишком… — И, глядя в огонь, вскрикнула: — Сириус?
Рон выронил перо. Посреди пляшущего пламени была голова Сириуса, и длинные черные волосы спадали на его улыбающееся лицо.
— Я уж подумал, вы уйдете спать раньше, чем остальные разойдутся, — сказал он. — Каждый час заглядывал.
— Каждый час залезал в камин? — со смехом спросил Гарри.
— На несколько секунд — проверить, чисто ли на горизонте.
— А если бы тебя увидели? — испуганно спросила Гермиона.
— Кажется, одна девочка, первокурсница, как будто видела мельком. Но не волнуйся, — сказал Сириус, заметив, что Гермиона поднесла ладонь ко рту, — я тут же скрылся. Наверняка приняла меня за странное полено или что-нибудь вроде.
— Но это же громадный риск… — начала Гермиона.
— Ты говоришь прямо как Молли, — сказал Сириус. — Это был единственный способ ответить на письмо Гарри, не прибегая к шифру. А шифры расшифровываются.
При упоминании о письме Гермиона и Рон разом повернулись к Гарри.
— Сам написал, а нам — ни слова, — с упреком сказала Гермиона.
— Забыл, — ответил Гарри, и это было правдой. Встреча с Чжоу в совятнике вытеснила все из головы. — Не смотри на меня так. Никаких секретов из письма нельзя было извлечь, верно, Сириус?
— Да, очень хорошо составлено, — улыбнулся тот. — Однако поторопимся, а то, чего доброго, помешают… Твой шрам…
— А что?.. — начал Рон, но Гермиона его перебила:
— Потом объясним. Дальше, Сириус.
— Понимаю, когда шрам болит, удовольствия мало. Но, по-моему, беспокоиться пока не из-за чего. Ведь он весь прошлый год болел?
— Да, и Дамблдор сказал, что это происходит, когда Волан-де-Морта обуревают сильные чувства, — сказал Гарри, как всегда не обращая внимания на то, что Рон и Гермиона вздрогнули. — Так что не знаю, может, он был зол или еще что нибудь в тот вечер, когда я отбывал наказание.
— Да, теперь он вернулся, и болеть будет чаще, — сказал Сириус.
— Так, по-твоему, это не из-за того, что Амбридж дотронулась до меня, когда я отбывал у нее наказание?
— Вряд ли, — сказал Сириус. — Я знаю ее репутацию и уверен, что она не из Пожирателей смерти.
— По подлости своей вполне может быть, — мрачно заметил Гарри, а Рон и Гермиона энергично закивали.
— Да, но человечество не делится на хороших людей и Пожирателей смерти, — с невеселой улыбкой возразил Сириус. — Хотя знаю, существо она преотвратное… Послушали бы, что о ней говорит Римус.
— А Люпин ее знает? — быстро спросил Гарри, вспомнив ее замечание об опасных полукровках на первом занятии.
— Нет, — сказал Сириус, — но два года назад она составила законопроект против оборотней, и теперь он не может получить работу.
Гарри вспомнил, что Люпин теперь совсем обносился, и Амбридж стала ему еще противнее.
— Чем же ей не угодили оборотни? — сердито спросила Гермиона.
— Боится их, я думаю. — Сириуса забавляло ее негодование. — Должно быть, не переносит полулюдей: в прошлом году агитировала за то, чтобы отловить водяной народ и навесить всем бирки. Представляешь, тратить на это время и энергию, когда такая рвань, как Кикимер, гуляет без ярлыка.
Рон рассмеялся, а Гермиона огорчилась.
— Сириус, — сказала она с укоризной, — если бы ты немного поработал с Кикимером, он наверняка переменился бы. Как-никак ты последний член его семьи, и профессор Дамблдор сказал…
— Ну, а что на уроках у Амбридж? — перебил Сириус. — Обучает вас убивать полукровок?
— Нет, — сказал Гарри, не обращая внимания на обиженную Гермиону которой не дали защитить Кикимера. — Она вообще не позволяет нам прибегать к магии!
— Читаем дурацкие учебники, и больше ничего, — сказал Рон.
— Все понятно, — сказал Сириус. — По нашим сведениям из Министерства, Фадж не хочет, чтобы вас обучали борьбе.
— Обучали борьбе? — изумился Гарри. — Он думает, мы что, собираем тут какую-то армию магов?
