– Господи, что я несу…
– Куда несёте, сир?
– Седрик, отстаньте от него, – заступился за меня бывший бог. – Не видите, человек справедливо сомневается в целостности своего рассудка.
– Крыша поехала? – вновь ввернул новое для своего времени выраженьице мой боевой товарищ.
Я застонал сквозь зубы.
– Теперь ты меня понимаешь? – Эд с чувством похлопал меня по плечу, цыкнув на карлика: – А ты сиди в сумке и не высовывайся. Поживёшь у нас, но при первом удобном случае мы тебя повесим, по рукам?
– По рукам! – радостно согласился цверг. – А чем сегодня кормить будут?
Я дал ему щелбана в лоб, и нахал благоразумно спрятался в подсумке. Лошади тоже помалкивали, до замка добрались целые и невредимые. Раздав приказания, я забрал Эда домой. Да, чуть не забыл – на ужин Десигуалю подали пшённую кашу. Он был счастлив, как ребёнок, пританцовывая с цепью на шее и миской в обнимку…
– Дуй в душ, – подтолкнул я дядю Эдика, когда мы выходили из моей спальни.
– Почему сразу я? От тебя тоже воняет, как от любвеобильной медведицы после зимней спячки.
– Хм, ну и откуда тебе знаком столь специфический запах?
Эд задумался, а поскольку у психов это процесс длительный, я не стал ждать и, приподняв его за шиворот, молча сунул в ванную. Надеюсь, раздеться догадается сам. В своё время я убил немало сил, пытаясь приучить его не мыться в одежде ради одновременной стирки, всё-таки в доме есть приличная стиральная машина. Когда Эд привык, он мог часами сидеть перед ней, зачарованно любуясь вращением барабана…
А потом в нашу дверь стукнули чьей-то головой. Уверяю вас, звук характерный, ни с чем не спутаешь. Я снял со стены венгерский клыч восемнадцатого века и осторожно повернул ключ. На пороге стояла зарёванная Хельга, держа за шиворот на вытянутых руках Вацлава и Дану. Оба в крови, в синяках, рычат, как нашкодившие тигрята, и в глазах пламя давней непримиримой вражды…
– Па-ап! Ну успокой их уже! Они меня на весь торговый центр опозорили! Девчонки со мной больше никуда ходить не буду-у-ут…
– Так, во-первых, ты сама не реви. – Я отодвинулся, давая им проход. – Во-вторых, все в дом. Здесь, на месте, разберёмся.
– То е дампир! У, курва, сакра, моцна крава!
– Ты слышал, лорд Белхорст? В переводе не нуждаешься?! Тогда дай мне две минуты, и я этого чешского козла порву на кнедлики!
– Хельга – в свою комнату, Дана – в ванную, Вацлав – на кухню, – жёстко приказал я. – Всем умыться, привести себя в порядок, и через пять минут дружно встречаемся за столом. Кто нарушит временное перемирие, поставлю в угол и лишу мультиков!
– Ну, па-а! А я-то в чём виновата?!
– Ты пошла гулять с подружками, почему двое взрослых людей, отправленных тебе в охрану, возвращаются избитыми в кровь, как будто их в одну бочку с пятнадцатью кошками сунули?
– Главное, они подрались, а я, главное, виновата! – Взбешённая Хельга аккуратнейше прикрыла за собой дверь. Великая сила привычки, а то никакой мебели на её эмоции не напасёшься…
– Проминьте, йсэм был глупак.
– Да уж, не спорю. – Я строго глянул в виноватые глаза челаковицкого вампира.
– Йсэм мыслел, же млада пани нерозуми, цо е дампир.
– А спросить? Ну хоть у Хельги или у той же Даны, проблемно было?
– Йсэм зептал! – попытался слабо оправдаться рыжий Вацлав, отмывая лицо у раковины на кухне. – Але та сакра в червеной тричке засадила рану, и…
– А-а-а-а, я голый!
– А-а-а-а, он голый! – почти одновременно раздалось из ванной.
Я бросился на крик, успев перехватить абсолютно невменяемого дядю Эдика как раз в тот момент, когда он душил черноволосую дампир гибким шлангом от душа.
– Да что ж у меня сегодня творится, не дом, а зверинец какой-то! Эд, возьми полотенце и оставь девушку!
– Она за мной подглядывала-а!
– Было бы… на что… любоваться, – полухрипя, отбрила Дана, с трудом поднимаясь с колен и держась за ремень на моих брюках. Предваряя нескромные фантазии, скажу сразу: ремень выдержал, не дождётесь…
– Эд, у нас гости. Марш из ванной, переоденься и дуй на кухню к столу.
– Могу быть в юбке?
– В килте, – поправил я.
Он закусил губу, словно намеревался явиться в полупрозрачной пачке Волочковой. С него станется, психам всё можно, а дядя Эдик у нас ещё и обаятельный псих.
– Душ в вашем распоряжении. Вон то большое полотенце – чистое. Дверь закроете на защёлку.
– Мне нечего прятать. Но, в отличие от некоторых, есть что показать. – Дампир одним движением стянула через голову запачканную кровью футболку.
Что я могу сказать…
В плане расцветки белья бывший бог оказался прав – лифчик был красный. За дверью я очутился ровно за секунду до того, как из своей комнаты вышла моя ревнивая дочь. Конечно, правильнее будет сказать – не ревнивая, а очень ревностно заботящаяся о моей репутации. С её точки зрения папа должен быть безупречен! Что, разумеется, накладывало на мою и без того непростую жизнь тысячу и одно ограничение. Не подумайте, что жалуюсь, так, к слову пришлось, мужчины поймут.
– Извини. – Она ткнулась упрямым лбом в мою грудь. – Чё-то погорячилась я. Нервы, наверное, не хочу в школу…
– Тебе вроде не завтра идти, карантин на неделю. – Я обнял её, успокаивающе гладя по голове. – Отдыхай, пока вынужденные каникулы. Да, от Седрика тебе привет.
– Ему тоже!
– Непременно, – подтвердил я, нежно направляя свою дочь в её комнату. – Ты вроде собиралась что-то проверить в Интернете?
– Не помню. Да и не важно, просто полежу минут пять в наушниках, послушаю музыку и хоть немного приду в себя после всего этого бардака.
– Умница…
Я вернулся на кухню, где уже приведший себя в порядок рыжий чех осторожно баюкал в руках большую кружку кофе. Дядя Эдик бдительно следил за ним, многозначительно покачивая блендером. Можно было не сомневаться, что при первом же признаке опасности, реальной или мнимой, он нажмёт на кнопку и сунет вампиру блендер в ухо.
– Вацлав, извини. Всё так глупо получилось. Я просто не успел тебе сказать о том, что Хельгу у нас охраняют. И, видимо, иногда чрезмерно…
– Вшехно ясне… – перебил он меня, но не договорил, чуть не прикусив себе язык длинными клыками.
Психически неуравновешенный бог включил блендер, а по его лицу разлилось блаженное выражение дворового пса, увидевшего в окне соседнего дома элитную болонку. А всего-то из ванной, от подмышек до середины бёдер закутанная в моё полотенце, вышла дышащая свежестью Дана.
– Мне пришлось устроить маленькую постирушку. Мальчики, потерпите меня так?
