— У тебя есть машина?
— Еще бы. А ты думала, я пешком сюда пришел? Я думаю о шести
долгих часах пути и хмурюсь.
— Глазом не успеешь моргнуть, как вернешься к брату, —
обещает он. — Только никуда не уходи, ладно?
Якиваю.
— И, пожалуйста, поешь. Я не хочу, чтобы твое урчание нас
выдало. — Он улыбается, и в уголках глаз собирается сеточка морщинок. Мое
сердце ухает куда то вниз, и я понимаю, что если понадобится, я буду ждать его
всю ночь до утра.
Он все еще держит мою руку, но наконец медленно, не сводя с
меня глаз, ее отпускает. Отступает на несколько шагов и останавливается.
— Только больше так не бей, пожалуйста, — умоляет он,
касаясь моего подбородка, и снова меня целует.
На этот раз я чувствую поцелуй. Его губы мягче рук и горячие
— жарче, чем раскаленный воздух вечерней пустыни. Засосало под ложечкой —
трудно дышать. Руки непроизвольно тянутся к нему. Я прикасаюсь к теплой коже
щеки, к жесткой щетине на шее. Пальцы проводят по вспухшей складочке на коже…
рубец… чуть ниже линии волос.
Я захожусь криком.
Я проснулась вся в поту. В полусне пальцы ощупывали тонкую
полоску шрама на шее у позвоночника, оставшуюся после внедрения: едва заметное
бледно розовое пятнышко. Снадобья Целителя делали свое дело.
Грубый шрам Джареда никого не обманет.
Я зажгла ночник и подождала, пока выровняется дыхание.
Адреналин струился по венам: сон казался таким реальным!
Новый сон, но по сути неотличимый от других, мучивших меня
уже не первый месяц. Нет, не сон. Воспоминание.
Мои губы до сих пор чувствовали прикосновение горячих губ
Джареда. Руки раскинулись, не спрашивая разрешения, шаря по смятой постели, ища
и не находя, пока, наконец, не сдались, беспомощно упав на кровать. Сердце
ныло.
Я моргнула, стряхивая нечаянную слезу. Сколько еще я
продержусь? Как вообще кто то выживает в этом мире, в этих телах, чья память не
желает оставаться в прошлом? Чьи эмоции так сильны, что мне не с чем их
сравнить!
Сон все не шел. На следующий день я буду совсем разбита, но
еще много часов пройдет, прежде я успокоюсь. Лучше уж выполнить свой долг и
покончить с этим. Может, хоть тогда я избавлюсь от неподобающих мыслей.
Я заправила постель и побрела к компьютеру, одиноко стоящему
на голом столе. Несколько секунд загорался экран, еще несколько секунд… и вот
почтовая программа открыта. Адрес Искательницы просто найти — в моем списке
всего четыре контакта: Искательница, Целитель, мой новый работодатель и его
жена, она же — моя Утешительница.
«Мой носитель, Мелани Страйдер, была не одна, — напечатала
я, не утруждая себя приветствием. — Его зовут Джейми Страйдер, ее брат».
На краткий миг я ужаснулась ее контролю. Прошло столько
времени, а я даже не подозревала о существовании мальчика — и не потому, что он
ничего не значил для нее, а потому, что она защищала его пуще других секретов.
Были ли у нее другие важные тайны? Настолько священные, что она берегла их даже
от моих снов? Неужели она так сильна? Мои пальцы дрожали, вбивая остальную
информацию.
«Судя по всему, подросток лет тринадцати. Они разбили
временную стоянку — вероятно, где то к северу от города Кейв Крик в Аризоне.
Впрочем, это было несколько лет назад, но на всякий случай можно свериться с
картой. Если узнаю что то новое, сообщу, как обычно».
Я отправила письмо. И едва оно ушло, меня накрыла волна
ужаса.
Только не Джейми!
Ее голос столь отчетливо прозвучал у меня в голове, словно я
сама произнесла что то вслух. Меня пробила дрожь… и тут же охватило нестерпимое
желание снова написать Искательнице, извиниться, сказать, что это всего лишь
глупые сны. Объяснить, что я еще не проснулась, попросить не обращать внимания
на сонный бред.
Чужое желание. Я выключила компьютер.
«Ненавижу тебя», — прорычал голос в моей голове.
— Тогда, может, тебе стоит уйти, — выпалила я. От звука
моего голоса, отвечающего ей вслух, меня снова пробрала дрожь.
Она впервые с самого внедрения заговорила со мной.
Она совершенно точно становилась сильнее. Как и сны.
Завтра мне все равно придется посетить моего Утешителя. При
этой мысли мои глаза наполнились слезами досады и унижения.
Я вернулась в постель, накрыла лицо подушкой и постаралась
ни о чем не думать.
Глава 5
Безутешность
— Приветствую вас, Странница! Располагайтесь, чувствуйте
себя как дома.
Я стояла на пороге кабинета Утешительницы, не решаясь войти.
Она улыбнулась — едва заметное движение уголков губ. За
долгие месяцы я научилась понимать выражения человеческих лиц, различать едва
заметное подергивание и сокращение мускулов. Утешительницу явно позабавило мое
нежелание войти, и в то же время она была разочарована тем, что моя скованность
так и не прошла.
Обреченно вздохнув, я шагнула в небольшую, ярко оформленную
комнату и заняла свое обычное место — подальше от нее, в красном кресле.
Она сжала губы.
Чтобы не встречаться с ней взглядом, я уставилась в открытое
окно, разглядывая плывущие по небу облака. Воздух в комнате был со слабым
привкусом океанской соли.
— Итак, Странница. Давненько вы ко мне не заглядывали.
Я виновато на нее посмотрела.
— Я вам написала насчет прошлой встречи. Нужно было
позаниматься с одним студентом…
— Да, я знаю. — Она снова едва заметно улыбается. — Я
получила ваше письмо.
Для своего возраста она была привлекательной — с
человеческой точки зрения. Седина ей шла: собранные в свободный хвост длинные
пряди не пепельно серые, а белоснежные. И я еще ни у кого не встречала такого
интересного изумрудного цвета глаз.
— Простите, — сказала я. Кажется, она ждала ответа.
— Все нормально, я вас понимаю. Вам нелегко сюда приходить.
Вы искренне жалеете, что возникла подобная необходимость, и напуганы, потому
что с вами это происходит впервые.
Я разглядывала паркет.
— Да, Утешительница.
— Я же просила вас называть меня Кэти.
— Да… Кэти. Она усмехнулась.
— Что, Странница, никак не привыкнете к человеческим именам?
