— Осторожнее! — приказал группник сапёру. И повернувшись: — Романов, Маркитанов, назад! Залечь в укрытие!
Романов поспешно, а Маркитанов с ленивой грацией обезьяны развернулись и пошли прочь с территории базы. И только когда они укрылись за деревьями, Вадим позволил себе начать изучение растяжки. То, что это была именно растяжка, он не сомневался. А ниточка убегала в сторону и исчезала за сухими ветками орешника, маскирующими одно из разбросанных по базе пленочных укрытий.
— Не торопись! — вновь предостерёг Гордеев сапёра. — Идём вдоль, проверяя миноискателем наличие мин. — И в очередной раз: — Не торопись…
Каракулин кивнул, и чуть приподняв рамку, (чтобы наверняка не задеть растяжки), пошел вперёд. Собственно, идти-то было метра четыре от силы. Осторожно перешагнув нить, сапёр, а следом за ним и Гордеев оказались напротив входа во вражескую днёвку, и сразу стало видно, что они не ошиблись. В нижнем правом углу лежало адское, (и довольно странное), сооружение неведомого гения инженерной мысли. Кажется, чеховский сапер сложил в одну кучу все, что у него имелось на тот момент. В середине композиции находился цилиндр ПТУРа. Видимо, по каким-то причинам чехи не решились использовать его по прямому назначению и, уходя, оставили в качестве «сувенира». Сбоку к нему была прикручена (скотчем) граната Ф-1. Чека из неё была выдернута, и разведчикам сразу стал понятен механизм её использования. Предполагалось, что взрыв ПТУРа не заставит её детонировать, а лишь освободит рычаг, и отброшенная в сторону, (по принципу на кого бог пошлет), граната сработает спустя положенное время, сея дополнительную смерть среди уцелевших. Кроме гранаты к ПТУРу плотно прилегал (притянутый всё тем же скотчем) четырёхсот граммовый прямоугольник тротиловой шашки с вставленным в неё детонатором, от которого, собственно, и тянулась растяжка. Рядом на всё том же скотче снаряд от Зушки, и тут же притянутая проводами, (наверное, скотч кончился), миномётная мина.
— Каракулин, давай мне ЗТП-300, шашку и уходи, только аккуратнее! — группник кивнул в сторону тянувшейся по земле растяжки. — Смотри под ноги!
Боец положил на землю миноискатель, сверху на него автомат, скинул рюкзак и, покопавшись в его недрах, вытащил на свет божий двухсотграммовую тротиловую шашку. Затем полез в притороченную на ремень разгрузки небольшую брезентовую сумочку и вытащил оттуда требуемую ЗТПшку.
— Товарищ капитан! — он протянул всё это Гордееву, отдал, накинул на плечи лямки рюкзака и, подхватив с земли оружие и миноискатель, внимательно глядя под ноги, поспешил за пределы базы. Вадим посмотрел ему вслед, навинтил воспламенитель на ниппель воспламенительного узла, вставил капсюль-детонатор в запальное гнездо, осторожно положил шашку сверху на её чеховскую подружку, взглянул на часы, повернул и выдернул чеку. Затем, не слишком торопясь, отправился вслед за ушедшим Каракулиным.
Жахнуло знатно.
— За мной! — скомандовал Гордеев, намереваясь продолжить обследование покинутой боевиками базы. И уже почти привычно шагнул на её территорию.
Возле обрадовавшейся на месте пленочного укрытия воронки группник остановился, пропуская вперёд сапёра с миноискателем.
Вместо плёночного укрытия повсюду валялись разлетевшиеся от взрыва клочья полиэтиленовой пленки, обломки ореховых прутьев, а чёрная земля присыпала низкорослую траву. Грубо сколоченный настил, местами раздробленный, был отброшен далеко в сторону. Пахло взрывчаткой и влажной почвой.
— Командир! — Гордеев обернулся на голос и увидел радостно улыбающуюся физиономию Маркитанова.
