— Ты отпетый лгун, — ответил Николя, — и я хочу немного проучить тебя.
Продолжая держать деревяшку Брикара, он вытащил из кармана мятый клочок бумаги и старательно приложил окованный железом конец протеза к бумажке.
— Так я и думал, — заявил он. — Жан-Батист Ланфан по прозвищу Брикар, я обвиняю вас в том, что ночью второго февраля вы вместе с вашим сообщником Рапасом приехали на Монфокон и выбросили там останки убитого человека. Останки вы привезли на телеге, запряженной одной лошадью.
Судя по испуганному взору, обвиняемый судорожно искал выход. Такой затравленный взгляд Николя однажды видел у лисы, попавшей в кольцо разъяренной своры. Николя не хотел доводить старого вояку до крайности, но надо было заставить его говорить. Сыщик отпустил протез, и тот с громким стуком ударился о пол.
— Все ложь и наговор, — запротестовал Брикар. — Я ничего не знаю. Отпустите меня. Я ничего не сделал. Я всего лишь несчастный солдат, ставший инвалидом! Я инвалид!
Он кричал в голос, и свет падал на его залитое потом лицо.
— Хотите, я вам напомню кое-какие подробности той поездки? — произнес Николя. — Откуда я знаю, что вы в ту ночь были на Монфоконе? На замерзшем снегу я нашел следы, — и он помахал перед носом Брикара своей бумажкой. — И знаете, какие? Маленький неровный шестиугольник, точь-в-точь такой, какой имеется на конце вашей деревяшки. Да, забыл сказать, на Монфоконе вы были не одни…
— Черт подери, там же никого, кроме Рапаса, не было… Пусть дьявол вас заберет!
— Благодарю, вы подтвердили, что приезжали в ту ночь на живодерню вместе с Рапасом. Но если вы продолжите все отрицать, придется устроить вам очную ставку со свидетелем, который видел вас там. Так что я в последний раз советую вам рассказать мне всю правду. Если вы по-прежнему будете упорствовать, вами займутся другие следователи, более опытные, и я не поручусь, что вы сохраните оставшуюся у вас ногу.
Жестокость собственных слов ужаснула Николя. И только шанс, который он предоставил Брикару, дабы тот сумел если не спасти свою жизнь, то, по крайней мере избавить себя от мучений, служил ему оправданием. Бывший солдат, несомненно, являлся преступником, но судить его за преступления, забыв о его несчастьях, толкнувших его на неправедный путь, Николя не мог. Представляя Брикара ребенком, молодым человеком, раненым солдатом, он чувствовал, что жизнь постоянно обходилась с несчастным инвалидом несправедливо.
— Ладно, — нехотя признался Брикар, — был я на Монфоконе вместе с Рапасом. Ну и что? Мы отвезли старую дохлую клячу, разрезали ее на куски.
Он говорил с трудом, после каждого слова делал глубокий вдох, словно ему не хватало воздуха.
— Вы расчленяли тушу ночью? Кончайте притворяться, Брикар. Вы же знаете, что речь идет не о дохлятине, а о трупе.
Брикар принялся яростно чесать лысую голову и до крови расчесал подсохшую ссадину. Потом встряхнул головой, словно сбрасывая с себя навязчивую дурную мысль.
— Ладно, расскажу вам все. Вид у вас не злобный. Нас с Рапасом застукали, когда мы воровали дрова на складе у заставы Рапе. Чтобы согреться, разумеется. Зима выдалась очень холодная для таких бедняков, как мы.
— Дальше.
— Тот тип, который задержал нас, похоже, был знаком с Рапасом. Он и предложил нам сделку — попросил оказать услугу какому-то своему приятелю. Ему про нас все было известно: и про наши имена, и про сарай… Настоящий дьявол с устами ангела! Он говорил с улыбкой, но при этом смотрел на тебя так, что все поджилки тряслись. Отделаться от него не было никакой возможности. В пятницу вечером, часам к десяти, он велел нам подъехать к строительной площадке, что развернута на пустыре в конце парка Тюильри, с телегой с двумя пустыми бочками. За несколько часов работы нам пообещали хорошее вознаграждение и даже заплатили аванс золотыми луидорами!
— А в пятницу?
— Как и обещали, мы приехали с телегой. Мы не могли отказаться. Когда пробило десять, мы уже стояли на углу площади, со стороны города. Там к нам подошли трое в масках.
— Человек, задержавший вас, был среди них?
— Не знаю. Они были в масках и широких плащах. Это же карнавал.
— И вы не заметили ничего необычного?
— Ветер был больно злой. У одного маску чуть не сорвал. У другого капюшон сдуло. Так вот, тот, у кого капюшон сдуло, оказалась женщина.
— А что потом?
— Нас привели на улицу Сент-Оноре и там оставили. Около половины одиннадцатого пригнали пустой кабриолет. На козлах сидел негр. Как нам объяснили, ему придется выполнить работу за хозяина, пока тот развлекается в соседнем борделе. Негр сел в засаду. Из дома вышел какой-то тип, тоже в маске. Негр набросился на него сзади, оглушил, затащил в экипаж и заколол его. Затем мы поехали к реке. На берегу раскромсали тело. Рапас когда-то был мясником, вот он и помог. Куски сложили в бочки, и нам велели везти их на живодерню. И заплатили, что обещали.
— Вы видели лицо убитого?
— Да, какой-то горожанин лет пятидесяти.
— А потом?
— Ну, отбыли на Монфокон. Ветер дул зверский, снег повалил. Гнусное место. Приехали на живодерню, выбросили мясо из бочек и, скажу вам честно, немножко обработали голову, как негр просил.
— Он был с вами?
— Нет, нет, мы с ним на берегу расстались. Он хотел скрыться, чтобы все думали, что это его убили.
— Он больше вам ничего не сказал?
— Рапас попытался узнать, кто убитый. Негр ответил, что это муж, который мешал его хозяину.
— Ладно, пусть так. В котором часу вам назначили свидание возле стройки на площади Людовика XV?
— Я же вам сказал, около десяти. Человека прикончили около полуночи. Когда отъехали от берега и выбрались на дорогу в Куртиль, на колокольне пробило половину второго. Через час все было кончено.
— Что вы сделали с бочками и телегой?
— Ваши ищейки должны их отыскать, ежели они, конечно, умеют искать.
— Брикар, все ваши показания мы тщательно проверим, а вам устроим очную ставку со свидетелем. Надеюсь, вы сказали мне правду. Иначе, смею вас заверить, вам не избежать допроса первой степени.
Погрузившись в свои мысли, солдат не ответил. Николя снова увидел перед собой согбенного старца, который вполне мог бы пожаловаться на дурное обращение, если бы не вынужденное признание в неблаговидном поступке. Возможно, на деле поступок его еще ужаснее, чем его рассказ. Оставив Брикара в темноте, Николя взял фонарь и стукнул в дверь, чтобы тюремщик выпустил его.
После допроса у Николя осталось чувство недосказанности. В рассказе Брикара слишком много неувязок. Если верить старому солдату, главным подозреваемым вновь становился Семакгюс, а Сен-Луи выступал в роли его сообщника. Негр жив, но скрывается. Ангел с глазами демона очень напоминал Моваля. Но кто тогда три таинственные маски, заказчики убийства и постановщики ужасного спектакля? Если Брикар действительно видел среди них женщину, то кто она? Время, указанное Брикаром, также не совпадало с показаниями свидетелей.
