– Что?! Значит, так. Голос у тебя громкий?
– Так точно, вашество!
– Матерно лаяться умеешь? Царю своему послужить хочешь? Тогда прямо сейчас поднимайся к Блюментросту с Бидлоо и обложи их, да так, чтобы я здесь слышал. Вот только хилый ты какой-то… есть у тебя знакомый, чтобы был здоров, как Миних, или даже более?
– Есть, брат мой меньший Федька, но только он умишком-то не очень силен. Зато на кулачках, ой, горазд драться!
– Вот это нам как раз и надо. Значит, говоришь этим коновалам, что отныне не они решают, что мне есть, когда лежать, а когда вставать. Их дело теперь только поддакивать, а коли не поймут, то я прикажу пообщаться с ними твоему брату Федору. Все понял? Сначала – к шарлатанам, то есть медикам, потом бульон, потом одежда. Потом зови сюда брата. Вперед, Афанасий! За мной верная служба не пропадет.
Разыгранная мизансцена, по идее, должна была способствовать выполнению сразу нескольких задач. Перво-наперво следовало удалить от царственного тела Блюментроста и Бидлоо, потому как они имели возможность его внимательно изучить. А теперь мало ли, вдруг кто-нибудь из них обнаружит отличие, которое пропустили специалисты Центра? Нет уж, пусть лечат кого угодно, но только не императора. Тем более что помирать он, Новицкий, то есть отныне уже Романов, пока не собирается, и обращаться за помощью к этим людям нет никакой нужды, даже если случайно прихворнешь.
Следствием удаления лейб-медиков могло стать возвышение Шенды Кристодемуса, и это вполне соответствовало планам Сергея. Потому как если требуется внедрить в общественное сознание не самую близкую к истине версию какого-нибудь события, то желательно, чтобы этих версий было не меньше двух, причем как можно основательнее противоречащих друг другу. Ведь если вариант будет только один, то народ просто из чувства противоречия придумает свой, отличный от официального. И где гарантия, что он случайно не окажется близок к правде?
Если же изначально версий будет две, то обществу не возникнет никакой нужды что-то придумывать – выбирай любую и отстаивай ее с битьем хоть себя в грудь, хоть оппонента по морде.
Так вот, теперь этих самых версий и получалось ровно две. Первая – царя исцелил ангел, вторая – это сделал маг и волшебник Кристодемус. Сам он уже вроде настаивал именно на втором варианте, так и флаг ему в руки! Ведь теперь у грека, если, конечно, он поведет себя правильно, резко повысится количество пациентов. Правильное же поведение подразумевает отстегивание некоего процента его императорскому величеству, о чем целителю в ближайшее же время намекнут. Ну не совсем же этот Кристодемус дурак, чтобы не понимать – в противном случае православная церковь быстро покажет ему, что бывает на Руси за сношения с дьяволом.
Ибо Долгоруковы очень неохотно и помалу давали Петру деньги, а в ближайшее время предстояли расходы. Разумеется, сильно много с этого целителя не получишь, но ведь он не единственный источник предполагаемого финансирования.
Кроме того, Сергей собирался посмотреть, кто из его ближайшего окружения будет исполнять императорские приказы с энтузиазмом и не раздумывая, а кто – наоборот.
Наконец, была еще одна причина. За полтора года в Центре Сергей свыкся с тем, что постоянная и строжайшая самодисциплина есть первейшая жизненная необходимость, но теперь, когда он наконец-то вырвался на волю, ему просто нестерпимо захотелось хоть чуть-чуть да похулиганить.
Глава 4
«Вот и подошел к концу мой первый день в новом мире», – подумал молодой человек, которого еще сутки назад все называли Сергеем Новицким, а теперь уже двадцатый час подряд занимающий место Петра Алексеевича Романова, российского императора. Замена произошла около четырех часов утра по местному времени, а сейчас до полуночи осталось несколько минут, и наступит двадцатое января.
Сделано было за этот длинный день даже чуть больше, чем планировалось в Центре. Причем превышение получилось за счет прямого нарушения полученных там инструкций. Сергею было велено доставать контейнер из подвала только тогда, когда его положение окончательно упрочится и можно будет вплотную приступать к монтажу маяка, дабы исключить риск утери оборудования или попадания его в чужие руки. Если же по каким-то причинам на месте Петра Второго усидеть не удастся, Новицкому предписывался побег с последующим поднятием восстания по поводу того, что он, молодой император, захотел дать народу волю, но этому воспротивились бояре. В свое время нечто подобное почти получилось у Пугачева, но ведь Новицкий куда меньший самозванец, чем был Емельян, да и знает побольше. В этом случае контейнер должен быть извлечен уже после успеха данного восстания. Именно из этих соображений груз при переносе был ориентирован в подвал, а не в комнату, где лежал Петр.
В свое время, получив такие инструкции, Сергей спокойно кивнул, но уже тогда подумал, что выполнять такое – это фигушки. Рисковать своей жизнью ради неполного центнера каких-то железяк? Спасибо, обойдемся. Да и вообще проливать чью-то кровь из-за этого тоже ни к чему. Если не выйдет поцарствовать, можно будет спокойно поискать и какое-нибудь другое непыльное место в той жизни.
В общем, Новицкий решил переправить контейнер в место своего более или менее постоянного обитания как можно скорее. Ну а если придется бежать, почти все содержимое лучше бросить. Конечно, ему сильно хотелось выполнить им самим возложенную на себя миссию, хоть и очень похожую на ту, что планировал Центр, но все же немного отличающуюся от нее. Однако это следовало делать без фанатизма. То есть получится – хорошо, даже просто замечательно. Нет – переживем, хотя и с небольшим сожалением. Все равно ведь перекошенную рожу Саломатина, когда он поймет, что именно сделал отправленный им в прошлое парень, увидеть не удастся даже в случае успеха.
Афанасий Ершов, с энтузиазмом наорав на лейб-медиков и организовав приготовление бульона, помог императору одеться, после чего с высочайшего разрешения отправился за братом, коего он и привел в Лефортовский дворец около двух часов пополудни. Поначалу слова лакея о выдающейся физической силе Федора показались Сергею преувеличением – представленный роста был всего чуть выше среднего и не так чтобы уж очень широк в плечах. Но, присмотревшись, Новицкий понял свою ошибку. Сравнительно невысоким брат Афанасия казался из-за сутулости, а также коротких кривых ног. Руки у него реально доставали до колен и кончались такими узловатыми клещами, при взгляде на которые любые мысли о недостаточной силе их обладателя отпадали напрочь. Но на всякий случай Сергей уточнил:
– Федя, ты шесть пудов унесешь?
– Унесу, государь, – попытался поклониться Федор. – И семь унесу. И восемь тоже осилю, но это уже недалеко, не более версты.
– Отлично. Тогда пока вот тут посиди, а ты, Афанасий, быстро принеси сюда лом или кирку.
Через пятнадцать минут все трое были уже в подвале, и Сергей показал, где начинать рушить каменную кладку. Несколько несильных ударов – и на свет божий показался ржавый железный угол. Вообще-то контейнер был титановым, но его покрытие специально сделали под ржавчину.
