Они лежали на витрине рядом: цепочка с кулоном в виде полумесяца, золотые массивные серьги в виде Узорных шариков и небольшая дамская печатка с красивой узорной вязью.
Давно принесли вам этот набор? — спросил у приемщика и продавца в одном лице, толстого молодого парня с лоснящейся от самодовольства рожей, в белой рубашке и черной кожаной жилетке.
— Давно, — ответил продавец, и по наглому его тону лейтенант понял, что тот врет.
— Как давно? — настаивал Астафьев.
— А почему я вам должен отвечать?
Астафьев разозлился. Барыга прекрасно видел, что он подъехал к магазину на служебной машине со всеми атрибутами: мигалкой, надписью на боку. Юрий все же достал свои корочки, но, как и предполагал, они не произвели на его собеседника никакого впечатления. Доставая документы, Юрий, к своему удивлению, в кармане обнаружил и студенческий билет убитой девушки. Очевидно, во время всей той суматохи он сунул его в карман, да и забыл приобщить к вещественным доказательствам.
— Эти украшения похожи на те, что сегодня утром сняли с тела убитой за городом девушки, — пояснил он.
— Эти вещи у нас появились месяц назад, принес их уважаемый человек, наш постоянный клиент, и рассказывать о нем я не обязан, — вежливо и вместе с тем нахально ответил торговец.
— Можно увидеть хозяина ломбарда? — теряя терпение, спросил Юрий.
— Я хозяин ломбарда, — отрезал наглец.
Астафьев кинул взгляд на приклеенную к стене лицензию на право торговли и убедился, что толстяк не врет.
— Я все равно заберу эти вещи с санкцией прокурора, и вам придется отвечать на все мои вопросы.
— Хорошо, привозите санкции на изъятие, тогда поговорим, — легко согласился скупщик краденого. По смешинкам в его глазах Юрий представил дальнейшее развитие действия.
«Припрячет это золото, а может, просто выпишет документы более ранним числом, и концов здесь потом не найдешь. Как говорит моя продвинутая Юленька, полная жопа!»
Астафьев разозлился, он не понимал, что ему делать. Это был след, единственный след «грибника», и он мог запросто исчезнуть.
«Дать ему по роже и реквизировать все?» — размышлял он. И вдруг неожиданно понял, чем может пронять эту толстозадую сволочь.
— Хорошо, — сказал, душевно вздохнув, Юрий, — не хотите по-хорошему, будет по-плохому.
Он не спеша вытащил из нагрудного кармана студенческий билет Венеры и, открыв его, сунул под нос опешившему торгашу.
— Ты все прочитал? — спросил Юрий. — И все понял? Нет? Тогда поясню. Это дочь самого Радика Нурмухаметова, вора в законе, больше известного под кличкой Нукзар. Дочка его на сто метров отошла от дачи любимого папочки в Толовом, и какая-то сволочь ее задушила, изнасиловала и сняла золото. Он сейчас здесь, у нас в Кривове, примчался с Желез-ногорска, тело девушки в нашем морге. Сейчас уеду отсюда, встречусь с ним и расскажу, что есть один человек, который точно знает убийцу его дочери. Знает, но почему-то не хочет говорить. Как? Тебя такой сценарий устраивает?
Хотя в помещении было на удивление прохладно, ломбардщик как-то сразу вспотел.
— Ну так что, кому скажешь правду, мне или отцу? — настаивал невозмутимый на вид Юрий. И толстяк решился:
— Ладно, черт с вами! На фиг мне нужен этот Нукзар с его чеченцами! Рыжье принесли с час назад, но парень действительно чист, он не бандит и не убийца, а сидит на игле. Мать у него заведует детским садом, отец был какой-то шишкой на заводе, с год назад умер. Он регулярно потягивает из дома золотишко, мать потом приходит, выкупает по большей цене. Я поэтому и не думал, что он его с трупа снял.
— Ладно, хватит лирики, — жестко оборвал его Юрий. — Адрес!
— Собинова шесть, квартира девять. Игорем его зовут. Игорь Дубов.
— Золото я изымаю, на вот тебе расписку, — Астафьев быстро набросал две пары строк. — На, черкни ниже, от кого получил золото. Пока никому ни слова, тем более не вздумай звонить этому Дубову.
— Зачем мне это надо! — возмутился толстяк. — Пусть сам выкручивается, козел!
Уже в машине Астафьев подумал, что скромный дантист Нурмухаметов очень бы удивился, узнав, что ему приписали славу одного из самых видных деятелей местного криминала, чеченского авторитета Нукзара. Гораздо дольше Юрий думал о том, ехать ему за санкцией прокурора на арест этого Дубова или не стоит. Потом решил, что дело не терпит, и, завернув встреченный по дороге милицейский наряд, помчался на улицу Собинова.
Игорь Дубов спал. Это был не обычный сон, а наркотическое, псевдосладкое забвение. Все получилось как нельзя лучше, мать денег не дала, тетка, к которой он ездил в Толовое, тоже. Но судьба ласкала Игоря, и он получил все, что хотел: и деньги, и дозу.
Судьба всегда была благосклонна к Игорю Дубову, дала хороших родителей, красивую внешность. Он легко учился и легко «снимал» липнущих к нему девушек.
Так же легко он играл в карты, легко выигрывал и столь же легко проигрывал.
Однажды он проиграл столько, что отцу пришлось продать свою новенькую «Волгу».
Предок не перенес такого позора и вскоре умер от инфаркта, не дожив до пятидесяти каких-то трех лет. После похорон мать, стоя на коленях, умоляла сына бросить играть, и Игорь легко согласился. Он и сам уже остыл к этому увлечению, у него появилась новая фишка — героин. Это было действительно что-то новое, заменяющее и надоевших ему девушек, и алкоголь, и угар азартных игр. Героин стоил дорого, и в семье Дубовых скоро стало катастрофически не хватать денег.
Мать, приходя с работы, порой просто каменела от ужаса, видя, как из квартиры исчезают дорогие вещи. Все оставшееся золото она носила теперь не снимая, а шубы, кожаные вещи и ковры хранила у соседки.
Минут двадцать ни звонки, ни стук в дверь не могли разбудить Игоря Дубова, и трое милиционеров оставили тщетные попытки и уставились на Астафьева.
— Так он точно дома? — спросил Юрий у пожилой, но шустрой женщины с испорченными химией рыжими волосами, в старом байковом халате.
— Да дома он, дома! — подтвердила соседка. — С час назад пришел, включил музыку. Я на балконе была, и он вышел покурить. Еще поздоровался со мной, он такой вежливый мальчик! Если бы Игорь ушел, я бы слышала, дверь у них сильно хлопает. Да мне Лариса Андреевна велит за ним смотреть как за зеницей ока.
Именно у этой соседки, Зинаиды Павловны, мать Игоря хранила свои самые ценные вещи, и та со свойственным одиноким женщинам рвением вся отдалась служению новой жизненной цели — присматривать за Игорем.
— Ну что ж, тогда ломайте дверь, — велел милиционерам Юрий.
— Не боитесь, товарищ лейтенант? — спросил полноватый прапорщик из наряда.
— Могут в прокуратуре придраться.
— Давай-давай, не сачкуй, — подстегнул Астафьев и минут пять затем наблюдал за мучениями милиционеров, отскакивающих от деревянной двери как мячики от ног футболиста.
