— Ладно, в общем, разберешься. Давай, уже два пятнадцать. Опоздаем. Нам в Аптон-парк
[15]
ехать, так что убирай книжку и пошли уже.
— Хорошо.
— И посмотри, как там трубки, какая куда идет, чтобы их потом обратно воткнуть.
— Ладно, посмотрел.
— Тогда двинули.
И двинули. В субботу посетителей много, нас никто и не заметил. Трубки вынули — ему малость больно было — и сунули под подушку. Одежда его была тут же, в тумбочке. Надели на него футболку, джинсы поверх морговских штанов натянули, кроссовки завязали — и вперед.
Я в пятницу пособие получил, кое-что у меня оставалось. Поймал такси, договорился, чтобы он нас туда и обратно отвез. Джимми пару раз вырубался, но, в общем, нормально доехали. Я ему на месте быстренько пива поставил, он сразу ожил. После игры даже порывался с лидзовскими уродами драться, чтобы не пели и не плевались. Я его еле удержал. Куда ты, говорю, у нас машина. Вернулись как раз к чаю. Иголки обратно воткнуть не получилось, пришлось пойти к сестре и сказать, что он упал с кровати и все трубки повылетали. Она на меня как-то подозрительно посмотрела, и я тут же слинял. Видел только, что Джимми опять вырубился. Решил, что в следующий раз кого-нибудь другого попрошу к нему сходить, а то решат еще, что я какой-нибудь крутой киллер, который по больницам специализируется. Пошел домой.
* * *
Сижу на полу, читаю книжку. Приходит Флокс, как всегда, вся из себя бодрая.
— Привет!
— Флокс, я тут по телефону звонил, ничего?
— Куда звонил-то? В Гонконг, мужикам из триад?
— В Чингфорд и в Лейтон.
— Ладно, не разорюсь. Ты поел?
— Я тебе все компенсирую, и за еду, и за все. У меня в конце недели будут деньги…
— Глупости не говори. Прямо на миллион он тут наел! Я, между прочим, может, такие деньги и не возьму: известно, как ты их у нас зарабатываешь.
— Мы благотворительный вечер устраиваем, чесслово, все по закону.
Флокс не то фыркнула, не то пукнула (нет, про «пукнула» — это я не буквально).
— Неужели? И ничего такого из-под полы толкать не будете?
Ну да, учителя хрен проведешь, у них работа такая.
— Флокс, а можно я еще побуду? Недельку еще? Пока не утрясется. Нет, если надо, я прямо сейчас могу уйти, но лучше бы, конечно, до следующего воскресенья. Потом — сто процентов.
Она подумала.
— Ладно, ты мне особо не мешаешь, не мусоришь, тебя не видно почти… Бог с тобой, оставайся. Но в воскресенье — чтобы кровь из носу. Иначе просто выгоню, даже если там снаружи дружки твои будут ждать. И ничего такого сюда не приносить, понял?
— Флоксик, ты — я прям не знаю. Ты — супер. Я тебя люблю на всю жизнь.
— Ладно, проехали. Куда идем?
— А?
— Сегодня суббота, ты первый раз дома за неделю. Планов у меня нет. Куда ты меня ведешь? Я хочу, чтобы с безобразиями, но без убийств и вообще без особых ужасов. Ты что сегодня хотел делать?
— Да думал видик посмотреть, чтобы лишний раз в районе не светиться. Мне теперь туда без охраны нельзя.
— А со мной в Уолтемстоу пойдешь?
— С тобой можно, наверно, ты же в другие места ходишь. Куда пойдем-то? На стадион, в учительский кабак, в игорный дом?
— В игорный дом, пожалуйста.
Я засмеялся. Мало кому так везет: сводить училку в игорный дом. Она меня во Францию возила, а я ее в притон на Гров-роуд.
Она сварила перловку, мы пожевали зерна и пошли к машине. У нее оказался дурацкий лилипутский «рено», я все боялся, что меня кто из знакомых увидит. На Гров-роуд за углом припарковались.
Большой такой дом у перекрестка, жалюзи везде спущены. Его держала старуха Фиби с Барбадоса. На дверях стоял Флойд — весь из себя крутой, типа британский легионер.
— Здорово, мужик!
— Ники! А с кем это мы, а?
— С учительницей.
— А, так вот с кого ты пример брал! Это вы его жизни блатной учили?
— Вот уж нет уж. Я его французскому учила.
— Надо же! И он молчит! Ники, ты что, правда по-французски можешь?
— Могу, только не с кем. Как дела?
— Дела идут. Заходите.
Внизу анаша и пул по фунту. Шума много, но все прилично, иначе выведут. На втором этаже карты: семьдесят девять, рамми, калуки, брэг.
[16]
Наверху домино, там полный дурдом, но чтобы дрались — я такого не видел. За вход пятерка, ром — стакан фунт, бутылка шесть. Но ром там так себе. Если хочешь в хороший подпольный кабак, надо идти в «Клэптон». А здесь в основном старье кому за сорок, слушают ска и рэгги, треплются про крикет. Я их и в районе никого не видел.
Мы встали в очередь на бильярд, рому выпили, расслабились, музычку послушали на автомате: Джимми Клифф, Питер Тош… Хорошо потусовались. Две игры сыграли, пошли смотреть, как народ в карты режется. Я ничего не опасался: Мики Дресслер в такие места не ходит.
Потом смотрю — и глазам не верю.
Входит сержант Грант из Чингфордского отделения! В нормальной одежде, а все равно видно, что сволочь.
Я:
— Ё-ё-о!..
А он мне:
— Что, Ники?
— А ты чего тут делаешь?
— Да с тобой вот пошептаться пришел.
— Нафиг-нафиг! Я таким не занимаюсь.
Как он меня нашел, не спрашиваю — не дождется.
— Да я не про то, Ники, ты же меня знаешь.
— А то ж! Прошу прощения, забыл представить. Флокс, это сержант Грант из чингфордского отделения, мент хитрожопый, специальность — нападения на сотрудников полиции. Живет в Эппинге… ну, дальше и так понятно.
— Хороший район, между прочим. А ты кто? Его телка новая?
— Ага, и квартирка у тебя ничего: тут хапнул, там хапнул. Давай говори, хрена тебе надо?
— А вот это уже клевета, Ники. Знать бы надо, не маленький. Ну все, ладно, я не трепаться с тобой пришел. Не знал я, однако, что ты крикетом увлекаешься и такое говно слушаешь. Ну да ладно. Пошептаться не желаешь?
— Ага, щас.
— Это в принципе тебе надо, а не мне. Просекаешь?
— Вроде того.
— Ты с крутыми ребятами связался, Ники, это тебе не в канасту играть.
— В какую еще канистру?
— В канасту. Эх, молодняк… Ладно, слушай…
