– Он поправился, – объяснил Рокафорте Матрикарди, не разжимая зубов.
– Найди же ее, Эссрог! Лишить смысла! Решить масла! – Я попытался вытереть палец о пиджак и оставил на нем длинный серый след. А потом я рыгнул, и во рту у меня распространился вкус хот-догов.
– А в тебе что-то есть от Фрэнка, – заметил Матрикарди. – Мы взываем к части Фрэнка в тебе, и она отзывается пониманием. А остальное в тебе может быть и нечеловеческим, звериным, шутовским. Фрэнк был прав, называя тебя шутом. Ты шут от природы, ее каприз. Но та часть тебя, которую Минна так любил и которая так страждет найти его убийцу, поможет нам найти Джулию и привезти ее домой.
– Теперь ступай, потому что нам больно смотреть на то, как ты играешь с пылью, собравшейся в доме его любимой матери, благослови Господь ее добрую обесчещенную и истерзанную душу!
Любители тайных заговоров похожи на людей, страдающих синдромом Туретта: они создают и прослеживают неожиданные связи, плетут интриги, с трогательной наивностью полагая, что смогут охватить своими невидимыми сетями весь мир. Как и жертвы Туретта, конспираторы и заговорщики совершенно одиноки: они переоценивают себя, полагая, что находятся в центре событий, и всегда готовы получать некое болезненное удовольствие от любых случайных совпадений, кажущихся им невероятно значительными.
Гримасничающий чудак на высоких ступенях, ведущих в дом на Дегроу-стрит, не был заговорщиком. Его кривили тики, он изображал действия, которые напугали его, он делал вид, что стреляет. Просто он так выражал себя. И меня тоже! Я был жив! Смотрите сюда! Повторите фильм еще раз!
Похоже, я все сильнее раскачивал буксир.
Я оставил машину в тени старого, развесистого вяза, с узловатым, изуродованным какой-то болезнью стволом, с корнями, пробившимися сквозь толщу тротуара. Я не заметил, что Тони дожидается меня в «понтиаке», и увидел его, лишь сунув ключ в дверцу. Тони занимал место водителя.
– Садись. – Наклонившись, он открыл дверцу со стороны пассажира.
На улице не было ни души. Я подумал было о бегстве, но, как всегда, передо мной встал вопрос о том, куда бежать.
– Садись же в машину, шут.
Я обошел «понтиак», сел на переднее сиденье для пассажира, а потом с несчастным видом протянул к нему руку и погладил Тони по плечу, оставив на его пиджаке след пыли. Тони замахнулся и ударил меня по голове.
– Они солгали мне, – сказал я, уворачиваясь от удара.
– Я сейчас разрыдаюсь от ужаса. Конечно, солгали. Ты что же, только что на свет появился?
– Барнамумсвет, – пробормотал я.
– Какая именно ложь так потрясла тебя, Барнасвет?
– Это ведь они предупредили тебя о том, что я иду к ним, так? Они подставили меня. Это была ловушка.
– Черт возьми, а чего же ты ждал?
– Не твое дело!
– Вообразил себя умником, – заговорил Тони полным презрения голосом. – Майком, твою мать, Хаммером!
[9]
Ты как трудный ребенок в семье, Лайнел! – Он снова ударил меня по голове. – Да еще с придурью.
Район, где я вырос и который считал родным, впервые показался мне ночным кошмаром в тот яркий солнечный день, когда я вышел из дома Матрикарди и Рокафорте на Дегроу-стрит: я чувствовал себя чужим, отторгнутым от окружающего мира. Обычно я наслаждался задиристым характером Бруклина, его долгой памятью, уважением к традициям. Но сейчас мне захотелось, чтобы привычные дома лежали в развалинах, а на их месте выросли небоскребы или многоквартирные кондоминиумы. Мне хотелось исчезнуть в медленном манхэттенском танце вечного обновления. Пусть Фрэнк умер, пусть его парни исчезнут, расстанутся. Мне хотелось лишь, чтобы Тони отстал от меня.
– Ты знал, что я взял себе пейджер Фрэнка, – сказал я робко, догадавшись, в чем дело.
– Нет, просто у тех старых парней, от которых ты только что вышел, зрение что рентген. Как у Супермена, – проговорил Тони. – Да ни черта они не знают, если я не сообщу им, Лайнел. Вам надо найти новое применение своим способностям, мистер Шерлок Холмс.
Я был достаточно хорошо знаком с проявлениями воинственного настроения Тони: сейчас он должен некоторое время пошуметь, так что лучше ему не противоречить. А я положил руки на крышку бардачка, расположенную под ветровым стеклом, смахнул оттуда крошки и пыль и стал стучать пальцами по пластиковой поверхности. Потом я принялся ковырять уголок стекла большим пальцем. Посещение гостиной матери Матрикарди вызвало у меня тик, связанный с пылью.
– Ты идиот, ты шут! – бушевал Тони.
– Звякнимнедважды!
– Счас я тебе звякну, мало не покажется!
Тони замахнулся на меня, и я весь сжался, спрятал голову в плечи, как боксер, уклоняющийся от ударов. Поскольку моя голова оказалась рядом с ним, я лизнул его костюм, пытаясь стереть языком пыльную полоску, оставленную моим пальцем. Тони с отвращением оттолкнул меня, как делал когда-то давным-давно в «Сент-Винсенте».
– Ну хорошо, Лайнел, – кивнул он. – Ты все-таки полупедик. Ты убедил меня.
Я промолчал – немалое достижение. Тони вздохнул и положил руки на руль. Похоже, он сдерживал желание отколотить меня. Я покосился на него и увидел, что ткань его пиджака уже почти впитала мою слюну.
– Итак, что же они тебе сказали? – поинтересовался он.
– Кто? Клиенты?
– Конечно, Клиенты! – резким тоном отозвался Тони. – Матрикарди и Рокафорте. Фрэнк мертв, Лайнел. Не думаю, что он перевернется в гробу, если ты вслух произнесешь их имена.
– Фортекарди, – прошептал я, а потом украдкой обернулся на их особняк. – Твоюматьарди!
– Довольно! – рявкнул Тони. – Так что же они тебе сказали?
– То же самое, что… Швейман! Царбам! Бамшей!…то же самое, что мне сказал швейцар: «Держись подальше от этого дела». – Речевые тики одолевали меня. Теперь у меня не было причин сдерживаться из последних сил, и я дал им волю. С Тони я все еще чувствовал себя вольготно – хотя бы в этом отношении.
– Какой еще швейцар?
– Швейцары, а не швейцар, – уточнил я. – Целая толпа швейцаров.
– Где?
Однако по глазам Тони я понял, что он и так отлично знает, где именно следует искать тех швейцаров. Он лишь хотел узнать, что именно мне известно. И еще Тони явно охватила паника.
– На Парк-авеню, 1030, – ответил я. – …Паркдесять! Аведесять!
Он с силой сжал руль. Вместо того чтобы смотреть на меня, Тони устремил взгляд куда-то вдаль.
– Ты был там?
– Меня привел туда один след…
– Прямо отвечай на мой вопрос! Ты там был?!
