Сидоров встал.
– Да что ты, сударь, в самом деле? - Архаров был уж и сам не рад, что выказал избыток ума. - Уже и слова тебе не скажи!
– Слово слову рознь. Ежели кому выслужиться охота - на то война есть. А засим позвольте мне, сударь, откланяться. Честь имею!
С тем обиженный майор и отбыл, а Архаров, из вежливости вставший, только поклонился ему в спину.
– Вот тебе и экстракт… - пробормотал он.
Майор сообщил чистую правду - вернее, ту часть правды, что была ему известна. Можно было, конечно, сразу уловить на его лице зарождение обиды, но Архаров полагал, что сейчас главное - выполнить распоряжение графа Орлова и начать плодотворный розыск, а не сводить извечные счеты между Москвой и Санкт-Петербургом. Потому и не придал значения двум-трем нехорошим взглядам - полагал, что майор обязан со своим раздражением справиться, и непременно справится.
Не вышло. Впредь - наука.
И, верно, следовало бы перед беседой узнать, каким именем крестили Сидорова. Коли по нраву судить - так Антиох, что значит «супротивный». Занятно будет, коли так и есть.
А Амвросий - «бессмертный». И точно - вел себя так, как будто смерть не про него писана. Все совпадает.
* * *
Матвея Архаров с Левушкой тем же утром отыскали в парке - тот ходил по аллее, уткнув нос в разлохмаченную тетрадку, бубнил непонятные слова. Приятели пристроились справа и слева, но разговора что-то не получалось.
– И без того вымотался, - пожаловался Матвей, - а тут еще ты с сундуками пристал!
Вот видишь?
– Ну, тетрадка, - сказал Архаров. - Тучков, взгляни, что там у него.
Но доктор тетрадки не отдал.
– За ночь велено прочесть и заучить, - уныло сообщил он. - Писание доктора Данилы Самойловича, у него не один трактат чуме посвящен. Мы в его распоряжение поступаем.
– А чего пишет? - осведомился Левушка.
– Первым делом обнадеживает. Вот, спервоначалу: «Чума есть болезнь прилипчивая, но удобно обуздаемая и пресекаемая, и потому не должна быть для рода человеческого столь опасною, как обычно ее изображают».
– В своем ли он уме? - спросил Архаров.
– Боюсь, что башкой все же скорбен - дабы доказать, что окуривание спасает, нарочно надевал одежду, снятую с чумных покойников, после того окуривания. Я бы не сумел…
Левушка и Архаров переглянулись.
– Еще чего? - задал вопрос Левушка.
– Извольте радоваться - сильно рекомендует в качестве лечебного средства растирание льдом.
– О Господи! - воскликнул Левушка. - Где ж вам теперь льда взять? Да еще столько?
– Разве что чума до морозов продержится, - предположил Архаров.
– Не продержится, она от холодов на убыль пойдет. Должна пойти, - поправился Матвей. - Но это все цветочки. Я уж до ягодок докопался. Вот. Чума, он полагает, происходит не от болезнетворных миазмов, а от некого живого существа, видного лишь в очень сильное увеличительное стекло. Всю жизнь была от миазмов! А у него…
Матвей полез в карман кафтана и извлек еще одну тетрадку.
– Не трожь! - запретил Левушке. - Я-то с уксусом руки мою, а тебя к рукомойнику дрыном не подгонишь. Называется «Примечания о мик-ро-ско-пи-ческих исследованиях о сущности яда язвенного». То есть, чумных язв. Уж что у него там под увеличительным стеклом шевелилось - одному Господу ведомо.
– На что тебе эта околесица? - наконец спросил Архаров. - Я к тебе с делом…
– То-то и оно, что не околесица! Самойлович еще в Бухаресте сию чуму, что к нам пришла, успешно лечил. И тут промеж врак много полезного. Прочитаю, заучу - мне тогда обещали труды Орреуса дать. Его недавно московским штадт-физиком государыня поставила. Тоже еще в Валахии с чумой воевал, многому учит… Вы куда?
– Недосуг нам, Матвей Ильич, - сказал, уже успев сделать два шага прочь, Левушка. - Архаров с вами посовещаться хотел, а вы все про чуму.
– Убегаете? - этак неприятно осведомился доктор Воробьев. - Ну, бегите, бегите. Зачумленные вон тоже тем славятся, что, соскочив с постели, несутся куда попало, дороги не разбирая. Главное - такого беглеца с пьяным не перепутать. Тоже качает его бурно, и слова выкликает непонятные…
– Я тебя, Матвей, за эти твои замогильные шутки однажды так приласкаю - умаешься зубы собирать, - кажется, уже не шутя пригрозил Архаров.
– Да ну тебя! - крикнул, шарахнувшись, Воробьев. - У нас так заведено, никто не в обиде, а ты тут же с кулаками!
– Да, я таков. Мало ли что у вас, докторов заведено. А мы, вишь, люди служивые и у нас иные понятия, - почти миролюбиво сказал Архаров. - Спрячь свои тетрадки, пойдем, посидим на лавочке, пока тебя в помощь твоему Орреусу или Самойловичу не упекли. Потом-то - как знать? Может, нас и на твое отпевание не допустят, велят на паперти постоять, издали гроб проводить…
Матвей выпучил глаза на шутника, произносившего сие пророчество рассудительно, деловито, и воистину похоронным голосом.
– Ну, потолкуем, - согласился он.
На лавке уместились лишь двое, Левушка встао перед ними в позе, которую перенял у Архарова, - расставив присогнутые ноги довольно широко, как бы сидя на воздухе и упираясь кулаками в колени. Но коли у Архарова в той позе была этакая добротная основательность, худощавый и длинноногий Левушка смахивал на некое прыгучее насекомое.
Мысль о важной роли сундука в розыске убийц Матвею показалась любопытной, и он стал задавать вопросы - а Архаров лишь того от него и добивался.
Отвечая, он словно вдругорядь услышал историю бунта, однако из собственных уст. И определил в своих знаниях уязвимое место. Сидоров не описал ему подробно тех действий митрополита Амвросия у Варварских ворот, кои привели к народному возмущению. Свидетели утверждали, что баламутили народ некие пришлые людишки. Правда же была такова, что всех взбаламутил сам покойник, только непонятно - словом или делом. Говорил-то он, стоя в дверцах кареты, судя по всему, немало…
– Либо митрополит к сундуку не пробился и отступил, либо он тот сундук с деньгами в своей карете увез, - так определил главную загвоздку Архаров, а потом новорожденная мысль поволокла его за собой, как телка на веревочке: - И тогда, выходит, толпу разозлил тот, кто глаз на сундук положил! И повел ее не по следу митрополита, а по следу сундука. Вот она, веревочка!
– Хитро, но несуразно. Откуда тот подлец мог знать, куда митрополит с сундуком поскачет? А вдруг на Остоженку, а там - Еропкин с солдатами! А толпа и сама взбаламутиться горазда, - заметил Матвей. - Однако докопаться, кто был тот мастеровой, не мешает. Может, и не мошенник вовсе, а его простотой настоящий мошенник попользовался. Сообразил, какая польза из сонного видения про Богородицу может произойти. И за спиной у блаженненького орудовал.
– Он человек церковный, - добавил Левушка. - Придумать эту самую всемирную свечу и так правильно сбор денег устроить, что целый сундук набрался, может тот, кто этим привык заниматься.
