— Здравствуйте, господа. — Они все встали, приветствуя принца Александра. — С чем пожаловали?
— Мы хотели бы предложить капитуляцию.
— И на каких условиях вы хотите сдаться?
— Мы? — мужчина в гражданской одежде удивленно поднял бровь. — Мы хотели предложить сдаться вам.
— Напомните мне, пожалуйста, свое имя.
— Генри Блайз.
— И в какой роли вы прибыли на переговоры?
— Я доверенное лицо Корнелиуса Вандербилта.
— Любопытно.
— Ваше Императорское Высочество, — встрял бригадный генерал, — мистер Вандербилт назначен Конгрессом наблюдателем при армии генерала Макдауэла.
— Даже так? Это еще более любопытно. Сэр, — Саша обратился к бригадному генералу, который представлял армию северян, — вы, как я понимаю, представляете армию Макдауэла?
— Так точно, сэр.
— Как давно мистер Корнелиус находится при армии?
— Второй день, сэр.
— Кто его вводил в курс дел?
— Лично генерал, сэр.
— Отлично. — Александр повернулся к Генри Блайзу. — А вы, как я понимаю, прибыли вместе с мистером Вандербилтом?
— Да.
— Могу я узнать, что вы знаете о реальном положении дел?
— Простите, я вас не понимаю.
— Хорошо. Я вам поясню. С начала осады города генерал Макдауэл предпринял три попытки общего штурма. Все они были отбиты с большими потерями для федеральных войск. Они потеряли около сотни артиллерийских орудий, до тысячи убитыми и около шести тысяч ранеными. Учитывая массовое дезертирство, за месяц осады ваш корпус, господа, сократился вдвое. Если так пойдет и дальше, то где-то в районе Рождества я смогу предпринять наступление без единого выстрела. Я все верно излагаю? — Александр вопросительно кивнул бригадному генералу северян Эдвину Самнеру. Тот лишь смущенно потупил взор. — Сэр, я не слышу ответа.
— Все верно, сэр. — Генри удивленно посмотрел на Самнера, но промолчал, поджав губы.
— Итак. Положение ваших войск печально, мало того, оно ухудшается с каждым днем. У нас, как вы видели — все замечательно. Есть, конечно, потери, но незначительные. За месяц боев мы потеряли сто двадцать семь человек убитыми и восемьсот двенадцать ранеными. При этом бригада «Стальные медведи» так ни разу в бой и не вступила, находясь в резерве. То есть не было создано ни одного острого момента. Поэтому мы можем в любое время по своему усмотрению атаковать и опрокинуть корпус Макдауэла.
— Что же вас останавливало?
— Желание поговорить. Я, знаете ли, очень ценю своих людей и хочу свести их гибель к минимуму. Я ждал вас, господа. Если мы договоримся, то сможем серьезно облегчить жизнь друг другу. У вас свободных резервов нет. А так как западная армия скована корпусом генерала Джонсона, то и взять их негде.
— Я понимаю, к чему вы клоните, — Генри задумался на несколько секунд. — Ну что же, господа, — Блайз обратился к остальным членам делегации, — нам, видимо, пора. Прошу меня извинить, Ваше Императорское Высочество, но я не обладаю полномочиями для обсуждения вашего предложения.
— Нет так нет. — Александр улыбнулся. — Значит, продолжим разговор в Нью-Йорке.
Блайз вежливо кивнул и двинулся на выход. А за ним и остальные офицеры делегации.
В комнате штаба он остановился и задумался, медленно обводя ее взглядом. За месяц активных боевых действий штаб корпуса разросся до пятидесяти трех человек. Но эффект был не столько от количества, сколько от качества их работы. Два десятка телеграфных аппаратов, на которых сидели операторы и «мельтешили». Помимо них — аналитики, делопроизводители, курьеры. А на стене висела огромная карта, занавешенная материей от глаз «дорогих» гостей. Все это создавало эффект насыщенной и организованной жизни. Что-то вроде слаженного механизма, который, деловито шевелясь, не замирал ни на секунду. Он никогда ничего подобного не видел, но лишь сейчас обратил на это внимание. Ведь он шел с твердой уверенностью в остром желании этого русского аристократа капитулировать перед доблестными войсками Союза. В памяти Блайза всплывали образы корпуса Макдауэла, с навязчивым ощущением полнейшего бардака и разлада. Та армия, которая засела в Вашингтоне, отличалась от «стада баранов» Ирвинга как небо и земля. «А ведь Александр не блефует», — Генри «подвис» и задумался. Лишь спустя минуту его вырвал из клубка собственных мыслей окрик Эдвина:
— Мистер Генри, вы в порядке?
— Да. Вполне. — Он повернулся на каблуках и уставился прямо в глаза Александру. — Я передам ваше предложение мистеру Вандербилту. Мы должны будем все проверить, так как вопрос носит очень серьезный характер. Если дела обстоят именно так, как вы сказали, то моему нанимателю будет о чем с вами поговорить. Но на это нужно немного времени. Вы дадите нам неделю?
— Дам. Я рад, что мы услышали друг друга.
— Я тоже.
25 декабря в том же зале.
— Я рад вас видеть, мистер Вандербилт, не думал, что вы придете лично.
— Взаимно. Если честно, то меня распирало от желания взглянуть на ваш штаб и особенно на вашу большую карту. Если позволите, конечно.
— Отчего бы не взглянуть. — Александр жестом пригласил Корнелиуса войти в зал штаба и кивнул дежурному офицеру на карту. Вандербилт смотрел на нее как завороженный. Перед ним была не просто подробная карта местности, а серьезный рабочий инструмент, который он никогда в своей жизни не видел. Вся территория была разделена на пронумерованные квадраты. Расположение войск, как своих, так и противника, отмечалось маленькими булавками с цветными фигурными головками, которые отражали тип отмечаемого объекта. Но самым поразительным для него стало то, что русские знали численность и дислокацию корпуса Макдауэла лучше, чем он сам — с точностью до роты.
— Вам нравится?
— Да. Признаться, я поражен. Очень интересный ход.
— И очень удобный. Булавки позволяют в реальном времени менять диспозиции войск согласно донесениям разведки, что позволяет отслеживать оперативное состояние театра военных действий.
— Этот прием в ходу у русских?
— Теперь да. Я его придумал для удобства управления корпусом. Это для меня было непривычно и поначалу весьма сложно. Вот и приходилось выкручиваться. — Корнелиус заинтересованно посмотрел на Александра и хмыкнул.
— Мы проверили сказанное вами. Ситуация по корпусу наших войск действительно очень печальна. Макдауэл уже взят под стражу и его ждет трибунал. Он нас с самого начала вводил в заблуждение лживыми докладами. Собственно, из-за этого я и прибыл в расположение войск. С его слов, вы должны сдаться со дня на день… вот уже три недели. Теперь он будет очень строго наказан. Врать Конгрессу в такой обстановке — это уму непостижимо!
— И в чем будет заключаться его наказание? Его повысят? — Александр улыбнулся.
