— Что ж, пора идти. Увидимся через десять минут.
Оставив ее сидеть за столиком, мы с Данлеви прошли мимо последних величественных зданий Стрэнда, пересекли границу Темпл-Бар,
[29]
где некогда был проход под аркой из серого камня, и вышли на Флит-стрит — крикливое средоточие лондонской журналистики. Но в этот поздний субботний час стояла тишина, а если и встречались прохожие, то они по большей части покидали улицу.
Данлеви подошел к дому 174 по Флит-стрит и повернул в замке ключ. Металлическая дощечка бесстрастно свидетельствовала, что здесь находится редакция «Лондон Кроникл». Через несколько мгновений мы уже были в вестибюле. Данлеви извлек потайной фонарь из кармана широкого пальто.
— Что-то не похоже на редакцию газеты, — сказал он тихо.
— Она на верхнем этаже.
Тихо ступая, мы поднялись на второй этаж, где было совершенно темно. Но я знал дорогу. При свете фонаря мы прошли через общую комнату к отдельному кабинету, запертому на один незамысловатый замок. Я вытащил ключ и отворил дверь.
Данлеви полностью открыл глазок потайного фонаря, и комната осветилась. На столе были разбросаны газеты, их подшивки стояли в книжном шкафу и лежали раскрытые поверх справочников. Мы принялись рыться в бумагах, стараясь не нарушить порядка и тем самым не обнаружить подлинную цель нашего ночного визита. Несколько минут просматривали каждый клочок бумаги, попавшийся на глаза. И тут мое внимание привлек тихий свист Стивена:
— Вот! Кажется, нашел.
Я отложил в сторону какую-то записку и сосредоточил внимание на листе бумаги, который передал мне сообщник.
Вот что я прочитал:
После того, как Холмс был ранен, убийства прекратились.
Похоже, это не простое совпадение.
Не раз презрительно отзывался о полиции.
Продолжает посещать Ист-Энд.
И небрежным почерком в конце страницы:
Холмс исчез. Признание вины?
— Господи, доктор Уотсон, никогда не думал, что мы найдем здесь столько мусора.
— Я предвидел нечто подобное, но действительность превзошла мои ожидания.
— Смотрите… Эту страницу писал не Тависток. Другой почерк.
Я услышал скрип входной двери внизу.
— Что это за бумаги? — спросил я.
— Начало статьи, а вот письмо, подписанное Тавистоком, но еще не отправленное. Почерк такой же, как на большинстве документов, которые я здесь обнаружил. Записка, касающаяся мистера Холмса, по-видимому, написана человеком, снабжающим информацией этого мошенника.
Вошла Мэри Энн:
— Как дела?
— Автор этой записки — причина всех наших неприятностей, — сказал я.
Она заглянула через мое плечо.
— Почерк мужской. Мистер Холмс сделал бы какие-нибудь выводы.
— Я покажу ему, но вряд ли тут что-нибудь скрыто, — заметил я, переписывая этот мерзкий текст в блокнот.
— Есть ли конверт к письму? — спросила мисс Монк.
Мы стали искать его в корзинке, полной смятой замаранной бумагой. И тут Мэри Энн с торжествующим видом вылезла из-под стола.
— Датировано двадцатым числом, субботой. Адрес: Лесли Тависток, «Лондон Кроникл». Написано той же рукой! Надо забрать конверт, такую подробность не следует упускать.
Нашлись и другие документы, но информации они не прибавили. Тот же человек написал Тавистоку еще три письма. В одном из них он назначал встречу, еще в двух сообщал свежие сведения о Холмсе, но свою пагубную роль они уже сыграли. Было около часа ночи, и я предложил уйти.
Мы с Данлеви в последний раз осмотрели комнату, дабы убедиться, что не оставили никаких следов своего визита. Мэри Энн взяла джутовый мешок, прислоненный к стене, с нарочитой церемонностью выложила его содержимое на письменный стол и, решительно вскинув напоследок голову, выбросила мешок в мусорную корзину.
Мы спустились по лестнице. Я потянулся к ручке входной двери, но, не успев открыть ее, вздрогнул от звука приближающихся шагов. Сделав знак своим спутникам отступить назад, я затаил дыхание, моля Всевышнего, чтобы незнакомец прошел мимо. Увы, ручку повернули, и дверь медленно отворилась.
Стивен Данлеви тут же притушил свет потайного фонаря и встал за дверью. Вошел седовласый констебль с дубинкой в руке.
— О боже! Как вы меня напугали, офицер! — воскликнул Стивен.
Дородный полицейский вернул дубинку на пояс, но на нас взглянул с подозрением.
— Потрудитесь сообщить, что вы, трое, здесь делаете? В этот час в здании нет ни души.
— Ну, любезный, и напугали же вы нас!
— Ничуть не сомневаюсь. У вас с собой связка ключей?
— Да, конечно. Должен признаться, сэр, я восхищен тщательностью вашего патрулирования. Вы всегда проверяете, заперты ли все двери во время обхода?
— Я скрепляю запертые двери бечевкой, так делает большинство полицейских. Завязка была порвана.
— Квалифицированная работа! Констебль…
— Брирли.
— Видите ли, констебль Брирли, нам с коллегой было необходимо взять интервью у этой молодой особы в обстановке полной секретности.
— По какому поводу?
— Она утверждает, что знает нечто очень важное об убийствах Потрошителя.
Мисс Монк робко кивнула, наполовину спрятавшись за моим плечом.
— А зачем вам встречаться с ней посреди ночи в пустом здании редакции?
— Это очень опасная информация, офицер, — прошептала она.
— Что ж, мисс, если у вас есть сведения об убийствах Потрошителя, вам следует сообщить мне все, что вам доподлинно известно.
— Пожалуйста, не надо, сэр, — сказала она. — Они тогда придут за мной.
— О ком вы говорите?
— О его друзьях. Они убьют меня, когда я буду спать.
— Послушайте, милая, — тихо проговорил констебль, — если вы в опасности, мы обеспечим вам защиту.
— Вы их не знаете! Моя жизнь не будет стоить и ломаного гроша, если я расскажу лишнее полиции.
— Тем не менее я настаиваю на этом.
— Ладно, — сказала девушка в полном отчаянии. — Я знаю, кто убийца.
— И кто же это? — терпеливо спросил Брирли.
— Принц Альберт Виктор.
Я изо всех сил старался делать вид, что смотрю на мисс Монк глазами газетчика, крайне огорченного ее словами и чрезвычайно раздражительного. Удавалось это с трудом.
