Я опустила взгляд.
Мы остановились. Тишину нарушал лишь грохот прибоя, в котором терялся шелест дождя.
– Наверное, мне лучше вернуться домой, – прошептала я.
– Нет! – воскликнул он, удивленный таким выводом.
Я посмотрела на Джейка: в его глазах теперь горела тревога.
– Ведь у тебя же есть целый день! Кровопийца еще не вернулся.
Я бросила на него свирепый взгляд.
– Я никого не хотел обидеть, – быстро добавил Джейкоб.
– Да, у меня есть целый день, но Джейк…
Он поднял руки.
– Прости, – извинился он. – Я больше не буду. Я буду просто Джейком.
Я вздохнула.
– Но если ты при этом думаешь…
– Не волнуйся за меня. – Он натянуто улыбнулся. – Я знаю, что делаю. Скажи мне, если я тебя огорчаю.
– Не знаю…
– Ну же, Белла! Давай пойдем домой и возьмем мотоциклы. На них надо кататься, чтобы они не ржавели.
– Боюсь, что мне нельзя.
– А кто запрещает? Чарли? Или крово… или он?
– Оба.
Джейкоб усмехнулся – моей любимой улыбкой, и внезапно стал тем самым Джейком, по которому я больше всего скучала: теплым и сияющим.
Я не удержалась от ответной улыбки.
Дождь превратился в мелкую морось.
– Я никому не скажу, – пообещал Джейкоб.
– Не считая всех твоих друзей.
Он помотал головой и с серьезным видом поднял правую руку, как для присяги:
– Обещаю не думать об этом.
Я засмеялась.
– Если я расшибусь, совру, что поскользнулась.
– Как скажешь.
Мы гоняли на мотоциклах по проселкам вокруг Ла-Пуш, пока дороги не раскисли от дождя и пока Джейкоб не заявил, что упадет в обморок, если не перекусит. Когда мы вернулись в дом, Билли дружелюбно поздоровался со мной, словно в моем внезапном появлении не было ничего удивительного. Мы умяли приготовленные Джейком бутерброды и пошли в гараж, где я помогла чистить мотоциклы. В гараже я не бывала много месяцев – с того времени, как вернулся Эдвард, – но чувствовала себя так, будто ушла оттуда только вчера.
– Здорово! – заметила я, когда Джейкоб вытащил из пакета две банки теплой «колы». – Я скучала по гаражу.
Джейкоб улыбнулся, обводя взглядом листы пластика, скрепленные над нашими головами.
– Немудрено! Здесь ты можешь испытать все великолепие Тадж-Махала, и при этом не надо тащиться в Индию.
– За Тадж-Махал в штате Вашингтон! – Я подняла свою банку.
Джейкоб поднял свою, и мы чокнулись.
– А помнишь прошлый день Святого Валентина? – спросил он. – По-моему, именно тогда ты была здесь в последний раз. А потом… началось черт знает что.
Я засмеялась.
– Конечно, помню! Я заплатила пожизненным рабством за коробку шоколадных сердечек! Такое не забывается.
Джейкоб тоже засмеялся.
– Вот именно! Рабством. Придется мне придумать для тебя что-нибудь этакое. – Он вздохнул. – Кажется, это было вечность назад. В другой жизни. Более счастливой.
С этим я не могла согласиться. Для меня счастливой жизнь стала сейчас. И все же странно, что в моем мрачном прошлом оказалось столько всего, по чему я скучаю. Я не сводила глаз с темного леса за дверью. Дождь припустил сильнее, но в маленьком гараже было тепло: от Джейкоба шел жар, как от печки.
Его пальцы погладили мою руку.
– Все так изменилось.
– Да уж. – Я похлопала по заднему колесу своего мотоцикла. – Когда-то Чарли неплохо ко мне относился. Надеюсь, Билли не проговорится про сегодняшнее. – Я закусила губу.
– Никогда. В отличие от Чарли он не обращает внимания на такие мелочи. Кстати, я ведь так и не извинился за эту глупость с мотоциклами. Прости, пожалуйста, что я заложил тебя Чарли. Лучше бы я этого не делал.
– Уж это точно!
– Честное слово, мне очень жаль.
Джейкоб с надеждой посмотрел на меня; его мокрые черные волосы спутались и торчали во все стороны.
– Да ладно. Прощаю.
– Спасибо, Белла!
Мы, улыбаясь, посмотрели друг на друга, и вдруг лицо Джейка потемнело.
– Знаешь, в тот день, когда я привез тебе мотоцикл… я хотел кое-что спросить, – медленно сказал он. – И в то же время… не хотел.
Я замерла – это реакция на стресс, которой я научилась у Эдварда.
– Ты сказала это просто из вредности, потому что злилась на меня, или действительно так думаешь? – прошептал он.
– Что именно? – прошептала я в ответ, хотя и поняла, что он имел в виду.
Джейк нахмурился.
– Сама знаешь. Когда ты сказала, что это не мое дело, если он… если он тебя укусит. – От последних слов лицо Джейкоба скривилось.
– Джейк… – Горло перехватило, и я замолчала.
Он закрыл глаза и глубоко вдохнул:
– Ты сказала это всерьез?
Джейкоб едва заметно дрожал, не открывая глаз.
– Да, – прошептала я.
Он медленно и глубоко вдохнул:
– Именно так я и подумал.
Я уставилась на него в ожидании, когда он откроет глаза.
– А ты знаешь, что это будет означать? – внезапно спросил он. – Ведь ты понимаешь, правда? Понимаешь, что случится, если они нарушат договор?
– Мы сначала уедем, – тихо сказала я.
Глаза Джейкоба широко распахнулись – темные от боли и гнева.
– Белла, договор не имеет географических границ. Наши прапрадеды согласились на перемирие по одной-единственной причине – Каллены поклялись, что они не такие, как все вампиры, и людям не угрожают. Пообещали, что больше никого никогда не убьют и не превратят в вампира. А если они нарушат свое слово, то договор теряет силу, и они ничем не отличаются от других вампиров. Как только это будет установлено наверняка, то когда мы их найдем…
– Джейк, но разве вы сами уже не нарушили договор? – прервала я его, цепляясь за соломинку. – Разве в договоре не сказано, что вы не станете рассказывать людям о вампирах? А ты мне рассказал! Значит, договор в любом случае недействителен!
Джейкобу это напоминание не понравилось. Боль в его глазах сменилась враждебностью.
– Да, я нарушил договор – до того, как поверил в его реальность. И я уверен, что они об этом знают. – Он хмуро уставился на мой лоб, избегая моего пристыженного взгляда. – Только это ни в коем случае не дает им права тоже нарушить договор. Никаких «нарушение за нарушение» быть не может. Если им не нравится то, что я сделал, то у них есть лишь один выход – точно такой же, какой будет у нас, когда они нарушат договор: атаковать. Начать войну.
