— Эту штуковину вчера сбросили с самолета? — указав на пулемет, спросил Норманн.
— Остряк! Ставь машину рядом с Иосифом, и пошли разбираться, — раздраженно ответила Нина Михайловна.
Только сейчас Норманн заметил посреди поляны две непонятные хреновины, более похожие на детские машинки, и не удержался от вопроса:
— Что это?
— Вот это ты нам и расскажешь, — нервно сказала хранительница портала. — Ночью пытались к нам прорваться!
На первой гусеничной крохотульке ясно виднелась надпись: «МЧС России», что подбросило до небес настроение Норманна, и он радостно воскликнул:
— Это наша!
— Ваша, ваша. Расшифруй аббревиатуру «МЧС», — продолжая нервничать, сказала Нина Михайловна.
— Машина предназначена для обследования труднодоступных и опасных мест, а за пультом мог сидеть кто угодно, от военного разведчика до физика-ядерщика, — ответил Норманн.
— Нам только этого не хватало! — утирая выступивший на лбу пот, зло прокомментировала хранительница портала. — «Schifffahrtspolizei»
[21]
можешь не переводить, только поясни, какая взаимосвязь второго агрегата с германскими реками?
— Почему только с реками? — вспомнив яхт-клуб Гамбурга, удивился Норманн. — У немецкой водной полиции очень широкие полномочия, на службу принимают только людей с высшим инженерным образованием.
Испугалась дамочка, ох как испугалась! Интересно, что же они скрывают и чего боятся? По уму, любой спецотряд запросто разложит здесь по полочкам все и всех, да проку ноль. Из четырнадцатого века информацию в будущее не передать, разве что в виде легенд. Норманн внимательно осмотрел сначала русскую машинку — год выпуска две тысячи двенадцатый, изготовитель ПО «Импульс». На немецкой красовались марка «Henkel» и год выпуска две тысячи восьмой. Имелся-таки шанс вернуться домой!
Прощание с итальянцами получилось долгим и тягостным, каждый понимал, что они расстаются навсегда и будущее у них совершенно неопределенное. Норманн сел на вкопанный столбик с непонятной цифровой маркировкой и угрюмо наблюдал за переходом товарищей. Неуверенно потоптавшись, маленькая группа бесследно растаяла в струящемся мареве. Выждав для очистки совести примерно час, он сел в машину и вернулся в домик попаданцев. Настала пора и самому отправляться в разведку. Собственно, брать с собой было нечего, в качестве оружия прихватил Рунов кол, закинул в карман несколько серебряных монеток — и в путь.
Первый шаг ох какой тяжелый! Преодолевая страх, он зажмурил глаза и внутренне напрягся, сравнивая себя с безумцем, решившим прыгнуть с крутого обрыва в неведомый омут. Шаг, еще шаг — он ощутил неприятное прикосновение, словно некое безмозглое существо начало суетливо его ощупывать. Последний шаг привел в ночную темноту — сыро, холодно и непонятно, благоразумие потребовало, чтобы он вернулся обратно. Вторая попытка привела в лес, который в равной степени мог оказаться как европейским, так и американским. Норманн немного побродил по округе, стараясь не выпускать портал из вида, и вернулся. Последующие переходы совершал все увереннее и увереннее, но места выхода его совершенно не устраивали. Один раз чуть не угодил в болото, причем на него прыгнула невесть откуда взявшаяся змея. Спасибо посоху, серебряный клинышек точно угодил в открытую пасть. Отбросив извивающуюся гадину, Норманн решил завершить первый день поисков и отправился обратно.
Последующие три дня ничего нового не дали, если не считать того, что пришлось отказаться от посоха. Дело в том, что Рунов кол значительно утяжелился, но главную неприятность принесло насыщение его статическим электричеством. Причиной, вероятнее всего, стали внутренние серебряные стержни. Хрустальное навершие окуталось сиреневым ореолом, а рубиновые глаза медведя засверкали злобными искорками. Во-первых, человек с подобной хреновиной в руках запомнится каждому встречному-поперечному. Во-вторых, жутковатого незнакомца может с испуга прибить местный охотник. Норманн уже подумывал о прекращении утомительных и безрезультатных поисков, когда неожиданно нарвался на приключение.
Очередной проход через портал вывел на самое обычное кукурузное поле. Сердце дрогнуло от предчувствия встречи с нормальным миром, где в поле работают тракторы, а по вечерам люди смотрят телевизор. Направление к месту, где обитают крестьяне, подсказал звонкий петушиный голос, однако встреча вышла совсем не дружелюбной. На выходе с поля поджидал злобный мужчина с короткоствольной винтовкой, на первый взгляд чуть поменьше казачьего карабина. Норманн не стал решать дилемму — кто кого уравнял в правах, Кольт Винчестера или наоборот, и на требовательный окрик послушно поднял руки. При желании он мог с легкостью убежать, путалка под слабенький патрон может нанести вред разве что артистам во время киносъемок. Выслушав гневную тираду хозяина кукурузного поля, Норманн сначала похлопал по себе, показывая отсутствие кукурузных початков, затем на латыни попросил продать мешок кукурузы. Мимо, его не поняли, вторая попытка объясниться на греческом языке привела к неожиданному успеху.
— Чем заплатишь? — повесив на плечо игрушечную винтовку, спросил крестьянин.
Услышав вполне понятную речь, Норманн в первый момент растерялся. Откуда ему было знать, что за многие века своего бытия греки никогда не модернизировали ни грамматику, ни орфографию.
— Вот. — Он протянул руку, на ладони красовалось несколько золотых и серебряных монет.
— Не пойдет! — решительно отказался крестьянин. — Обменяй в банке на нормальные деньги и приходи обратно.
— Только драхмы берешь? Ну да ладно, поменяю, — не стал настаивать Норманн.
— Какие драхмы! Чудик! За мешок семенной кукурузы на пять тысяч фунтов («Примерно сто пятьдесят килограммов», — привычно подумал Норманн.) заплатишь десять центов, — хохотнул крестьянин.
Дотащить до портала такой вес он сможет, а в город идти совсем не с руки. Надо было как-то сговориться на имеющиеся монетки, поэтому он попытался ненавязчиво уболтать крестьянина и склонить к взаимовыгодному товарообмену:
— С твоим банком до вечера обернусь? Мне до темноты надо обратно вернуться. Мы еще не обжились, боюсь заплутать, — оглянувшись на еле заметное марево портала, сказал Норманн.
— Не бойся, парень! До города не более десяти миль,
[22]
— крестьянин махнул рукой куда-то влево, — попутка туда да обратно, через пару часов вернешься.
— Ну вот, еще за машину платить, проще тебе добавить. — Норманн еще раз попытался сторговать свое серебро.
— Не возьму! — решительно отверг крестьянин. — Меняй свои деньги, а я добавлю тебе картошки или семечек. После дойки смогу подбросить на своем грузовике, прям к порогу довезу.
Возможность разжиться картофелем влет сшибла все сомнения. Если кукуруза заметно ускорит развитие Поволжья, то поля подсолнечника озолотят поселенцев. Про картофель и говорить нечего, высокоурожайный продукт раз и навсегда снимет в Карелии продовольственный вопрос. Костас, так звали крестьянина, повел показывать свое хозяйство. В амбар зашли после осмотра скотины, увидев фасоль, семечки тыквы и подсолнечника, Норманн словно сорвался с цепи. Надо брать! Обязательно брать! По максимуму!
