— Ну так он бы и заключил договор за всех за вас и скрепил его печатью! И в договоре было бы сказано: я, Тахмад, с братьями моими… Так всегда делается!
— Нам не сказали…
— Дурни вы! Нужно было прежде всего пойти к тем, кто тут с самого начала, и узнать!
Тут я понял, что начинаю ненавидеть Другую Башню. Мы же спрашивали — а что нам ответили?
Узнав про совет, полученный нами, Лиш только вздохнула:
— Их в свое время убедили, что каждый должен иметь свою печать, вот они и не хотят быть единственными дурнями в башне. Теперь они смеются над вами — и у них на душе уже легче…
— А кого же спрашивать? — удивился я.
— Да не тех, кто гоняет тачки! Любого разносчика!
Я ушел в дурном настроении. Уж лучше бы мы остались в Нашей Башне…
Парни уже спали, завернувшись в одеяла. Я лег сбоку и заснул. Проснулся я оттого, что Гамид похлопал по плечу и пригрозил, что мне не достанется каши. Оказалось, я заспался, а они знали, что я бродил у пруда, и пожалели меня — разбудили в последнюю минуту.
Я понесся к кухням и оказался там последний. С одной стороны, это неприятно — как будто я бездельник. А с другой — я мог немножко поболтать с Лиш.
— Беги, догоняй своих, — сказала она. — Они, кажется, пошли заключать договор. Обязательно прочитайте его — там бывают всякие неприятные мелочи…
— Да как же нам его прочитать, если мы не знаем грамоты?
— А взять с собой человека, который знает грамоту, вы не догадались?!
Плохо быть доверчивым в башне! Еще хуже — вот так опозориться перед лучшей в мире девушкой. Я был на всё готов, чтобы доказать ей: я не простофиля!
Лиш побежала куда-то и привела мальчика.
— Я помощник Осейфа Гумариэля! — сказал этот тринадцатилетний мальчик, одетый как взрослый, да к тому же богатый взрослый, в длинное платье. — Три «кувшина», или я не подниму зада от скамьи.
— Потом, потом! — ответила ему Лиш. — Сейчас же иди и прочитай договор! Иначе я расскажу Осейфу, чем ты занимаешься…
— Нет! — перебил мальчишка, и дальше я, по совету Лиш, взял его за руку и потащил на второй ярус, где была одна из комнат Зубастого. Я был готов бороться более свирепо, чем со стражниками из Нашей Башни.
Мы ворвались, когда младший из нас, Гугуд, ставил на табличке свою печать.
— Стойте, стойте! — закричал я. — А прочитать?!
Но таблички тут же исчезли со стола. Хозяйский слуга схватил их и выбежал — мы только рты разинули.
— Ну всё! Теперь их обожгут, и вы уже ничего не измените! — злорадно сказал мальчишка.
Мой стыд был настолько велик, что я тронулся рассудком. Ничто не имело значения — только то, что обо мне подумает Лиш. А если она подумает, что я деревенский олух, которого всякий может надуть, то лучше мне сразу идти к пруду и утопиться.
— Всё неправильно! Мы могли заключить один договор на всех! — вопил я. — Мы дурни, мы просто пустынные дурни! Нам место не в городе, а в пустыне, на бездорожье, где даже сморчки не растут! Мы как люди из Куфу-Телля, которые съели помет дикой козы!
Мне и перед нашими было безумно стыдно — я должен был рассказать Тахмаду про общий договор, а не рассказал.
— Успокойся, парень, ничего страшного не случилось. Сейчас и ты поставишь свою печать, и будешь по договору получать каждый месяц сандалии, обмотки для ног и головную повязку, — утешил меня Зубастый. — Видишь, какой я добрый?
На столе осталась одна табличка — с моим договором. Уж не знаю, как меня осенило, — я схватил ее и кинулся бежать, а мальчишка — за мной. Но теперь я поумнел — он не из дружбы это сделал, а хотел прочитать договор и заработать свои три «кувшина».
И он их заработал.
Парни из Субат-Телля, дурни, каких мало, скрепили своими печатями договор, по которому обязались отработать на строительстве Другой Башни десять лет, и всё это время гонять тачки.
А когда десять лет кончатся, мы станем никому не нужными, угрюмыми и одинокими развалинами. За нас не пойдет ни одна девушка, ни одна молодая вдова. И в надсмотрщики нас не возьмут — всем же известно, что мы умеем только гонять тачки. Это отличное занятие для простых парней, но не на всю же жизнь!
Я помчался в нору — объяснить парням, что они натворили. И тут выяснилось, что Зубастый приказал не давать мне мою тачку, пока не подпишу договор. Разумеется, он и поварам приказал не давать мне больше каши.
Я больше не мог заработать ни «кувшина», и при этом был должен мальчишке. Куда деваться — я понятия не имел.
Весь день я слонялся вокруг башни, и отовсюду меня гнали. Я уже был чужой. Я старался думать спокойно и связно, я очень старался, но всё равно выходило: нужно найти и убить эту пятнистую змею Таш. Убивать женщин нехорошо, это нужно делать только в крайнем случае, но вот он — крайний случай!
Гугуд был прав — она подбила нас бежать из Нашей Башни только затем, чтобы мы вывезли корзины с табличками. Она лишила нас заработка, который вот-вот должен был увеличиться вдвое. Если бы она хоть что-то заплатила нам за спасение корзин, я не был бы так зол. Но она не заплатила.
Я знал, что парни меня в беде не бросят, найдут меня вечером у пруда, принесут поесть, и мы что-нибудь придумаем. Они действительно вынесли мне полмиски каши, но больше ничем помочь не могли. Наконец пришла Лиш.
— Я отведу тебя к человеку, который даст тебе работу, — сказала она. — Договор заключать он не будет, но, если ты начнешь бездельничать, выгонит.
— А что за работа?
— Он еще спрашивает, что за работа! Дайте ему кто-нибудь пропуск, я потом вынесу.
Лиш повела меня мимо входа в нору к какой-то будке, пристроенной под навесным мостиком к окну второго яруса, нужным, чтобы втаскивать ведра с водой. Вид у нее был — как у тех крошечных будок, где хранят лопаты и кирки, и заметить ее было нелегко — для этого следовало сойти с дороги. Но она оказалась с секретом — за дверью начиналась лестница, проходившая в толще стены. Лиш объяснила, что таких лестниц в Другой Башне пять или шесть, и они ведут в помещения важных людей, жрецов и крупных подрядчиков, а также к разумным.
— Что за разумные, кто они? — спросил я.
— Это люди, которые трудятся на третьем ярусе. Они знают все числа, все расчеты строителей, и если кому-то нужно узнать, сколько кирпичей ушло на сооружение тридцатого яруса, — идут к ним. У них есть счетное устройство и хранилище табличек.
— А не господин ли Агенор у них главный?
Я очень кстати вспомнил это непривычное имя.
— Да, господин Агенор Луги. Очень сердитый господин.
— И по этой лестнице можно к нему попасть?
— Видишь дверь? Она обычно заперта. Если ее открыть, можно попасть к разумным. Тот, к кому мы идем, иногда спускается к ним, но сперва их предупреждает. У него где-то натянута веревка с колокольчиками. Он звонит, и ему открывают дверь.
