Архаров, к своему удивлению так по-ребячьи похвастался, что Устин невольно улыбнулся.
– Я за вашу милость Бога молить стану, - вдруг пообещал он. - Ваша милость меня утешили, а утешители блаженны…
Тут Архарову пришло на ум, что после такого сумбурного и бестолкового розыска он и точно прослывет в гвардии блаженным.
– Вот, рассказал, как было, и на душе полегчало! - тихо радовался Устин. - Верно велено исповедаться друг перед другом!
– И я тебе весьма благодарен, - сказал Архаров. - Теперь ясно, что не ты погубил своего дружка Митьку. А то как-то сомнительно выходило.
– Так кто ж подтвердит, что я у налетчиков в доме сидел? - задал Устин настолько здравый вопрос, что Архарову сделалось не по себе.
Тут в дверь постучали. Архаров выглянул и увидел довольного Левушку.
– Привез! - доложил Левушка. - У него от беготни нога разболелась, иначе бы дома не застал.
Архаров запер чулан и отправился встречать Шварца.
– Первым делом, сударь, должно вас самого подвергнуть допросу, - заявил невозмутимый немец. - Какой розыск вы изволили вести и каких дров наломали.
Архаров еще не знал этой его особенности вставлять в правильную речь простонародные словечки.
Шварц стоял перед ним очень пряменько, в синем мундире на манер драгунского, чистеньком - без единой пушинки и пылинки. И глядел весьма строго.
– Розыск мой таков, что вместо своего злодея я, сдается, твоих злодеев, Карл Иванович, выследил. Тех, что напали на лавку с провиантом, что на Маросейке, и вывезли провиант в тот самый ховринский особняк, у которого мы с тобой околачивались.
– Как вы сие установили?
– В их шайке есть высокий смуглый француз, он был знакомцем убитого приказчика и впустил в лавку налетчиков. И тут мы можем, изловивши шайку, доказать ее виновность. Ведь коли мы найдем деньги или драгоценности - на них не написано, где взяты, и налетчики отрекутся. А хозяин лавки скажет, что у него там пропало, и коли он свое имущество опознает, да есть у нас еще свидетель, что на тот час был в лавке, - то тут же, как его сиятельство указать изволили, без суда и следствия…
– Я понял, - сказал немец. - И хозяина знаю, это второй гильдии купец Харитон Кучумов. Я сам к нему поеду, коли позволите.
– Надо вернуть ему деньги, - вспомнил Архаров. - Те, что нашли у приказчика.
И невольно подумал, что, исходя из имени, купец Кучумов должен быть детиной статным и приятного нрава. А вот что касается немца - надо бы дойти до ближайшего храма и убедиться, что имени «Карл» в святцах нет. Похожее имелось - Карп, означало «плод», но трудно было вообразить себе дерево, приносящее Шварцев.
* * *
Военный совет состоялся ночью на колокольне летней церкви Знамения Богоматери, откуда открывался вид едва ль не на все Зарядье. Ключ от колокольни был получен без затруднений, и взобрались туда четверо - Архаров, Левушка, Шварц и прискакавший по делу из Данилова монастыря Бредихин.
Бредихин был бодр, весел, а на вопросы о чуме отвечал, показывая на свое лицо, так:
– Коли со мной оспа не сладила, то и чума отступится!
Этого офицера Архаров взял с собой как человека пожилого, рассудительного и умеющего противоречить таким же пожилым людям. К тому же, с годами у него испортилось зрение - читать книгу он не мог, разве что отнеся ее от глаз на два аршина, зато вдаль видел - мух на церковном кресте мог сосчитать. А это качество при наблюдении за ховринским особняком могло сильно пригодиться.
В первую ночь сидели до вторых петухов - пока не стало ясно, что в особняке затаились. На вторую ночь, как стемнело, виден был свет, перемещавшийся от окна к окну - кто-то ходил со свечой.
Некоторое время спустя был подан сигнал - денщик Фомка, засевший на соседней крыше, куда Архаров не рискнул втаскивать свое пузо, а Шварц - свою болящую ногу, зажег свечу в фонаре и стал им качать. Сие означало - выезжают.
Левушка и Бредихин спустились вниз, где были привязаны кони, а Шварц и Архаров остались рассуждать и строить диспозицию.
– Фура у них, как я и полагал, стоит в каретном сарае, - сказал Шварц. - Но не все они всякую ночь выезжают за добычей. К тому же после полуночи им ездить нежелательно - всякий обыватель сообразит, что мортусы в такое время уже почивать изволят под присмотром. А как определить, сколько их в особняке сидит, я не ведаю. Полагаю, трое или четверо едут за добычей, но не менее пяти или шести остается, включая атамана.
– Устин Петров, будучи строго допрошен, утверждал, что, когда они разгромили кучумовскую лавку и ждали нападения на особняк, едва ли не в каждом окне стоял человек с ружьем или пистолетом, а то и по двое. И это - лишь в окнах первого жилья.
– Сдается, во второе жилье они и не наведываются. Окна второго жилья так расположены, что, коли в них кто мелькнет или свет зажжется, издали видно. А окна первого этажа, выходящие на черный двор, видны лишь тому, кто во дворе или, как мы, наподобие ворон на колокольне.
– Ты за себя, Карл Иванович, говори. Какая из меня ворона? Я более на голубя похож, - пошутил Архаров, имея в виду голубей, которых откармливали для кухонной надобности. - Что присоветуешь?
– Можно брать их днем, приступившись с солдатами. Но приступ чреват тем, что отстреливаться до последнего будут простые шуры и налетчики, атаман же найдет способ уйти и унести главные ценности. Или же так их в особняке спрячет, что и за сто лет не найдешь. У нас (где - у нас, Шварц уточнять не стал) рассказывали то ли байку, то ли действительное происшествие, о воре, который, померев без покаяния, принялся стеречь закопанное им в известном месте награбленное добро, и много беспокойства своими дурачествами наделал. Таковых шалунов не всякий священник изгонять умеет.
– Значит, будем брать врасплох, - спокойно постановил Архаров.
– Будем брать врасплох, - подтвердил Шварц. - Выждем ночь, когда отъедет фура, тут же малыми силами нападем на нее, свяжем мазуриков, отберем их дегтярные робы и какое-то время спустя въедем во двор, как ежели бы вернулись, и войдем в особняк. На фуре же скрыто поедут солдаты - лежа и под рогожами, чтобы ворваться в особняк вслед за теми, кто исполнит роль мнимых негодяев.
– Нет, Карл Иванович. Сие чревато, - возразил Архаров. - А ну как впотьмах одного упустим, а он тревогу поднимет? Коли так, лучше уж идти на приступ среди бела дня.
– Среди бела дня поднимать стрельбу в зачумленном городе - тоже не лучшее решение. Вы, сударь, уже на примере могли убедиться, сколь удачно москвичи истолковывают наизнанку поступки вашей экспедиции. Семеновцы желали оказать помощь умиравшему приказчику - а им тут же приписали ограбление лавки.
– Но ведь велено же стрелять мародеров без суда и следствия.
– Захваченных на месте преступления мародеров, сударь. А эти сидят себе тихонько, прячась от морового поветрия. Мы даже не можем доказать, что это они заманили меня в тот дом, оглушили, заперли и подожгли.
