Кстати, Хельга собиралась на курсы автовождения. Вот пусть выучится и будет меня возить, а тем грубиянам, которые всё так же встречаются у нас на дорогах, я бы посоветовал не просить её выйти из машины на разборки. Под настроение моя малышка могла бы на спор смять крышу самого навороченного джипа…
Хотя чего я на неё наговариваю? Моя дочь милая, добрая и воспитанная девочка, она никогда никого не обижает и, чтобы даже дать сдачи в целях личной самообороны, – всегда спрашивает у меня разрешение! Ну я имею в виду, что в том мире спрашивает, а Закордонье на неё просто плохо влияет. Такое бывает, дурное влияние улицы, отсутствие материнского тепла, неполноценная семья, неадекватный родственник по материнской линии, частые командировки отца, отсутствие хорошего мальчика рядом…
Тьфу! Какого жёлтого снега?! Вот мальчиков ей только не хватало!
Я тормознул третье такси, тупо пропустив первых два. Не из каких-либо соображений шпиономании, а именно тупо, без мозгов, мог бы уехать раньше. Водитель всю дорогу привычно нудел о продажности чиновников России, поставленном над народом эксперименте, продажной полиции, разгуле бандитизма, преступных реформах образования и так далее в том же ключе, подтверждая банальную истину о том, что лучше всех знают, как управлять этой страной, именно таксисты. Расплатившись, я вышел на знакомой улице, поднялся на нужный этаж и замер перед дверью своего бывшего начальника. До сих пор трудно представить, что Капитана больше нет. Кажется, Хельга просила меня разобраться с его убийцами, и самое худшее, что я ей это вроде бы пообещал…
– Войдите.
На этот раз дверь гостеприимно распахнулась на всю ширину. В кабинете Капитана меня встретили двое: широкоплечий мужчина в штатском и седая женщина в строгом брючном костюме.
– Ставр Белхорст? Присаживайтесь. – Женщина, не отрывая взгляда от чтения каких-то бумаг, указала кончиком авторучки на стул у стены.
Я молча сел.
– Вы вооружены? – спросил мужчина.
Я отрицательно помотал головой. Он сухо кивнул мне, ненавязчиво демонстрируя кобуру пистолета под пиджаком. Если таким образом он надеялся вызвать во мне трепет и уважение, то мужик серьёзно просчитался…
– Гражданин Белхорст, вы были вызваны в Комитет для дачи показаний по факту смерти вашего непосредственного начальника.
– А с кем имею честь беседовать? – спросил я у женщины.
– Не ваш уровень доступа, – без малейших эмоций отрезала она. – Называйте меня… мм… Дама.
– Просто Дама?
– Вы не арестованы за убийство только потому, что Комитет ещё не принял решение по вашей дочери, – не обращая на меня внимания, продолжила она. – Поэтому просто отвечайте на задаваемые вопросы. Помните, что любая ложь будет поставлена вам в вину, а чистосердечное признание…
– Мне не в чем признаваться.
– Граничар! – рявкнул мужчина, резко наклоняясь ко мне. – Ты чего-то не понял? Отвечать, когда тебя спросит член Комитета!
– Я думал, это женщина…
– А ещё вы думали, что сейчас тонко пошутили. – Дама оторвалась от бумаг, чтобы взглянуть мне в глаза. – Это ваше досье. И оно далеко не безупречно.
Я раскрыл было рот, но подумал и промолчал. Дама привстала из-за стола, закурила тонкую сигарету, жестом предложив мне.
– Не курю.
– И не пьёте?
– Нет.
– Почему?
Я пожал плечами. Объяснять, что из-за дочери, не было ни малейшего желания. Лет десять назад она застала меня слегка подшофе после выгодной сделки по поводу продажи трёх лотов из Грузии, включая кинжал «Гузуновъ» в золоте, принадлежавший знаменитому конвойцу Ящику. Хотя до сих пор у меня оставались сомнения в подлинности клинка, но озвученная сумма решила все вопросы, и мы немного отметили…
Наутро Хельга сказала, что, если я ещё раз приду домой нетрезвым, она будет ночевать у подруги. Я не давал клятв и торжественных обещаний, но любую мысль об алкоголе обрезало под корень! Повторять ей не пришлось, я просто не дал такого шанса.
– Вы разрешите мне его допросить? – подал голос мужчина, демонстративно засучивая рукава.
– Нет спешки, возможно, он уже и сам готов к сотрудничеству.
О господи, опять и снова, старая игра в доброго и злого полицейского. Неужели определённого рода людям не надоедают такие вещи? Я встал со стула, коротко поклонился и развернулся на выход.
– Мы не договорили, граничар. – Тяжёлая рука жёстко легла на моё плечо.
В Закордонье считается непростительной глупостью предупреждать противника о своих намерениях. Поэтому я молча накрыл его ладонь своей, развернулся, заломив ему руку в локте, и молча двинул основанием ладони под нос. Плечистый рухнул на колени, даже не успев осознать, что с ним произошло.
– Сядьте, Белхорст! – Седая Дама хлопнула ладонью по столу, но мне уже было неинтересно.
– Согласно устава, граничары отчитываются в своей деятельности только Капитану. В случае его отсутствия – официально представленному заместителю. Кто такие вы, мне неизвестно. Единственное, что я понял, так это то, что Комитету выгодно шантажировать меня моей дочерью, а её – судьбой отца, посаженного за решётку по сфабрикованному обвинению. Я очень мирный человек. Даже законопослушный. Я боюсь боли и нервничаю, когда на меня кричат. В обоих случаях мне легче убрать источник отрицательных эмоций. Например, закопать. Я достаточно ясно выражаюсь?
– Вы совершаете большую ошибку, – прошипела член Комитета.
– Ещё большую совершаете вы, пытаясь на моих глазах дотянуться до пистолета в ящике стола, – предупредил я. – Пожалуйста, не угрожайте больше ни мне, ни Хельге. Поверьте на слово, это плохо кончится для всех.
– Ты не понимаешь! Девочка непредсказуема, а непредсказуемость значит опасность!
– Ничем не могу помочь. – Я вышел достаточно быстро, чтобы успеть захлопнуть за собой тяжёлую дверь. Стрелять мне вслед никто не станет, это был бы признак полного бессилия. Но и уходить, нарочито замедляя шаг, тоже не стоило. Когда у вас появляются дети, о пустой браваде чаще всего приходится просто забыть.
Выходя на улицу, я попытался хоть как-то унять яростную дрожь в руках. Получается, что раз именно я был последним собеседником Капитана, то на меня проще всего повесить всю ответственность за его трагическую гибель?! Не надо ничего расследовать, никого искать, собирать улики, выяснять причины. Достаточно всего лишь вызвать к себе неугодного граничара и определить единственного козла отпущения.
Я прыгнул в первое же подвернувшееся такси с рыжим водителем, спеша уехать подальше от этого чиновничьего дурдома. Правила и законы Комитета блюлись куда строже, чем законы Российской Федерации. Суд, дело, доказательства, приговор, приведение в исполнение редко занимали больше суток. Ну что ж, пора ломать устаревшие традиции. Мы с Хельгой – против!
