Мола задумался. Откровенно говоря, ситуация на севере сложилась весьма сложная. Весьма и весьма! Прибытие русских частей в корне изменило соотношение сил, и теперь вопрос стоит уже не в завоевании страны басков, а в удержании своей территории. Да и то: события семнадцатого мая со всей отчетливостью показали - удержать будет, ой, как не просто...
Эмилио Мола стиснул кулаки. Сейчас не он должен бы лететь в Сарагосу, а Франко, раз уж он - каудильо! - не мешало бы прибыть в Северную армию, чтобы на месте оценить угрозу и принять решение о выделение дополнительных сил. Но разве он может? Он же - каудильо! - тень Господа на земле! Великий и непогрешимый. Как Папа Римский!
Ехидные эпитеты роились в голове генерала. Он прикрыл глаза, прикидывая, что конкретно скажет Франко при встрече. В окно Мола не смотрел, да и зачем? Что он там не видел, в небе? Ангелов? Так их все равно не увидишь...
Эмилио Мола ошибался, но еще не знал об этом...
...Несмотря на строжайший запрет, в этот вылет Михаил Громов пошел сам, во главе первой эскадрильи своих СБ. Переформированный в последний момент, развернутый до трех бригад: истребительной, легкой бомбардировочной и скоростной бомбардировочной, с оперативным подчинением тяжелой бомбардировочной бригады Водопьянова, Авиакорпус Особого Назначения непрерывно лихорадило. Постоянно не хватало то одного, то другого, в последний момент оказывалось, что чего-то не предусмотрели, что-то упустили, а кое-чего и просто не знали. В этих условиях командующий АГОН запретил боевые вылеты командиром бригад. И уж тем более - командованию корпуса. Но сегодня Громов проигнорировал этот запрет и не напрасно.
Разведка доложила о переброске подкреплений к потрепанной в боях у Бермео и Бильбао Северной армии, и комбриг скоростной бомбардировочной бригады принял решение на вылет силами первой эскадрильи. Комкор Чкалов узнав об этом выматерился хорошенько, но затем, помолчав, сказал так:
- А и черт с ним. Все равно, долго бы Мишку не удержать. Хорошему летчику без неба - не жизнь!
И в подтверждение этих слов приказал готовить к вылету свой личный И-16, с ярко-алой надписью "За СССР!" по борту...
Вылет первой эскадрильи стал для франкистов настоящим апокалипсисом. Советские пилоты, снизившись до четырехсот метров, пронеслись над железнодорожным узлом все сметающим ураганом. И именно Громов сумел вывести эскадрилью из-за облаков точно на цель, так же как в свое время выводил точно в фарватер караваны на Северных маршрутах.
Его подчиненные не подкачали. Советские самолеты набросились на цель с трех сторон, с ходу разметав единственную зенитную батарею, не успевшую сделать и четырех выстрелов. Каждый самолет нес в своих бомбоотсеках по пять стокилограммовых ФАБ-100 или по десять ФАБ-50, который и обрушились на вокзал, эшелоны и склады, превратив их в пылающую преисподнюю. Грохот разрывов сменился ужасающим воем беснующегося пламени, неистово пожиравшего цистерны с топливом, вагоны с боеприпасами, технику и мечущихся в ужасе, разбегающихся солдат. И над всем этим, спустившимся на землю адом, ревели свою победную песнь пропеллеры советских бомбардировщиков...
Во втором заходе скоростные СБ добили бомбы и добавили из носовых ШКАСов. Впрочем, это было уже лишним - на земле и так творилось такое, что библейское избиение первенцев казалось невинной шуткой на детском утреннике.
Поднятые по тревоге истребители "Фиат" из группы итальянских ВВС смогли только увидеть на горизонте удаляющиеся советские машины. Прохрипев им вслед яростные проклятья, пожелав русским пилотам поймать целую пачку дурных болезней от собственных жен или невест и, объявив в эфир, что мадонна была свиньей, командир истребительной эскадрильи капитано Горрини приказал своим истребителям возвращаться.
