— Понятия не имею, — ответил Огден, поморщившись, когда кольцо промелькнуло у него перед самыми глазами. — Все это к делу не относится, мистер Мракс. Ваш сын нарушил…
Мракс взвыл от ярости, бросился к дочери и схватил ее за горло. Гарри подумал было, что он хочет ее задушить, но старик потащил девушку к Огдену, держа за золотую цепочку, висевшую у нее на шее.
— Видели вот это? — заревел он, размахивая тяжелым золотым медальоном, в то время как Меропа задыхалась, ловя ртом воздух.
— Вижу, вижу! — поспешно ответил Огден.
— Эта вещь принадлежала Слизерину! — выкрикнул Мракс. — Салазару Слизерину! Мы — его единственные потомки из ныне живущих, что вы на это скажете, а?
— Мистер Мракс, ваша дочь! — воскликнул Огден в тревоге, но Мракс уже выпустил Меропу; она вернулась в свой угол, шатаясь, потирая шею и еле переводя дух.
— Вот! — с торжеством сказал Мракс, как будто только что неопровержимо доказал какую-то необыкновенно сложную мысль. — Не смейте разговаривать с нами, будто мы грязь у вас на башмаках! Незнамо сколько поколений чистокровных волшебников — вы-то небось такого о себе сказать не можете!
И он плюнул под ноги Огдену. Морфин опять захохотал. Меропа молчала, съежившись у окна, опустив голову, так что свисающие волосы закрывали лицо.
— Мистер Мракс, — упрямо повторил Огден, — боюсь, что ни ваши, ни мои предки не имеют никакого отношения к вопросу, о котором идет речь. Я здесь из-за Морфина; Морфина и магла, ставшего жертвой его хулиганской выходки этой ночью. По нашим сведениям, — он заглянул в пергамент, — Морфин осуществил по отношению к маглу наговор или заклинание, от которого тот покрылся крайне болезненной сыпью.
Морфин захихикал.
— Потише, мальчишка, — прошипел Мракс на змеином языке, и Морфин примолк. — Ну и что такого? — с вызовом спросил Мракс у Огдена. — Надо думать, вы этому маглу морду-то подчистили, да и память заодно…
— Дело совсем не в этом, мистер Мракс, — сказал Огден. — Произошло ничем не оправданное нападение на беззащитного…
— Вот я сразу так и почуял, что вы любитель маглов, — хмыкнул Мракс и снова плюнул на пол.
— Эти разговоры никуда не ведут, — решительно ответил Огден. — По поведению вашего сына ясно, что он нисколько не раскаивается в своих поступках. — Огден снова заглянул в свиток. — Морфин должен явиться четырнадцатого сентября на слушание по обвинению в колдовстве, осуществленном в присутствии магла, с причинением ущерба и неудобств вышеупомянутому маглу…
Огден прервал чтение. Через открытое окно до них донеслось звяканье сбруи, конский топот и громкие веселые голоса. По-видимому, дорога в деревню, петляя, проходила совсем близко от рощицы, где стоял дом. Мракс застыл на месте, прислушиваясь, с расширенными глазами. Морфин зашипел и с кровожадным выражением повернулся на звук. Меропа подняла голову. Гарри увидел, что лицо у нее совершенно белое.
— Боже, просто смотреть больно на эту лачугу! — послышался звонкий женский голос; он звучал так отчетливо, как будто девушка стояла в комнате. — Неужели твой отец не может распорядиться, чтобы ее снесли, Том?
— Она нам не принадлежит, — ответил голос молодого человека. — На той стороне долины все наше, но этот дом принадлежит старому бездельнику по имени Мракс и его детям. Сын абсолютно ненормальный, послушала бы ты, что о нем рассказывают в деревне…
Девушка рассмеялась. Звяканье и топот становились все громче, все ближе. Морфин приподнялся, словно хотел выбраться из кресла.
— Сиди на месте, — предостерегающе произнес его отец на змеином языке.
— Том, — снова раздался голос девушки, на этот раз совсем рядом; очевидно, всадники приблизились к дому. — Может быть, я ошибаюсь, но, по-моему, там кто-то прибил к двери змею?
— Господи, так и есть! — воскликнул мужской голос. — Это, должно быть, сын, я тебе говорил, что он не в себе. Не смотри туда, Сесилия, любимая.
Звон и топот снова начали стихать.
— «Любимая», — прошептал Морфин на змеином языке, глядя на сестру. — Слышишь, он назвал ее «любимая». Все равно он не будет твоим.
Меропа побелела как полотно — Гарри был уверен, что она вот-вот упадет в обморок.
— Что такое? — сурово спросил Мракс, тоже на змеином языке, переводя взгляд с сына на дочь и обратно. — Что ты сказал, Морфин?
— Она заглядывается на этого магла, — прошипел Морфин, злобно уставившись на сестру, вид у которой теперь был испуганный. — Вечно торчит в саду, когда он проезжает мимо, пялится на него через ограду, так, что ли? А нынче ночью…
Меропа умоляюще замотала головой, но Морфин безжалостно продолжал:
— Высунулась в окошко, все поджидала, когда он поедет домой, так, что ли?
— Высунулась в окошко посмотреть на магла? — тихо переспросил Мракс.
Все трое как будто позабыли про Огдена, который смотрел на них озадаченно и раздраженно — он ничего не мог разобрать в этих шипящих и скрежещущих звуках.
— Это правда? — страшным голосом спросил Мракс, делая шаг или два к насмерть перепуганной девушке. — Моя дочь, чистокровная волшебница из потомков Салазара Слизерина по прямой линии, мечтает о мерзком грязном магле?
Меропа отчаянно затрясла головой, вжимаясь в стену. Говорить она, похоже, не могла.
— Ну да я его достал, отец! — хрипло засмеялся Морфин. — Подловил, когда он проезжал мимо. Не такой-то он был красавчик, как покрылся сыпью с ног до головы, а, Меропа?
— Ах ты, гнусная бездарь, сквиб несчастная, вонючая осквернительница крови! — заревел Мракс, окончательно потеряв контроль над собой, и схватил дочь за горло.
Гарри и Огден одновременно закричали:
— Не смейте!
Огден поднял волшебную палочку и выкрикнул:
— Релашио!
Мракса отбросило назад, он налетел на стул и шлепнулся навзничь. Разъяренный Морфин с ревом выскочил из кресла и кинулся на Огдена, размахивая своим окровавленным ножом и беспорядочно выстреливая заклятиями из волшебной палочки.
Огден бросился наутек. Дамблдор дал знак, что нужно следовать за ним, и Гарри подчинился. Крики Меропы долго еще звучали у него в ушах.
Огден как угорелый промчался по тропинке, прикрывая руками голову, и, выскочив на большую дорогу, врезался прямо в бок лоснящемуся гнедому коню, на котором ехал верхом очень красивый темноволосый молодой человек. И молодой человек, и девушка, ехавшая рядом с ним на серой кобыле, весело рассмеялись при виде Огдена, который отлетел от лошадиного бока и рысью побежал дальше, весь в пыли, с развевающимися фалдами сюртука.
— Достаточно, Гарри, — сказал Дамблдор.
Он взял Гарри за локоть и потянул. В следующий миг они взмыли в темноту, а потом снова приземлились в кабинете Дамблдора, где к этому времени наступили сумерки.
