— Шерри у тебя?
— Какой Шерри?
— Иди ты! Я серьезно спрашиваю.
— Не знаю.
— Он у тебя, да?
— Ты тупой, что ли? Нет его.
— Где он?
— Откуда я знаю?!
— Оттуда. Про Винни слышала?
У нее глаза забегали. Знает что-то. Про Винни уже слышала, теперь Шерри прикрывает.
— Его правда нет.
— Тогда куда он пошел? Смотри, он ведь не знает небось, как мы с тобой в суде…
— Рассказывай. Мне пофиг.
Уже покаялась, значит. Хорошо.
— А про Элвиса?
— Да флаг тебе в руки!
— А про Рияза?
— Мразь, гад вонючий!
Ага, про Рияза, значит, не успела.
— Ники, слушай, я правда не в курсе. Может, он к Ронни пошел, не знаю.
Ронни Гуд — это уже серьезно. Даже очень серьезно. Ронни как сказал — так и будет… Он дилер, с того и живет, но большие партии не берет, и товар у него нормальный. Все по-честному: чистый, без аспирина, без передоза. Крутой чувак. Мог бы уже на вилле жить, а живет на Вуд-стрит над зоомагазином. С ним так: ты его не трогаешь — он тебя тоже не трогает. Наверно, Шерри решил у Ронни пересидеть. Только с чего это Ронни его к себе пустил?
— Тина, — говорю. — У тебя подружки есть?
— И что?
— Он тебе что сказал: тут сидеть или сматываться?
— Да твое-то какое дело?
— Такое, что, раз он к Ронни подался, ты тоже не рассиживайся, а бери ребенка и давай в Илфорд, или в Австралию, или еще куда подальше, поняла?
Ну вот, одно доброе дело сделал.
Я в многоэтажках никогда не садился в лифт на том же этаже, куда ходил. Не то чтобы у меня была какая-то особая причина, просто в лифте тебя могут встретить, а это неприятно. Вместо этого я осторожно спустился по лестнице на восьмой. Подо мной, этажа на два вниз, кто-то тихо поднимался по ступенькам.
Вышел на площадку и пошел к лифтам. Сразу ткнул в обе кнопки. Первый подошел тут же, двери открылись — пустой. Я быстро заскочил — и на четвертый, чтобы не налететь на чувака на лестнице. На четвертом вышел — никого не слышно, вдруг тихо стало как в гробу. Спустился на второй: там всегда окно открыто, потому и сквозняк такой. Подтянулся, через подоконник перевесился, огляделся и спрыгнул. Осторожненько за угол выглянул — ё-моё! Прямо перед домом новый БМВ, весь блестит, стекла тонированные. Рядом — никого. И никто его не курочит, что характерно. Пробрался между машин и вышел на Биконсфилд-роуд.
Потом вдруг грохот — как будто взрыв где-то. На девятом этаже из окна вылетает что-то большое. Я сначала подумал, человек. Нет, телек с видиком. Стекло оконное вдребезги. Потом секунды две тишина (я думал, часа три прошло) — и — хлобысть! — об асфальт. Видимо, это тема у них такая — все в окно кидать.
Позвонил с сотового в полицию (второй раз за вечер, прямо постоянный клиент). Сказал, где и что. Сам не назвался.
— Вы давайте шевелитесь. И снайперов берите. Это они Винни О'Рурка скинули. — Теперь сообразят, что это я. — Серебряный БМВ, номер К598 АРО. Давайте, а то уедут.
В полиции тоже народ серьезный — через полминуты первая машина подъехала. Потом за две минуты еще шесть: копы, фургоны, скорая — весь набор, короче говоря. Только БМВ через двадцать пять секунд уехал, они его даже видели, как он по Блэкхорс рванул — тормоза визжали. Догонять смысла нет, и потом они ее тут же и бросили. Дорогая машина, сразу видно, что не только что краденная. Хотя и не новая, просто отделана хорошо.
Потом выяснилось, что с Тиной все нормально, ей только технику попортили. Здорово ребятки обиделись, здорово.
Теперь у меня было два варианта: или им нужен был я, что вообще-то очень печально и для меня, и для всех моих знакомых; или же им нужна была Тина, и тогда они на шаг впереди меня, и так все время будут меня опережать. Так или иначе, попал я конкретно.
У меня тогда было правило: с крутыми не связываться. Налетел на крутого — лучше уступи. Лох какой-нибудь у бильярд-клуба — это одно, а три жлоба под потолок — это уже другое. А если народ людям ноги пилит, а потом в окно — тут вообще без вопросов.
Только в этот раз все было по-другому. У ребяток были явные проблемы с головой. И, потом, они, во-первых, убили Винни, а этого я им простить не мог ни в коем случае, а во-вторых, ясно было, что они уже все равно меня ищут либо скоро начнут искать. Так что тут было без вариантов, все одно — война.
В общем, выбор: либо съезжать в Глазго прямо сейчас, либо что-то с ними решать. При таком раскладе надо было кого-то искать, одному неприкольно.
Вэндсворт
Это все наш священник придумал. Сидел я у него как-то на исповеди, о грехах моих толковали, и вдруг он говорит: а ты не хочешь это все записать? Вроде мемуаров. Это будет даже немного на Библию похоже, потому что там тоже все грешили.
Только проблема в том, что я Библию в глаза не видел. Я все больше Джеймса Герберта
[2]
читал.
Исповедь — ценная вещь, потому что тебя тогда из камеры выпускают. Правда, викарий у нас не католик, и я вообще-то тоже, но я к нему все равно потрепаться хожу по воскресеньям. Если хорошо покаешься, еще и чаю получишь.
По воскресеньям у нас народ в часовню ломится как сумасшедший: делать-то больше нечего, максимум вечером фильм покажут. Из часовни, если что, и бежать удобней. Еще можно подать заявку на беседу со священником, потому что в воскресенье, кроме него, никуда не выпускают. Короче говоря, решил я по воскресеньям на исповедь записаться. Правда, тут надо хоть немного в духовных делах разбираться. Но викарий мужик нормальный, понимает, что мы, в общем, так — несерьезно. Иногда даже дает по телефону позвонить, если у тебя духовные проблемы серьезные.
Между прочим, в тюрьме лучшая работа — при часовне. Даже лучше, чем на посту или в библиотеке. Ходи себе куда хочешь, никто тебе слова не скажет. Главное — иди так, как будто на службу, и все. Правда, тут уже надо в Бога верить по-настоящему. В часовню, на исповедь — можно и так, а чтобы помощником — нужно правда верить.
Короче говоря, сидели мы с ним в воскресенье ближе к вечеру, разговоры умные вели, я ему в двух квартирных сознался — так, без красот, чтобы зря человека не пугать. Потом я с ним специально о футболе заговорил, чтобы он мог показать, что тоже в жизни понимает. Потом опять про грехи — хотел еще чашку чаю заработать. Собрался уже за занавесочку идти каяться, и тут он говорит: «А ты не хочешь это все записать?»
Я: «Зачем это? В стенгазету, что ли? Или на этом можно будет потом денег наварить, если я завяжу?»
А он: «Ну, конечно, сначала я должен буду посмотреть… Важно ведь, чтобы это было полезно для читателей».
