Сергей проснулся, когда уже почти стемнело. Прогоняя от себя остатки липкого, как мед, и горького, как полынь, сна, начал растирать затекшую левую руку. В груди ныло. Закончив массировать мышцы и чувствуя, как кровь с покалыванием заструилась по капиллярам, он встал и, прихватив оружие, отправился проверять охранение. Сегодня Ефимов решил дать Виталику выспаться. Нельзя всегда полагаться на других, это может войти в скверную привычку. А привычек Ефимов старался не иметь, особенно скверных…
Проверив охранение, Сергей вернулся к своей дневке и, увидев сидящего у радиостанции радиста, тихонечко спросил:
– Что у нас нового?
– Вот, – Каретников протянул группнику тонкий блокнотик, вырезанный из обыкновенной ученической тетради.
– Ты думаешь, я филин? – спросил Ефимов.
И в этот момент, как бы насмехаясь над ним, лавируя между деревьями, пролетела тихая тень. «Сова», – безошибочно определил невольно оглянувшийся Сергей, а радист, поняв свою ошибку, уже начал снимать с себя накинутую на плечи плащ-палатку.
– Давай на словах, что помнишь.
– Э-э, а-а, – не зная, как начать, Каретников запутался в собственных мыслях. – А, да, только что передали, около двадцати тридцати по координатам, – он безошибочно назвал сообщенные ему координаты местности, – замечена группа боевиков численностью до двадцати восьми человек. Боевики перешли дорогу и скрылись в лесу.
– Значит, так… – Мыслям в голове у старшего прапорщика становилось все теснее. – Интересное кино…
Ему не надо было смотреть на карту, чтобы понять, что по озвученным только что координатам пролегал тот самый лесок, точнее, лесополоса, в глубине которой он неоднократно пытался устроить засаду. Останься он там – и встреча его группы с бандой стала бы неизбежной. Но вышло как вышло. Что ж, не судьба. В следующий раз. Но действительно странно, и чем дальше – тем страньше и страньше… С этими мыслями командир второй группы пошел спать.
Полковник Черных был в курсе скандала, разгоревшегося относительно действий второй группы, а точнее, самовольного изменения ее командиром квадратов определенного ему района разведки. Правда, тот ссылался на устные приказания командира батальона, но комбат все отрицал. Возможно, не помнил (не зря же Черных поил его коньяком, смешанным с неразбавленным спиртом), а может, искусно делал вид, что не помнит. Трясунов не дурак и понимает, как вывернут его задницу, если он, полковник Черных, не подтвердит своего отданного так же устно приказа. А он подтвердит? Полковник задумался. Там, кажется, даже собирались отстранить группника от должности – за самоуправство. Кстати, а кто у нас там группник? А, старший прапорщик Ефимов… Впрочем, неважно, хоть кто. Да и ничего ему не сделают. Ну завернут наградной, ну, влепят выговор, скорее всего устный – и вперед. В горы кому-то ходить надо. Да, может, и не будет ничего этого, боевое задание еще продолжается; пока оно закончится – появятся новые проблемы, и от него отстанут. Впрочем, для верности можно, конечно, позвонить и несколькими словами вернуть Ефимову «доброе имя», но стоит ли? Нужная банда уже прошла, объект упущен, так к чему напрягать голосовые связки? К тому же в Ханкале у «чехов» свой человек, и судя по возне, им поднятой, немалого ранга. Или же он лишь имеет доступ к уху человека немалого ранга?.. Хотя это тоже неважно, важно другое: он существует, он владеет информацией, он, в конце концов, отслеживает ее. Тогда стоит ли светиться и косвенно подставлять своего агента в штабе Басаева? Нет, не тот случай, не тот. А прапор… Что прапор? Выкрутится…
Ночь и весь следующий день прошли на удивление спокойно. Никто не доставал новыми задачами, никто не пытался выяснить, почему группа сидит на месте, а не ведет поиск, никто… Одним словом, впечатление было такое, что до засевшей на вершине сопки ефимовской группы никому нет совершенно никакого дела. Возможно, именно так оно и было, да и сам Ефимов не видел в своем сидении никакого прока. Устроить засаду и вести поиск там, где хотелось, ему не дали, а заниматься ерундой и лазить в тех местах, где заведомо ничего не могло быть, не хотелось. Сергей раз пять за день перекусил, каждый час ходил проверял несение службы в тройках, пытался спать… Но время казалось резиновым, оно тянулось и тянулось бесконечной жвачкой. Ефимову было скучно и грустно. За весь день по дороге, над которой возвышалась занятая спецназовцами высотка, проехала всего пара легковых автомобилей, затем пропылил, пыхтя двигателем, старый «ЗИЛ-130», а почти следом за ним, дымя черными газами из выхлопной трубы и звеня бортами разболтанной телеги, прогромыхал колесный трактор. В кабине у него сидело трое мужчин, а в телеге стояли канистры и пара стареньких бензопил «Дружба». Прокатив еще сотню метров, трактор притормозил и, повернув вправо, начал сползать по узкому серпантину тянущейся вниз дороги. Вскоре звук тракторного двигателя умолк, а в дневном лесу раздалось спаренное жужжание вгрызающихся в дерево «Дружб». Вот и все разнообразие. Напилив дров и нагрузив ими телегу, троица завела трактор и уехала, а тоска стала снедать Ефимова еще сильнее.
Виталик гнездился всю вторую половину дня. Он то сворачивал и разворачивал спальник, то натягивал и подтягивал свою одноместную палатку, скроенную из камуфлированного пончо, то выкладывал перед собой припасенные для БЗ продукты – шоколадку, палку колбасы, гуманитарные шпроты, то снова сгребал их в небольшой, возможно, специально сшитый мешочек и в который раз убирал в рюкзак. Сновал туда-сюда мимо командира, подходил к радиостанции и подолгу, тщательно отворачивая от группника лицо, «трещал» с радистами, затем снова возвращался к своим бессмысленным занятиям. Сергей понимал, что тому что-то от него нужно, но заводить разговор первым не собирался.
– Командир, – не выдержал уже, наверное, вконец измученный своими проблемами Шадрин. – Завтра нам вроде бы эвакуацию обещали?! – Сержант начинал, как всегда, издалека.
– Ну и? – нарочито лениво отозвался Ефимов.
– Так вот, может, ну ее, эту засаду? Все равно ведь туфта.
Сергей смолчал, с выводами старшего сержанта было трудно не согласиться.
– Может, это… к омоновцам на блок махнем? Ночью хоть выспимся как следует?
Ефимов снова ничего не ответил.
– Да ротный с другими группами уже с самого утра там торчит, – привел свой последний аргумент замкомгруппы.
Сергей задумался: «Да как так… Да разве можно… Еще почти сутки боевого задания, а я… нет… да как-то… да нельзя так…» Все в душе Ефимова взбунтовалось против подобного предложения… и неожиданно он согласился.
– Полчаса на сборы.
Спешить было некуда, до темноты оставалась уйма времени, а до блокпоста – полтора километра по слегка петляющей, идущей чуть вверх асфальтовой дороге. И пусть этот путь был открыт со всех сторон, и пусть их идущую группу было бы видно любому желающему, да и хрен с ним, да зашибись оно все в гору! Обиженный на всех и вся, Ефимов решил пренебречь условностями. Главное, справа глубокий обрыв, слева на всем пути чистое пространство без деревьев, без кустарников, и у противника нет возможности устроить внезапное нападение, а значит – это боевое задание для его бойцов действительно закончилось… И слава богу, да и дыми оно все коромыслом…
