Я достаю из кармана медальон.
— Да. Никаких сомнений.
На том конце провода слышится какая-то суета.
Голос Томаса звучит взволнованно.
— Угол Фигероа и Уотсон. Особый случай чумы, который мы исследуем завтра утром. Вы уверены, что это Дэй? — снова спрашивает Томас.
— Да!
— Завтра к дому подъедут санитарные машины. Мы отвезем жильцов, которые там находятся, в Центральную больницу.
— Тогда пришлите патрули. Мне понадобится военная поддержка, когда Дэй явится защищать семью. — Я вспоминаю, как он забирался под крыльцо. — У него не будет времени, чтобы вывести их, поэтому он спрячет своих близких в подвале. Мы отвезем их в больничное крыло Баталла-Холл. Никто не должен пострадать. Я хочу их допросить.
Похоже, Томас застигнут врасплох моим резким тоном.
— Мы пришлем патрули, — выдавливает он. — И я очень надеюсь, что вы не ошиблись.
Во мне вспыхивают воспоминания о губах Дэя, его горячих поцелуях и руках, ласкающих мою кожу. Я прогоняю их. Сейчас это для меня ровным счетом ничто. Даже хуже, чем ничто.
— Так и будет, — отвечаю я.
Я возвращаюсь в переулок, пока Дэй не заметил моего отсутствия.
Дэй
До рассвета мне удается поспать несколько часов, и снится мне дом.
По крайней мере, таким, каким я его помню. Джон сидит за столом с мамой и читает ей книгу со старыми республиканскими сказками. Он приобнимает маму за плечи. Я улыбаюсь, глядя на них из угла. Из всех нас Джон самый сильный, но в нем есть сентиментальность, которую я не унаследовал. Черта нашего отца. На другом конце стола Иден выводит на листке бумаги какие-то каракули. В моих снах Иден всегда рисует. Он ни разу не поднял голову, но тоже слушает сказку Джона и смеется шуткам.
А потом я понимаю, что рядом со мной стоит Девчонка. Я держу ее за руку. Она улыбается, отчего комната наполняется светом, а я улыбаюсь ей в ответ.
— Я хочу познакомить тебя со своей матерью, — говорю я.
Девчонка мотает головой. Я снова смотрю на обеденный стол, Джон с мамой все еще сидят там, но Иден исчез.
Улыбка Девчонки угасает. Она смотрит на меня печальными глазами.
— Иден мертв, — шепчут ее губы.
Из сна меня вырывают отдаленные звуки сирен.
Некоторое время я тихо лежу с открытыми глазами и пытаюсь восстановить дыхание. Сон все еще стоит у меня перед глазами. Чтобы отвлечься, я прислушиваюсь к сиренам. Это не обычный вой полицейских машин. И не сирены скорой помощи. Сигнал принадлежит медицинскому военному грузовику, на которых в больницу увозят раненых. Он громче и пронзительнее, потому что остальной транспорт должен пропускать медицинские грузовики в первую очередь.
Вот только в Лос-Анджелес раненых солдат не привозят. Они получают лечение на границе военного фронта.
Сигнал сирен узнает даже Тесс.
— Куда они едут? — спрашивает она.
— Я не знаю, — шепчу в ответ. Сажусь на земле и осматриваюсь. Девчонка, похоже, проснулась раньше. Она сидит в нескольких футах от нас, прислонившись спиной к стене, смотрит на улицу, лицо сосредоточенно-серьезное. Кажется напряженной. — Доброе утро, — говорю я. Бросаю взгляд на ее губы. Неужели я и правда вчера их целовал?
Девчонка не смотрит на меня. Выражение ее лица не меняется.
— Дверь дома твоей семьи отмечена, ведь так? — спрашивает она.
Тесс удивленно смотрит на Девчонку. Я молчу и пристально ее разглядываю, не зная, что ответить. Впервые кто-то, кроме Тесс, открыто заговорил о моей семье.
— Прошлой ночью ты за мной следила, — понимаю я. Говорю себе, что должен злиться… но чувствую лишь легкое замешательство. Должно быть, Девчонка пошла за мной из чистого любопытства. Я поражен — вернее, шокирован — тем, как бесшумно она умеет передвигаться.
Сегодня утром Девчонка какая-то другая. Прошлой ночью она хотела меня так же сильно, как я ее… но сейчас она холодная и далекая. Я чем-то ее разозлил? Девчонка смотрит прямо на меня.
— Вот для чего тебе нужны деньги? На лекарства от чумы?
Она проверяет меня, но я не понимаю зачем.
— Да, — отвечаю я. — Почему тебя это интересует?
— Тогда ты опоздал, — говорит Девчонка. — Потому что за твоей семьей едет патруль. Они увезут их.
Джун
Чтобы заставить Дэя действовать, много слов не требуется. А медицинские грузовики направились к углу Фигероа и Уотсон, как и обещал Томас.
— О чем ты? — спрашивает Дэй, он еще и удивиться не успел. — Что значит — они едут за моей семьей? Откуда тебе это известно?
— Не задавай вопросов. На них у тебя нет времени. — Я делаю паузу. Его взгляд такой испуганный… такой уязвимый, что мне вдруг требуются все силы, чтобы продолжать лгать. Я пытаюсь вернуть злость, которая охватила меня вчера. — Прошлой ночью я действительно проследила, как ты навещаешь свою семью в зоне карантина, и подслушала разговор двоих военных о сегодняшнем налете. Они упоминали дом с перечеркнутым крестом. Поторопись. Я пытаюсь помочь тебе… Беги туда сейчас же!
Я пользуюсь самой большой слабостью Дэя. Он не колеблется, не подвергает мои слова сомнению, он даже не задумывается, почему я не рассказала ему об этом раньше. Он вскакивает, определяет, откуда доносится звук сирен, и бросается прочь из переулка. К своему удивлению, я испытываю чувство вины. Дэй верит мне… искренне, глупо, верит всем сердцем. Я даже не помню, чтобы кто-то еще так охотно верил моим словам. Возможно, даже Метиас таким не был.
Тесс смотрит Дэю вслед с возрастающим страхом.
— Давай побежали за ним! — кричит она. Вскакивает, подбегает ко мне, берет за руки. — Ему может понадобиться наша помощь!
Я вырываюсь из ее хватки.
— Нет, — бросаю я. — Ты жди здесь. Я сама отправлюсь за ним. Сиди тихо и не высовывайся… Кто-нибудь из нас за тобой вернется.
Не дожидаясь ответа Тесс, я поднимаюсь и бегу вдоль улицы. Оглядываюсь через плечо, вижу удаляющуюся фигуру Тесс, которая стоит в переулке и широко раскрытыми глазами смотрит мне вслед. Я снова смотрю вперед. Лучше ее не впутывать.
«Если сегодня мы арестуем Дэя, что станет с ней?»
Я, щелкая языком, включаю микрофон.
На секунду из микронаушника вырывается шипение. Потом я слышу голос Томаса.
— Ответьте мне, — говорит он. — Что происходит? Где вы?
— Сейчас Дэй направляется к углу Фигероа и Уотсон. Я у него на хвосте.
Томас вздыхает:
— Отлично. Мы уже разместили патрули. Скоро увидимся.
— Ждите моего сигнала! И чтобы никто не пострадал!.. — начинаю я, но меня перебивает шипение помех.
