Я поворачиваюсь и бросаюсь вслед за Дэем. Рана в боку вопит от боли. Я низко наклоняю голову, чтобы Тесс было не так просто меня заметить, и бегу со всех ног. Дэй не мог уйти далеко… Он убежал менее полуминуты назад. По наитию я направляюсь по пути, проделанному Дэем прошлой ночью, на юг к Юнион-Стейшн.
И вскоре я вижу его мелькающую далеко в толпе кепку.
Весь мой страх и гнев теперь направлены Дэю в затылок. Я соблюдаю дистанцию, чтобы продолжить слежку незамеченной. Вспоминаю, как Дэй спас меня во время уличных боев, как бинтовал ноющую рану в боку, какими нежными были его руки. Мне хочется кричать. Хочется ненавидеть его за эту сумятицу в голове. Глупый мальчишка! Удивительно, как ему удавалось так долго скрываться от правительства… Но теперь ты не можешь прятаться, ведь твои семья и друзья в опасности. «Никакого сочувствия к преступнику, — жестко напоминаю я себе. — Мне лишь нужно свести личные счеты».
Дэй
Обычно мне нравятся людные улицы Лейка. В них легко смешаться с толпой и выйти из нее, оторваться от преследователей или зачинщиков драки. Я использовал эти шумные улочки бесчисленное множество раз. Но сегодня я безмолвно их проклинаю. Даже срезав путь у берега озера, я бегу прямо перед медицинскими грузовиками и не сумею увеличить отрыв, чтобы добраться до дома раньше их.
У меня не будет времени вывести семью. Но я должен попытаться. Должен добраться до них раньше солдат.
Порой я останавливаюсь проверить, в каком направлении едут грузовики. Как и ожидалось, они продолжали двигаться прямо к нашему району. Я ускоряю бег. Не останавливаюсь, даже случайно толкнув какого-то старика. Он спотыкается и падает на тротуар. Я слышу, как он кричит мне вслед, не теряю времени, оглядываясь назад.
— Простите, — тихо шепчу.
К тому времени, как я добираюсь до нашего дома, по-прежнему тихого, окруженного лентой зоны карантина, с меня ручьями стекает пот. Проникнув через переулки к полуразрушенному забору на заднем дворе, я пролезаю в отверстие и отодвигаю сломанную доску, ведущую под крыльцо. Морские маргаритки, оставленные мной у вентиляции, не тронуты — они уже увяли и высохли. Через щели в полу я вижу мать, которая сидит у постели Идена. Джон смачивает в тазике полотенце. Я бросаю взгляд на Идена. Он выглядит совсем плохо. Словно его кожа лишилась всех красок. Дыхание неглубокое и хриплое, такое громкое, что я слышу его, даже находясь внизу в подвале. Присмотревшись, прихожу в шок. Голубые глаза Идена стали черными.
Я лихорадочно ищу выход. Можно было прямо сейчас вывести Джона, Идена и маму из дома, но тогда мы рискуем столкнуться с патрулем солдат или полицейскими. Мы можем укрыться там, где обычно прячемся с Тесс. Джон и мама смогут бежать. Но как насчет Идена? Только Джон сможет нести его так долго. Или я обманываю себя? Может, Девчонка ошибается и патрули направляются не к моей семье? Все мои страхи могут оказаться беспочвенными. В этом случае я помогу семье спрятаться, выждать время, а потом на наши с Тесс деньги купить всем билеты на поезд. Мы можем сбежать в другой штат. Законы Аризоны не такие строгие, как Калифорнии. И у них реже случаются вспышки чумы. А может, я вообще не должен показываться. Может, лучше оставить все как есть, как всегда было, а я продолжу собирать деньги на лекарство для Идена. А медицинские грузовики к нам не приедут, и патруль пройдет мимо.
И тут издалека я слышу приближающуюся сирену медицинского грузовика. Чувствую, как по земле грохочут солдатские ботинки.
Должно быть, они пришли за Иденом.
Я принимаю решение и бросаюсь бежать. Выбираюсь из-под крыльца и спешу к задней двери, что ведет в подвал. Отсюда я слышу сирены еще отчетливее. Они приближаются. Я открываю заднюю дверь и спускаюсь в темноту подвала. Затем бегу по ступеням наверх в нашу маленькую гостиную.
Глубоко вздыхаю. Вторжение получится довольно резким.
Ногой толкаю дверь и вырываюсь на свет.
Мать испуганно вскрикивает. Джон быстро поворачивается ко мне. Мгновение мы смотрим друг на друга, не зная, что делать.
— Что случилось? — спрашивает Джон, видит выражение моего лица и бледнеет. — Что ты здесь делаешь? Что случилось?
По его взгляду я понимаю: он знает, что случилось нечто ужасное. Только нечто серьезное могло вынудить меня раскрыться перед всей семьей.
Я стаскиваю с головы кепку. Спутанные платиновые волосы падают на плечи. Потом я смотрю в лицо своей матери.
— Это я, мам, — говорю ей. — Я Дэниел.
Мама подносит руку к губам. Ее глаза сначала смотрят с подозрением, а потом широко раскрываются. В одно мгновение на лице мамы промелькнул десяток эмоций — неверие, радость, смятение, — а потом она шагнула вперед, с напряженно сведенными бровями. Ее взгляд мечется от меня к Джону и обратно. Даже не знаю, что больше ее шокирует… что я жив или что Джон все время об этом знал.
— Дэниел? — шепчет мама.
Так странно слышать, как она снова зовет меня старым именем. Не дав маме прийти в себя, я подбегаю к ней и беру ее за руки. Они дрожат.
— Нет времени объяснять, — говорю я, стараясь не обращать внимания на выражение маминых глаз. Они, как и прежде, ярко-голубые, точно как мои, только потускнели от печали и тяжелой жизни. Как смотреть в лицо матери, которая считала вас мертвым столько лет?
— Они едут за Иденом. Нужно спрятать его. Сейчас же.
— Что? — Мама потрясена. Ее лицо стало белым. Она поднимает руку и касается моей щеки. — Дэниел? — Пальцы убирают волосы от моего лица. Я вдруг снова чувствую себя ребенком. — Мой маленький Дэниел, это правда ты? Ты жив? Должно быть, это сон.
— Я в самом деле здесь. — Хватаю маму за плечи. — Выслушай меня. К нам едет патруль, а с ними медицинский грузовик. Какой бы вирус чумы ни был у Идена, они хотят его забрать. Идите за мной. Мы должны спрятаться.
Первым приходит в себя Джон. Его разум берет верх над эмоциями, и вместе со мной он спешит к кровати Идена. Вблизи я еще лучше вижу, какими черными стали глаза Идена. Но они не похожи на обычные темные глаза с оттенками и блеском. В них абсолютно нет бликов, и я в ужасе понимаю, что они черные потому, что из радужки идет кровь. Я осторожно помогаю Идену сесть (его кожа пылает), а Джон поднимает его и перекидывает через плечо, прошептав что-то ободряющее. На улице все так же воют сирены.
Сейчас они уже, должно быть, в двух кварталах от нас. Мы с Джоном обмениваемся быстрыми взглядами.
— Под крыльцо, — шепчу я. — Убегать нет времени.
Джон со мной не спорит. Я помогаю маме подняться и крепко сжимаю ее руку.
— Держись позади меня, — говорю я.
Мы идем в гостиную, оттуда спускаемся в подвал и выходим через черный ход. На секунду я останавливаюсь проверить направление патрулей и оценить расстояние между нами. Они почти рядом. Я тороплюсь к крыльцу и отодвигаю доску.
— Сначала Иден, — шепчу я.
