Внезапно я ощущаю желание ее успокоить.
— Почему ты спас меня?
— Сам не знаю, — фыркаю я. — Ты стоила мне пятисот республиканских долларов.
Впервые Девчонка улыбается. У нее очень настороженные глаза, она следит за каждым моим словом. Не доверяет мне.
— Сделал большую ставку? Мне жаль. Она меня разозлила. — Меняет положение. — Каэдэ ведь тебе не друг?
— Она работает в баре на границе секторов Эльта и Уинтер. Просто знакомая, с которой я встречался лишь однажды.
— Ему нравится заводить знакомства с симпатичными девушками, — улыбается Тесс.
Я бросаю на нее гневный взгляд:
— По-моему, для одного дня ты уже достаточно нашутилась со смертью. Прикуси свой язычок и сходи за водой.
Тесс вскакивает и тут же спускается по лестнице к озеру. Когда она уходит, я подсаживаюсь к Девчонке поближе и мягко касаюсь перебинтованного бока. Пальцами задеваю ее талию. Девчонка вздрагивает, и я отстраняюсь, боясь, что прикосновением причинил ей боль.
— Если тебе повезло и в рану не попала инфекция, она скоро заживет, — говорю я. — Наверное, ты хочешь отдохнуть пару дней. Можешь остаться у нас.
Девчонка пожимает плечами:
— Спасибо. Когда мне станет лучше, я найду Каэдэ и выскажу все, что о ней думаю.
Я откидываюсь назад и изучаю лицо Девчонки. Она немного бледнее других девушек, которых я видел в секторе, ее большие темные глаза отливают золотистым. Несмотря на покрытую грязью и сажей кожу, она хороша собой и привлекает меня, как тогда на ринге. Нет, «хороша» не то слово. Красива. Настолько красива, что я не могу отвести глаз. И не только это. Она все еще кого-то мне напоминает. Возможно, дело в выражении ее глаз, одновременно холодно-расчетливых и неистово-дерзких… Мои щеки начинают пылать, и я мысленно себя одергиваю, радуясь наступающему вечеру. Может, не стоило ей помогать? Она слишком привлекательна. В этот момент я готов отдать много всего лишь за шанс поцеловать эту девушку, провести пальцами по ее темным волосам.
— Слушай, — говорю я спустя некоторое время и наклоняюсь к Девчонке. — Спасибо, что сегодня выручила. Я имею в виду Тесс. Где ты научилась так драться? Ты сломала Каэдэ руку без всяких усилий.
Девчонка колеблется. Долю секунды она изучает меня, потом отворачивается, рассеянно потирает бок и, словно по привычке, цокает языком:
— Я много времени провожу в секторе Танагаси. Мне нравится смотреть на тренирующихся кадетов.
— Ясно. Твой талант впечатляет. Держу пари, на улицах у тебя проблем не возникает.
Девчонка смеется. Ее длинный хвост задорно болтается сзади.
— Что ж, теперь ты понимаешь, как удачно все сегодня вышло. — Девчонка мотает головой. — Я вообще не должна была смотреть на уличную драку, но что теперь говорить? Твою подругу превратили бы в фарш. — Она пристально смотрит на меня, ее глаза снова застилает осторожность. — А как насчет тебя? Ты тоже был в толпе и смотрел на драку?
— Нет. Внизу была Тесс, потому что ей нравится следить за боями, и она немного близорука. Я же предпочитаю наблюдать с галерки.
— Тесс твоя младшая сестра?
Я колеблюсь, прежде чем ответить.
— Да, почти. На самом деле с помощью пылевой бомбы я хотел спасти Тесс. Не тебя. Как видишь, Тесс частенько попадает в неприятности.
Девчонка поднимает одну бровь. Я бросаю взгляд на ее губы, которые кривятся в усмешке.
— Ты так добр, — говорит она. — Здесь все знают, как смастерить плевую бомбу?
Я машу рукой:
— Конечно же. Все парни и их братья умеют. Это легко, — перевожу взгляд на Девчонку. — Ты не из сектора Лейк, так?
Она мотает головой:
— Сектор Танагаси. Я жила там.
— Танагаси довольно далеко отсюда. Ты прошла столь долгий путь, чтобы посмотреть на уличные бои?
— Конечно нет. — Девчонка ложится на спину и осторожно устраивается удобнее. Края бинтов становятся темно-красными. — Я ищу еду на улицах. Поэтому много путешествую.
— В Лейке сейчас небезопасно, — отвечаю я. Мое внимание привлекает яркое цветовое пятно в углу балкона, и я смотрю туда. Там из трещины в полу растут морские маргаритки. Мамины любимые. — Здесь ты можешь подхватить чуму.
Девчонка улыбается, словно знает что-то, чего не знаю я. Хотел бы я понять, кого же она мне напоминает.
— Не волнуйся, — отвечает Девчонка. — Я веду себя осторожно, когда не злюсь.
Когда на город наконец опускается вечер и Девчонка погружается в чуткий сон, я прошу Тесс остаться с ней, чтобы у меня была возможность навестить свою семью. Тесс очень рада. Обычно она нервничает, когда мы идем в зараженные чумой районы Лейка, и начинает чесать руки, словно чувствует, как по коже распространяется инфекция.
Я засовываю в рукав рубашки несколько морских маргариток, а в карман — пару республиканских долларов на всякий случай. Прежде чем я ухожу, Тесс помогает мне обмотать руки тканью. Не хочу, чтобы где-то обнаружили мои отпечатки пальцев.
Ночь на удивление прохладная. Патрулей на улицах не видно, и единственные звуки исходят лишь от редко проезжающих машин и далеких рекламных экранов. Я жду в тенях возле дома матери, на этот раз так близко, что могу заглядывать в щели нашего шаткого забора на заднем дворе. Странный крест все еще на двери, как всегда, бросается в глаза. Я почти уверен: солдаты приходили еще как минимум один раз, потому что крест яркий и свежий.
Должно быть, они повторно проверяли район. То, что заставило солдат снова отметить нашу дверь, все еще здесь. Мутировавший вирус чумы. Что же это означает для моей семьи?
Удостоверившись, что улицу не патрулируют, я бросаюсь сквозь тени к дому, туда, где сломанная доска ведет под крыльцо. Отодвигаю ее. Стираю след, который она оставила на земле, забираюсь в темную дыру и ставлю доску на место.
Воздух здесь затхлый, через щели в полу комнат, что находятся надо мной, проникают полоски света. Из задней части дома, где расположены спальни, доносится голос матери. Я иду туда, затем останавливаюсь и заглядываю в щель в полу.
Сначала я вижу Джона. Он сидит на краю кровати, сложив руки на груди. Его поза свидетельствует об изнуренности. Ботинки покрыты грязью. Должно быть, мама отругала его за это. Джон смотрит в другой конец спальни, наверное, там стоит мама.
Я снова слышу ее голос, на этот раз достаточно хорошо, чтобы понять смысл слов.
— Никто из нас не болен, — говорит она.
Джон отводит взгляд, потом смотрит на кровать.
— Это не похоже на инфекцию. Кожа Идена выглядит по-прежнему. Крови нет.
— Прошел только месяц, это ничего не значит, — отвечает Джон. — Иден умрет еще до Испытания.
Мама печально вздыхает:
