— Мне будет чрезвычайно приятно узнать от вас, что это были за духи.
— Это были модные духи.
— Где же ваша хваленая точность? Впрочем, я задал вопрос только потому, что знаю ответ. Жюли обожала «Воду королевы Венгрии». Полагаю, речь идет именно об этих духах?
— Да, она очень хвалила их.
— Флакон, действительно, отличается редкостным изяществом.
— Изысканный парижский вкус.
— С яркой этикеткой.
— Очень милой.
— Полагаю, — продолжал Николя, — по привычке она обрызгала себя духами. Я иногда укорял ее за такое злоупотребление, ибо всех, кто оказывался рядом с ней рядом, мгновенно окутывало плотное ароматное облако, от которого легко могла разболеться голова.
— Вы совершенно правы, сударь. Она щедро обрызгала кружева своей ночной сорочки.
Воцарилась тишина.
— Ночной сорочки? Вы, разумеется, хотели сказать платья? Ошибка вполне понятна, да и час, вы, видимо, перепутали… а может, и еще что-нибудь.
Впервые за время допроса самоуверенность Мальво куда-то подевалась, и он не сумел справиться с волнением. Не сумев определить причину столь резкого волнения подозреваемого, комиссар продолжил наступление. Первая схватка достигла цели: уверенность обвиняемого была поколеблена, и все три магистрата, внимательно следившие за их поединком, увидели, как самоуверенный швейцарец оказался в затруднительном положении.
— Если я вас правильно понял, — любезным и игривым тоном продолжил Николя, — после того как вы в течение нескольких минут вели беседу о духах с госпожой де Ластерье, причем дама беседовала с вами в ночной сорочке… или все же в платье? Нет, конечно, в платье! В общем, после непродолжительной беседы вы покинули дом на улице Верней. О! маленькая деталь, исключительно для вашего сведения. Жюли ненавидела сложные запахи. Она пользовалась специальными эссенциями, бергамотовой или лимонной, растворенными в спирте. Господин Жерве, аптекарь из лавки «Клош д'Аржан», что на улице Сен-Мартен, числил ее среди своих клиентов, и он может подтвердить мои слова. Она пользовалась духами исключительно по утрам, никогда не брызгала ими на шею, а лишь слегка капала на руки. Наконец, последняя деталь, кою надобно разъяснить суду: Жюли хранила духи во флаконе из чеканного серебра с хрустальной пробкой с навершием в виде лебедя. Этот флакон стоял у нее на туалетном столике.
— Ваши утверждения не более, чем слова, — отозвался Мальво. — Над вами довлеет столько подозрений, что вы любые показания искажаете в свою пользу.
— Сударь, магистраты вынесут оценку вашим мелким неувязкам. Вы покинули улицу Верней. Куда вы направились?
— К себе в гостиницу, в Марэ.
— В какую гостиницу? Полиция не нашла следов вашего пребывания в гостиницах. Более того, в страну вы также проникли как бесплотный дух.
— Я забыл. Я часто менял гостиницы и всякий раз останавливался под вымышленными именами.
— В чем причина такой таинственности?
— В этом городе иностранцы являются излюбленной дичью для всякого рода мошенников и проходимцев, поэтому для собственного спокойствия лучше сохранять инкогнито.
— Сначала вы хранили инкогнито, а потом исчезли вовсе?
— Да нет. Я путешествую по вашей прекрасной стране, посещаю памятные места и собираю гербарий.
— Вы, без сомнения, побывали в Пикардии, где ваше внимание привлекла очаровательная церковь Айи-ле-О-Клоше?
— Нет. Я проехал Бургундию, Кламси, Монбар и некоторые другие места.
— И там мы тоже не найдем следов вашего пребывания в гостиницах?
— Так как по характеру своему склонен я к общению, меня постоянно приглашали частные лица, у коих в гостях я и обедал.
— Я еще раз предоставляю суду возможность вынести собственное суждение. Что вы делали в соборе Нотр-Дам?
— Я молился и, воспарив душой, нечаянно позволил запереть себя после урочного часа.
— Мне кажется, эти слова я уже слышал, только из других уст. Но продолжим: зачем вы отправились в обшарпанную комнату на чердаке на улице Пан?
— Я жил там вместе с другом; у нас были временные финансовые затруднения. Я проигрался в фараон и ждал векселя от своего банкира.
— Видимо, это тот самый друг, который молился вместе с вами в Нотр-Дам. Наверное, вы просили Господа, чтобы фортуна повернулась к вам лицом. Какая набожность!
Мальво не ответил.
— Еще одна деталь. Когда вас арестовали, у вас в комнате на улице Пан, инспектор Бурдо нашел вот эту штучку. Откуда она там взялась?
Николя показал подсудимому и комиссии кольцо с привязанной к нему голубой ленточкой.
— Я не знаю, для чего предназначен этот предмет, — ответил Мальво.
— Я вас просвещу. Это кольцо с лентой подарила мне Жюли де Ластерье, чтобы я повесил на него ключи от дома на улице Верней, где я бывал довольно часто и куда я повесил также ключи от дома на улице Монмартр, где я живу. Ключи — разумеется, вместе с кольцом — украли у меня в гостинице в Айи-ле-О-Клоше во время ночного налета на мой номер. Сейчас же мы нашли эту вещицу у вас в комнате. Как вы это объясните?
— Трюк, достойный ярмарочного фигляра. Можно подумать, что мы на ярмарке в Сен-Виктор!
— Прошу подсудимого не забываться и следить за своими словами, — произнес Сартин. — Кроме того, я отмечаю, что для иностранца сей господин слишком хорошо знаком с нашими привычками. Только коренные парижане знают о ярмарке Сен-Виктор и о тамошних развлечениях для простонародья.
— Вы забываете о путеводителях, созданных специально для иностранных путешественников, равно как и о прочих альманахах, где подробно рассказано о парижских увеселениях, — ответил Мальво.
Решительно, подумал Николя, упорства ему не занимать. И он махнул рукой, чтобы ему принесли сапоги.
— Последняя формальность, — произнес он. — Мне хотелось бы, сударь, попросить вас померить эти сапоги.
Мальво бросил в сторону Николя невыразительный взгляд, снял башмаки и попытался натянуть сапог на правую ногу.
— Они мне не подходят, — промолвил он. — У меня слишком высокий подъем.
Удостоверившись, Бурдо подтвердил слова Мальво.
— Прекрасно, — ответил Николя, — а теперь уведите господина. Однако ненадолго. Наш разговор с ним еще не окончен, и мы продолжим допрос.
— Воистину, можно подумать, что мы попали в сапожную лавку! — с ехидцей в голосе заметил судья по уголовным делам. — Не умаляют ли эти постоянные примерки достоинство нашего суда и величие правосудия?
— Напротив, они их возвеличивают, сударь, и вы скоро сами в этом убедитесь.
Сартин встал.
— Прежде чем комиссар Ле Флок продолжит демонстрировать собранные им улики, полагаю, мне следует сказать несколько слов. Я досконально изучил это дело, во всех мельчайших подробностях. Молодой человек, арестованный вместе с господином фон Мальво, тот самый, который явился в термы заключить сделку межу Кадильяком и комиссаром Камюзо, носит очень известное имя.
