Показываться на глаза Тахмаду я побоялся, а Гамида, который последним выходил из харчевни, поймал за руку.
— Отдай пузырек, — сказал я. — Он понадобится ночью хозяину.
— Тихо, — ответил Гамид, — тихо… Главное — незаметно улизнуть.
— И что тогда?
— Твой хозяин уже спустился вниз?
— Да.
— Значит, дверь открыта?
— Скорее всего, открыта. А ты с лестницы не свалишься?
— Нет.
Он был как раз в таком состоянии, чтобы убивать лживых женщин.
— Тогда идем.
Мы перебежали к стене пекарни и спрятались за углом, а потом кружным путем вышли к тому месту, где под навесным мостом лепилась неприметная будка.
— Сюда можно подъехать так, чтобы ни с дороги, ни от входа в нору тебя не заметили, — сказал Гамид. — Она там, я это знаю.
— Ты хочешь убить ее сегодня? — спросил я.
— Если бы удалось это сделать так, чтобы труп сбросить в Трубу, убил бы. Когда он окажется в Трубе, уже никто не поймет, откуда он туда упал.
— А я думаю, главное — узнать, где ее жилище и по каким местам она ходит. Может быть, мы сумеем убить ее без лишних хлопот, и никто не догадается, что это наша работа.
— У меня с собой нож.
Это мне не понравилось. Увидев Таш, Гамид мог потерять всякое соображение и броситься на нее, как орел а ягненка.
— Отдай мне нож, — попросил я. — Если я увижу, что мы можем безопасно убить ее и скрыться, то сам вложу нож в твою руку.
— А Тахмад считает, что она ничем нас не обидела. Ведь она сдержала слово — нас отвели к Зубастому.
— Я думаю, даже если бы мы не нашли Агенора Лути и не сослались на Таш, то своими силами и своим разумом добрались бы до Зубастого или другого подрядчика.
— Верно.
Мы вошли в будку и поднялись на третий ярус.
Дверь была перед нами.
— Держи нас, сила Мардука, — сказал Гамид и осторожно нажал на створку.
Дверь подалась, возникла щель, в щели был мрак. Мы нажали еще немного, вошли и оказались в конуре, где на ощупь обнаружили еще две двери, одну с моей стороны, вторую с его стороны. Он оказался быстрее.
Дверь со скрипом отворилась, и мы оказались в комнате, где горели светильники. Это была комната, приводящая в содрогание: всё в ней звучало и шевелилось. Только поэтому никто не услышал, как мы вошли.
Ее окна выходили в Трубу. Догадаться об этом было несложно — в эти открытые окна снаружи тянулись веревки и полосы плотной ткани, и они двигались. Поскольку мы вместе видели устройство над крестовиной в Нашей Башне, а я уже разглядел устройство над крестовиной в Другой Башне, то и сообразили что к чему.
Эти веревки и полосы шли к каким-то колесам, колеса вращались, где-то скрипело и лязгало, раздавался звонкий стук, и вдруг прямо перед нами из стены выдвинулся ящик. Из него поднялось нечто продолговатое, повисло в воздухе, и мы не сразу поняли, что это глиняные таблички, нанизанные на медный прут.
Дальше было совсем странно и страшно. Сверху опустилось колесо с зубцами, и эти зубцы стали отсчитывать табличку за табличкой, поделив всю стопку почти пополам. И другой ящик выехал из стены рядом с первым, и прут с табличками переместился, и несколько из них съехали во второй ящик, и он втянулся обратно в стену. В это время в другом углу комнаты загудело, мужской голос крикнул: «Принимай!», — и что-то незримое, загороженное от нас полками с ящиками и совершенно непонятными штуками, загремело, как будто сыпались медные слитки.
Мужчина, которого мы всё еще не видели, подошел к окну и крикнул:
— Исчадие тьмы, подгони ослов! Веревка ползет медленно, устройство всё время зависает!
— Идем отсюда, — прошептал Гамид. И мы вывалились в темную конуру.
— Что это было? — спросил он меня.
— Не знаю. Но только таблички-то — дырявые. Помнишь?
Я имел в виду развалины Первой Башни.
— Что за колдовство сидит в этих дырявых табличках? И те, что мы привезли в корзинах, — тоже дырявые?
— Откуда мне знать?
Я надавил на другую дверь.
В том помещении было светло и разговаривали люди.
— Когда ты пустишь в ход печатню, Ровоам? — спросил Агенор, которого я узнал по громкому грубому голосу.
— Обеспечение для печатни мы еще не вытащили. Шесть корзин, Агенор! А когда мы их получили?
— И собирали мы их впопыхах. Я уверен, что главная стопка табличек осталась в Той Башне, и придется опять посылать Таш совращать парней с тачками! — это был уже третий голос. — В подземном царстве ей придется держать ответ за каждого из парней, и владычица Эрешкигаль, слушая весь список, помрет от старости прежде, чем он кончится, и…
— Хоть немного помолчи, Амалек, — одернул Ровоам. — Я сам собирал и складывал в корзины эти таблички, в том числе шестидырчатые. Но с ними еще много возни, а старики совсем запутались в воспоминаниях. Я просто боюсь им верить. К тому же они не сами имели дело с дырявыми лентами, по восемь дыр поперек ленты, а от кого-то слышали, что были такие ленты.
— Но мы можем попробовать! Только льняные ленты сразу истреплются, нужны кожаные! И придется делать новое устройство, с катушками для кожаных лент. И заново придумывать все приказы с ответами. И завести свое собственное стадо скота для этих лент… — заговорил Амалек, подражая заунывному голосу жреца.
— А что если настроить печатню на четырехдырчатых? Четыре дырки — это шестнадцать возможностей. И это можно сделать уже сейчас, — сказал Агенор. — Конечно, старики будут ворчать, что это неправильно, ну да чихал я на них. Я от них устал. С каждым днем они помнят всё меньше, а врут всё больше.
— Пожалел бы ты их. Они уже еле говорят, — вступился Ровоам.
— Знаешь, сколько я за них заплатил? Думал, будет польза. А пользы — только та, что я понял — нужно еще и вам деньги платить. В Той Башне еще не догадались, что они живы?
— Нет.
— Я хочу увидеться с ними, Агенор.
Это был голос моего хозяина, господина Осейфа Гумариэля.
— Ты же слышал — они начали врать.
— Мне они врать не станут. Мы слишком давние знакомцы.
— И как еще станут! Я спрашивал их о твоем деле. Они помнят только то, что нужна ударная таблица с множеством штырьков. Я пока не знаю, как сделать ее со сменными штырьками, чтобы ты сам мог их вставлять и вынимать. К тому же мы должны считаться с обычной величиной таблички. Вот разве что ты оплатишь новую печатню, куда можно будет закладывать большие таблички. А вот то, о чем ты просил, наши разумные привезли, но положили на самое дно корзин.
— Мне нужны еще расчеты по третьему и четвертому ярусам. Я их сдал вам, потому что мне приходилось выбирать, кому жить в моем доме, мне или табличкам.