Эскадрилья, ведомая полковником Громовым, уходила на север по широкой дуге. Комбриг решил на всякий случай обойти все возможные места базирования вражеских истребителей, а потому сильно уклонился к западу. Тридцать два самолета эскадрильи, выстроившись в стандартную "этажерку" шли прикрывая друг друга от возможных атак. Хотя таковых и не предполагалось...
- Иван Тимофеевич, - окликнул Громов своего штурмана. - Взгляни-ка, мне не мерещится? На девять часов...
Флаг-штурман бригады Спирин пригляделся:
- Нет, Михал Михалыч, не мерещится. Ползет кто-то. И нахально так ползет...
- Должно быть наш... - заметил Громов. - Хотя...
- Вот именно. Не должно быть тут наших...
- Ну, так взглянуть надо...
- Взглянем...
Лейтенант Эмилио Рубарро спокойно пилотировал свой "Юнкерс", когда в кабину ворвался задний стрелок, сержант Серхио Мартинари и истошно завопил:
- Русские! Русские авионез! Догоняют!..
Помянув матушку Мартинари недобрым словом, Рубарро оглянулся. Это было последнее сознательное движение в его жизни. Остекление кабины разлетелось с громким треском, и очередь из самого скорострельного в мире авиационного пулемета отправила испанского пилота в страну Счастливой охоты. Промчавшийся над Ju.52 СБ щедро полил его из подфюзеляжной точки и лихо развернулся, атаковав трехмоторного собрата в лоб. Но это уж не имело большого смысла: потеряв управление, "Юнкерс" медленно, словно удивленно клюнул носом, а потом заскользил вниз, все быстрее и быстрее несясь к желтой выгоревшей земле.
Громов проводил взглядом горящий самолет и удовлетворенно хмыкнул, увидев, как внизу беззвучно расцвел цветок взрыва:
- Ну, что, Тимофеич? Можно дырочки прокалывать? Не фунт изюма - на бомбардировщике бомбардировщика сбить...
- Не бомбардировщик это был, а транспортник, - уверенно сказал Спирин. - Когда он падал, вроде метался кто-то внутри. Две тени мелькали...
"Наш корреспондент сообщает из Испании. 2 июня в авиакатастрофе погиб командующий Северной армией мятежников генерал Эмилио Мола..."
"Фигаро" 3 июня 1937 г.
13.15, 20 июня 1937 г., Бильбао
Тухачевский оторвался от карты, и поднял глаза на Уборевича:
- Ну, Иероним Петрович, и каково твое мнение? Говори, не щади: в чем я ошибаюсь?
Уборевич встал из-за стола, подошел к карте, взял указку:
- Замысел на операцию понятен. Сосредотачиваем здесь, здесь и здесь, - указка побежала, отмечая места, - ударные кулаки из танков и стрелковых полков. Задача для парашютной бригады - захватить и удержать мосты до подхода наступающих механизированных групп. Это все - задачи на день "Д".
Иероним Петрович вытащил из нагрудного кармана автоматический карандаш, свинтил колпачок и аккуратно пометил рубежи, на которые войска АГОН должны будут выйти к концу первого дня.
- На день "Д+1" задачи для группы "А": развить наступление на Бургос; групп "Б", "В" - рассечь группировку противника по двум расходящимся направлениям на Лерма и Эгрерра-де-Писуэрга. На день "Д+2" и "Д+3" группы "Б" и "В" сходятся за Бургосом и развивают наступление на Паленсию и Вальядолид, группа "А" наносит удар по группировке противника в районе Бургоса и, не отвлекаясь на город, двигается далее на соединение с основной группировкой. Блокада Бургоса и окруженных разгромленных соединений мятежников поручается баскским формированиям. Авиация находится в оперативном подчинении командиров групп.
