— Что, Ники, по твою душу приходили?
— Не знаю, вроде не с чего…
— Теперь и по твою придут.
— Как?
— Да так. У них тут наверняка свой человечек сидел и смотрел. Всегда кто-то есть, кто смотрит, чтобы все, как надо, сделали. Ну вот, увидели, что ты ко мне подсел, теперь узнают, кто ты и что ты Винни с Шерри знаешь. Потом за тобой проследят, куда ты отсюда пойдешь. Видишь, как поняли, что Шерри у меня, — сразу сюда нагрянули. Теперь и к тебе придут.
— Спасибо, что предупредил.
— Пожалуйста.
Сидим соображаем. Я говорю:
— Ты теперь как будешь?
Он показал бармену пустой стакан, и тот принес еще бутылку.
— А никак. Съеду и все. Мне с ними связываться себе дороже. Сам знаешь, я огнестрелкой не увлекаюсь.
— Ну да.
— Свалю, пока тут все не уляжется.
— А Шерри?
Он сначала уставился на меня, а потом, видно, понял, что хуже уже не будет:
— И Шерри тоже. Я ему должен.
— Слушай, Винни мой был кореш, мне надо знать, что там за дела.
Ронни отпил перно.
— Слушай, Ники, из тебя мститель, как из… в общем, не светись тут, а сваливай давай. В Шотландию или Уэльс.
— Он был мой друг. Мне надо с Шерри поговорить.
— Домой иди. С Шерри тебе говорить нечего. Подождешь, пока все не утрясется. Надо будет — дам знать. Если тебе что-то надо, можешь Мэнни сказать, он передаст. Смотри особо не высовывайся.
Он допил перно и вышел.
* * *
В Чингфорд-Холле было пусто, как будто там все умерли.
Пошел домой. На улице дождь, поздно уже, все сидят по домам, смотрят телек, ширяются или диван ломают. Помню, темно было, холодно, вокруг сплошная мерзость. На подземной стоянке машина полыхала. Это уж место такое: поставил — подожгут. На небе на фоне облаков плыл шпиль часовни Святого Фрэнсиса. Посмотрел по сторонам — все окна темные. В многоэтажках везде домофоны, но все равно через гараж можно войти.
Меня все в тот дом тянуло. Я знал, что там сейчас полно полиции и эти крутые уже наверняка свалили. Во всех новостях говорили, что Винни с четырнадцатого этажа вылетел, а у меня там в 142-й Рики Харлок жил — вместе в школе учились.
Доехал на лифте до одиннадцатого, вышел — никого. Дальше по лестнице. Ну и, ясное дело, у 141-й два копа. Причем с такими рожами, как будто их специально этому учат.
Я такой:
— Всем привет.
— Чего надо, урод?
— Да вот к дружку решил заскочить. Рики из сто сорок второй — знаете?
— Ты сам-то кто?
— Ники Корлеоне. Можно просто босс.
Значит, никто пока на этаже не появлялся. Один постучал к Рики.
Я через дверь кричу:
— Рики, здорово, это я. Я за шмалью и за вещами крадеными.
— А-а, тогда нормально, заходи. А я думал, ты замочить кого.
Я повернулся к тому, который в звании помладше, и говорю:
— А можно я в сорок первую загляну?
— Нельзя. Вали давай.
— Че, уже и спросить нельзя? А что там за дела-то, не знаете?
— Вали, сказал.
— Есть, сэр!
Рики вообще-то ничем таким не занимался, но парень был нормальный, без дураков. Мы его турагентом звали — из-за Норин.
Они с Норин так и жили у родителей. Не знаю, может, им вид из окна нравился. Семейка та еще — Рики сам не работал, мать с отцом не работали, за всех одна Норин вкалывала. У нее мало того что грудь, фигура как у Уитни Хьюстон, она еще и в Бритиш Эруэйз работает в Вест-Энде. Она экзамены в школе хорошо сдала, потом еще компьютеры какие-то изучала, а потом ее в Бритиш взяли. Девочка — фотомодель просто, и билеты всегда со скидкой. Я, когда к ним шел, надеялся, что ее застану.
Рики — этот вообще постоянно на халяву летает. Повезло им: у Норин парня нет, значит, все билеты в дом. В компании же обязательно непроданные билеты остаются. Вот он и катается: то во Франкфурт, то в Рим, то еще куда-нибудь. Один раз даже на Антигуа слетал на выходные! В пятницу вечером нам командой в пул играть, а он улетел, никому ничего не сказал. Продули, естественно. Потом всей командой ему мозги вправляли. Он еще рассказывал, что он якобы с двоюродной сестрой летал, семнадцать лет девчонке. Я офигел просто: семнадцать лет, пляж, пальмы — мечта поэта.
Прихожу: Норин дома, свитер в обтяжку, все дела. Мы пошли к Рики в комнату, а она нам принесла чай и текилу.
Я ей говорю:
— Норин, а мне билетик на Антигуа достанешь? Марбелла в принципе тоже покатит…
— Ты тогда на мне жениться должен. У нас скидки — только членам семьи.
— Слушай, а если нам с тобой — того на этого, а? Я тебе как — ничего? Я-то лично всегда готов, только скажи.
— Это ты мне предложение, что ли, делаешь?
А я на свитерок ее в облипочку смотрю и уже ничего не соображаю.
— Ты жениться на мне хочешь?
— Ну-у… э-э-э, ну да. Конечно. Ну, может, не сразу… Ты же знаешь: я тебя уважаю… Может, лучше сначала так попробовать пожить?
— Да, Ники, умеешь ты женщину уболтать.
— А то ж. Пока не жаловались. Ну что? Пойдешь в клуб в воскресенье?
— А ты до сих пор ерундой всякой занимаешься?
— То есть как?
— Да так вот, сам знаешь как.
— То есть что я пропадаю иногда?
— Ага. Пропадаешь. Как сопрешь что-нибудь, так и пропадаешь.
— Ну… — Эта тема мне уже меньше нравилась. А ведь как начали-то, а…
— Ну что сразу «украдешь»? Ну да, иногда подцепишь что плохо лежит.
— Вот ты перестань подцеплять, тогда поговорим.
У нее улыбка — я отпадаю просто.
— А то «пропадаю», «подцепляю» — мне такие не нравятся.
Улыбнулась, потом вдруг раз — руку мне за воротник и ногтями по спине снизу вверх. Я там чуть не помер.
— Ты подумай: исправишься — на Антигуа летать будешь…
И вышла.
Рики чуть от смеха не описался. Блин, классная девочка, я прямо чуть не кончил.
Рики протянул мне текилу и лайм.
— Ну что, ты насчет Винни?
— Да. Не знаешь ты, что им тут надо было и чего его к ним понесло?
— Чего им тут надо — это все знают. У них тут склад. Порошок, крэк, героина много.
— А квартира чья?
— Да там люди съехали год назад, а квартиру пересдали. Сорок фунтов заплатил в комитете — и пересдавай.