— Командир, глянь! — в руках доблестный пулемётчик держал злополучную эФку. Верхняя часть запала была срезана начисто, сама граната оказалась расколота взрывом, в корпусе виднелась трещина, но всё же она каким-то чудом не детонировала.
— Димарик, брось! — забыв про все правила соблюдения скрытности, хотя какая уж тут конспирация и тишина после такого взрыва, заорал Гордеев. И как было не заорать? Эфка — штука нешуточная…
— Брось её на хрен, к чёрту!
Димарик пожал плечами и небрежно отбросил гранату в сторону… метров на пять…
— Ложись! — взорваться Фка уже была не должна, но закон подлости никто не отменял. Группник бросился на землю первым и откатился под защитную стену оставшейся на месте пленочного укрытия ямы. Взрыва не было.
Плюнув на досмотр, Гордеев, не зная, смеяться ему или материться, принял решение покинуть базу как можно быстрее, пока Маркитанов не отчебучил что-либо ещё…
…С той поры я и близко не подпускал Димарика ко всему тому, что было связано со взрывчатыми веществами. Если где-то он и участвовал в подрывных работах, то только на занятиях и только в составе группы. А про то, как он на МОНку вылез, я не рассказывал?
— Нет, — Кузнецов невесело усмехнулся и отрицательно покачал головой.
— Тогда слушайте, только совсем коротко, а то и так засиделись. Это уже весной было. Мы тогда, после большого перехода, выползая на очередной взгорок, еле волочили ноги. Оставалось пройти совсем немного, подняться на небольшой хребетик, чтобы оказаться в заданной точке.
…Шедший первым Романов опустился на одно колено и, одновременно предостерегающе подняв левую руку, прислушался. Что именно насторожило сержанта, Гордеев не знал, но замер. Гулко стучало сердце, чуть позади сопел радист. Романов повернулся и, показав рукой прямо по курсу, пояснил: «Слышал звук». И, разведя руками, одновременно пожал плечами: «мол, не пойму что именно». Похоже, сержант собирался идти дальше, но был остановлен движением руки командира группы — «оставайся на месте». Романов понимающе кивнув, осторожно опустился на землю. Бойцы стали рассредоточиваться. Сам же Гордеев, пригнувшись, пошёл вперёд. Поравнявшись с головной тройкой, он остановился и, увидев, что на него обратили внимание, скомандовал: — «Каракулин, Маркитанов, медленно, вперёд» и, дождавшись начала выполнения команды, осторожно двинулся следом.
Подъемчик не был крутым, он даже скорее был пологим, только у самого верха образовывал уклон градусов в сорок пять. Разведчики уже почти выкарабкались наверх, когда где-то впереди что-то отчетливо звякнуло. Маркитанов и Каракулин почти одновременно рухнули на землю, Гордеев шагнул за толстый ствол бука и замер. Они продолжали вслушиваться несколько минут, но звук не повторился.
«Двигаемся», — показал капитан обернувшемуся Маркитанову, и разведчики неспешно поползли вперёд. Только сейчас, глядя на осторожно, но слишком медленно передвигающего свой ПКМ пулемётчика, Гордеев понял, что сглупил, послав его на досмотр. Пулемёт — не лучшее оружие при скрытном передвижении и стрельбе навскидку. Но менять что-либо было уже поздно. Тем более, как оказалось, и пулемётчик, и автоматчик двигались с одинаковой скоростью. Каракулин постепенно уходил вправо, а Маркитанов двигался вверх прямо. Верхней части подъёма пулемётчик достиг первым, и едва сунув голову в заросли начинающегося там кустарника, остановился.
Сапёр уже давно скрылся в переплетении веток, а Димарик всё ещё оставался недвижимым. У наблюдавшего за ним Гордеева сердечко ухнуло куда-то вниз, а большой палец правой руки невольно потянулся к предохранителю.
