Гадать, кто же меня так не любит, не приходилось. Вопрос, за что так не любит, тоже не стоял. Единственно, что мне было интересно: каким образом этот гад наловил столько брюхогрызов, провёз в наш мир, раздразнил и напустил на мой балкон? Мелкие твари из Закордонья умом не отличаются и дрессировке подлежат не больше чем страусы. Вру, наверное, у страусов шансов больше, их даже в цирке показывают.
Потом мне пришлось убить ещё с полчаса, рассовывая дохлых брюхогрызов в пластиковые пакеты и вынося на площадку, в мусоропровод. На общую уборку балкона тоже ушло немало времени. В общем, когда всё было приведено в мало-мальски сносный вид, я практически валился с ног, вымотанный и физически, и морально. Рухнул в постель уже под утро. Снов не помню, если они вообще были. Так вот, к чему я, собственно, всё это рассказываю? А вот к чему – никто не проснулся и не пришёл мне на помощь! Ни моя дочь, ни мой психованный родственник по женской линии. Два раза соседи по трубе стучали, типа что у вас там за война? А мои просто дрыхли, хоть эксперименты по иглоукалыванию на них ставь или химические реактивы в ухе смешивай. Будь я менее усталым, так непременно бы разбудил и всё высказал! По крайней мере, сонному богу точно.
Утром меня разбудила Хельга, настырно скребясь в дверь спальни:
– Па-а! Ты спишь?
– Уже нет…
– Я зайду?
– Давай. – Я подвинулся на кровати, и она аккуратно присела рядом на краешек.
– Слушай, я хотела спросить. Ну, раз мы тут, разве не надо узнать, куда пропал твой водитель? Как там его… рыжий, из Чехии…
– Вацлав. – Я приподнялся и тоже сел, набросив на плечи одеяло. – Буди дядю Эдика и ставь кофе. Ты права, его надо найти и вернуть!
Хельга чмокнула меня в небритую щёку и счастливо унеслась на кухню. Однако пообещать навести порядок – это одно, а вот реально заставить Белый Комитет вернуть нашего челаковицкого вампира – совсем другое. Я немного поразмышлял на эту тему, пока чистил зубы в ванной. Но в голову ничего не пришло…
Единственное, что, видимо, было реальным, – это вновь набирать в телефоне тот самый номер, звонить той странной женщине и решать все вопросы напрямую. Вацлав – гражданин чужой страны. Задерживать его на основании сопротивления при аресте можно лишь на самый короткий срок, и то он вправе потребовать чешского консула, а захотят ли ради него всерьёз бодаться с Евросоюзом? Он никого не убил, надеюсь, не покалечил, серьёзных преступлений за ним нет. К тому же наш президент регулярно обещает безвизовый въезд в Европу, а значит, особо ущемлять находящихся у нас в гостях европейцев тоже как-то не комильфо. Хотя, конечно, все обещания касаются не простых россиян, а избранного круга лиц с синими паспортами, но по-любому на этом можно попробовать сыграть…
– Сегодня ты готовишь яичницу, – с ходу предупредила меня Хельга. – Быстро завтракаем, ты спасаешь Вацлава, а я иду в гости к Томе!
– Нет, ты сидишь дома, – поправил я. – Хочешь, пригласи подруг к нам, пусть помогут тебе отмыть балкон.
– А что с нашим балконом?
– Ночью на нас напали, и мне пришлось немножко подраться. Кстати, цветы придётся купить новые.
– Мой антуриум! – Она кинулась к балконной двери, замерев перед горой глиняных осколков.
– Но есть плюс! Этот урод из соседнего дома больше никогда не будет ставить свой «форд» под нашими окнами. Он, похоже, теперь вообще основное время проведёт в каком-нибудь тихом монастыре…
– Да тут… кровь?! – Бледная, как тетрадный лист, Хельга вернулась на кухню. – Почему ты не позвал меня на помощь?!
– Ты так сладко спала, родная…
Мы на минутку обнялись, после чего я вернулся к плите и яичнице. Как так получилось, что папа хорошо готовит яичницу, а дочь божественно жарит омлет, мне понять не дано. Подозреваю, что она лишь пыталась доказать мне, что ничем не хуже меня справится с кормлением дяди Эдика. Который, кстати, продолжал нагло дрыхнуть и к нашим проблемам внимания не проявлял. Хотя, возможно, краем уха и слышал, но вплетал в свой сон и не просыпался. Что ж, будет довольствоваться холодной яичницей. Впрочем, почти как и всегда…
– Пап, а если честно, вот там, за этими Гранями, там… живёт моя мама?
– И да, и нет, – подумав, ответил я.
– Как это?
– Понимаешь, боги живут, пока в них верят. Раньше твоей маме приносили жертвы, посвящали песни, строили храмы, её именем освящали мечи и боевые драккары. Теперь ничего этого нет, но… Она не может умереть по самой своей сути, это было бы противоестественно.
– Типа как в кино, – опустив глаза, буркнула моя дочь. – Смотрит на нас с небес, любит меня, но никогда не придёт и не обнимет?
– Что-то в этом роде. И поверь, я бы никогда не позволил ей обнять тебя. Объятия твоей мамы, они, знаешь ли, чреваты…
– Это кто это проснулся, потянулся, встрепенулся, на две ножки поднялся и за завтрак принялся? – громким зевком прервал нас появившийся в дверях почёсывающийся дядя Эдик со всклокоченной головой и помятой со сна физиономией.
Он неторопливо вошёл к нам на кухню, задрав нос и выпятив грудь. На нём были тапки и старый сарафан Хельги, пёстренький, без бретелек, свободный в талии. Моя дочь из него выросла, а её дядя нет, он у нас по жизни стройный, хотя ест, как самый прожорливый викинг.
– Что вы тут делаете?
– Пьём чай, – вежливо кивнула Хельга, указывая на свободный табурет.
– Я тут прослушал одну песенку, ну вы помните, что-то такое: «Опять игра, опять кино!» Мм… э-э… «Плетёт судьбу веретено за чертою кулис…»
– Кинчев, группа «Алиса», – вставила моя дочь.
– Почему веретено? Веретено ничего не плетёт! На него лишь нитку наматывают!
– И что? – уточнил я.
– Это ошибка! Позвони им, скажи! Веретеном не плетут! Они поют неправильно, наверное, им просто не объяснили, а сами они не знают…
Мы с трудом усадили разгорячённого психа за стол и успокоили большой конфетой. Ещё с тех давних пор, как великий Один, пожертвовав одним глазом, испил мёда поэзии, все скандинавские боги в той или иной мере имеют вкус к поэзии и ловле ошибок на слух. Причём Эд умудрялся находить их даже в устоявшейся классике мира! Знаменитую советскую «Песенку шофёра» он обозвал американской только потому, что строчку «Как-нибудь дотянет последние мили твой надёжный друг и товарищ мотор…» советский человек спеть не мог. Так мог проколоться лишь американский шпион под личиной нашего шофёра. Наш бы спел «километры», в крайнем случае «вёрсты». И ведь особо не поспоришь…
– Когда-нибудь тебя побьют за развенчание кумиров, – на всякий случай предупредила Хельга, хотя Эду разумные советы – что мёртвому припарки. Понятие «соображений безопасности» для него просто не существует. Вообще никакой. Говорят, в своё время именно он научил викингов есть грибы. Сами понимаете какие… – Па, так мне что, с ним дома сидеть?
