— Успокойся! Мы найдем его. Как ему удалось ускользнуть?
— Он исчез в воскресенье утром, но я узнал об этом слишком поздно. Они бросились искать его, а когда не нашли, сообщили мне, но это случилось только вчера вечером. А знаешь ли ты, как ему удалось уйти от слежки? Самым наглым образом. Помнишь, как он объяснил нам исчезновение рассыльного в зарослях Волчьего острова?
— Того самого, который, по его словам, являлся связным между ним и автором памфлета, направленного против королевы?
— Именно. Так вот, наш лис удрал тем же путем, и наши люди его потеряли. Всю ночь они караулили возле его дома, продолжили следить, когда он вышел на улицу, следили очень плотно, и все же…
Николя задумался.
— У этого промаха есть и своя положительная сторона. Теперь мы уверены, что инспектор Ренар замешан в темных делишках, что он чувствует себя виновным и, обнаружив, что мы за ним следим, настолько испугался, что решил бежать. Успокойся, Пьер, надолго его не хватит, и вскоре мы выкурим лису из ее норы.
VIII
ДОМ ДЛЯ ПРИСЛУГИ
Я содрогаюсь, когда вижу отверзшиеся предо мной бездонные пропасти.
Расин
Николя покачал головой, и лицо его приняло решительное и упрямое выражение, как это бывало в особенно важные минуты расследования.
— Ошибка совершена, и незачем ее усугублять. Лучше сосредоточимся на расследовании. Разузнаем все, что сможем, об этом д’Асси. Похоже, имя вымышленное. И еще. В воскресенье вечером на Новом мосту высокая женщина села в фиакр напротив Самаритен. Надо выяснить, куда ее отвезли. В такой час фиакры ездят редко, и мне кажется, разыскать кучера особого труда не составит. И надо бы поставить наблюдателя на улицу Пан — если Ренар решит вернуться домой. А еще у меня есть…
Он извлек из кармана несколько бумаг.
— …довольно любопытные записки: мое приглашение явиться в Самаритен и послание, пришпиленное кинжалом к двери комнаты на верхнем этаже водокачки. Этот же кинжал стал орудием убийства.
И он выложил на стол кинжал, завернутый в кусок джутового мешка.
— Записки надобно сравнить с почерком Ренара на предмет установления идентичности. Думаю, отыскать образец его почерка труда не составит. Обрати внимание на кинжал: У него необычная форма. Тебе придется проконсультироваться с оружейником или с торговцем редкостями. Зная происхождение кинжала, нам легче будет отыскать его владельца. Ну же, не вешай нос. У нас впереди масса дел!
— А ты?
— А мне пора в Версаль. Надобно допросить госпожу Ренар и предупредить королеву, что среди ее служанок оказалась жена заговорщика. И я обещал Сартину держать его в курсе расследования. Совершены тяжкие преступления, угрожающие безопасности государства. К тому же…
Николя колебался, что немедленно отметил Бурдо: от него не ускользали ни малейшие изменения в настроении друга.
— …есть о чем задуматься. Появилась ниточка, которая тянется к певчим королевской часовни.
— К певчим?
— Да, точнее, к кастратам. Судя по выражению твоего лица, ты удивлен не меньше меня. Как и все, ты полагал, что кастраты поют в папской капелле или же в Опере, где среди них есть поистине великие голоса, и некоторых мы имели счастье слышать в Париже. О том, что кастраты поют в часовне короля, я узнал от доктора Месмера, использующего кастратов для своих физических, экспериментов. Кроме того, на меня дождем посыпались арии для альта. Одна из Самаритен, а другая найдена на теле Ламора. Впрочем, и тут необходимо кое-что проверить. Надо убедиться, что обе партитуры отпечатаны одним печатником. Мелкие дефекты позволяют определить, в какой типографии выполнена работа. Кстати, возможно, в той же типографии отпечатана и сатира «Королевские игры», явно предназначенная для распространения в обход цензуры. Не исключено, что памфлет против королевы, которым шантажировали Мадам Аделаиду, напечатан там же. Если мы сумеем это доказать, мы сделаем огромный шаг вперед.
— Папаша Мари волнуется, что делать с трупом.
Николя на минуту задумался.
— Его нельзя сохранить; значит, надо как можно скорее предать его земле. Однако если его опустят в общую могилу, его засыплют негашеной известью. На кладбище в Кламаре есть специальный погреб, я прикажу поместить останки туда и следить, чтобы их ненароком не уничтожили.
Успокоив Бурдо и нагрузив его всевозможными поручениями, Николя отбыл в Версаль. Заехав в особняк д’Арране, он застал там одного Триборта. Эме дежурила в покоях Мадам Елизаветы, а адмирал уехал с инспекцией в Шербур. Предупредив мажордома, что в случае необходимости он сегодня заночует у них в доме, он к двум часам направился во дворец, в министерское крыло, где его без проволочек проводили к Сартину. Бывший начальник полиции любовно поглаживал кудри большого темного парика.
— Вы только посмотрите, Николя, какой удивительный иссиня-черный цвет. И знаете, кто прислал мне такую красоту? Торговец из Пловдива, что в оттоманской Фракии, сопроводив посылку цветистым посланием. Вы только подумайте, они там читают «Энциклопедию» и мечтают освободиться от турецкого ига! Не знаю, откуда они узнали мое имя и о моем пристрастии к парикам.
— Быть может, прочли в «Газетт»? Вы просто не представляете, чего там только не печатают. Господин де Ноблекур жалуется, утверждая, что, погрязнув в мелочах, газетчики не пишут ничего существенного.
— Однако, господин наглец, я отнюдь не считаю себя несущественной мелочью.
Тон, впрочем, был шутливым, к тому же министр продолжал сладострастно ласкать парик, давая понять, что он по-прежнему в приятном расположении духа.
— Шерсть ягненка, причем самая тонкая. Никакой завивки. Кольца и волны от природы!
Похоже, ничто не могло испортить благодушное настроение Сартина, а значит, пора рассказывать о ходе расследования, продолжавшего множить сюрпризы и вопросы. Николя уже хотел открыть рот, как внимание его привлекли необычные штучки, разбросанные вокруг рабочего стола министра. Там лежало странного вида колесо, дощечки, сделанные из какого-то непонятного материала, и крошечная модель фиакра с упряжью.
Насмешливо глядя на Николя, Сартин усмехнулся, заметив, в каком тот пребывает недоумении.
— Ага, вижу, эти новинки вас удивляют.
— Что вы хотите, сударь, после парика, прибывшего из Блистательной Порты, я ко всему готов.
— Да будет вам известно, что мне представили необыкновенную личность, бывшего артиллерийского офицера и члена Академии Его Величества короля Сицилии, господина де Монфора. Сегодня он состоит инженером на службе герцога Орлеанского, отца вашего друга, герцога Шартрского.
Николя насторожился.
— Вы же знаете, в этой семье все начиная с регента обожают курьезные эксперименты и всяческие новшества. Этому Монфору позволили воспользоваться мастерскими Королевского дома инвалидов, чтобы сделать… Готов спорить на что угодно, вы ни за что не догадаетесь. Чтобы устроить картонажную мастерскую, или, точнее, мастерскую для постройки картонных экипажей.
