Теперь я двигалась осторожно, бесшумно переставляя ноги.
Было очень тихо. На миг почудилось, что я ошиблась, и здесь никого нет. Вдали
показался вход — белый солнечный свет лился из неровного проема на стену. До
моих ушей донесся тихий стон.
Я на цыпочках подошла к самому краю проема и прислушалась.
Стон повторился. К нему добавился еще один звук: тихое,
ритмичное постукивание.
— Ну, ну же! — раздался хриплый голос Джеба. — Все хорошо,
док. Не принимай близко к сердцу.
Из комнаты доносились приглушенные шаги, шуршание ткани,
шорох. Судя по звукам, внутри прибирались.
Пахло странно. Необычный запах… металлический, но не совсем
— сложно было определить, на что он похож. Я совершенно точно чувствовала его
впервые — и в то же время он казался смутно знакомым.
Я боялась заглянуть в комнату.
«Что они нам сделают? — заметила Мелани. — Прогонят?»
«Ты права».
Если это было худшим, чего мне стоило бояться, то
определенно произошли большие перемены. Я сделала глубокий вдох, снова обратила
внимание на странный, мерзкий запах и скользнула внутрь.
Никто меня не заметил.
Док опустился на колени, уткнув лицо в ладони, его плечи вздрагивали.
Джеб склонился над ним, гладя по спине. Рядом с одной из коек в центре лазарета
Джаред с Кайлом раскладывали грубые носилки. Лицо Джареда превратилось в
прежнюю суровую маску.
На обеих койках лежало что то, накрытое темно зелеными
простынями — продолговатое, неправильной формы. Какие то знакомые очертания и
изгибы…
В изголовье, на освещенное место, перетащили самодельный
стол дока, который серебрился металлическим блеском — блестящие скальпели и
всевозможные устаревшие медицинские приспособления, названий которых я не
знала.
Но кое что серебрилось гораздо ярче: мерцающие обрывки
серебра, изуродованными спутанными комочками рассыпанные по столу… Тонкие
серебряные нити, обнаженные, разорванные, растянутые… Брызги серебристой
жидкости запятнали стол, простыни, стены…
Мой истошный вопль разрезал тишину. Лазарет напоминал бойню.
Я закричала. Комната завертелась, закружилась вокруг меня, все смешалось, и я
потеряла выход. Стены, забрызганные серебром, встали передо мной, отрезая пути
к бегству.
Кто то выкрикнул мое имя, но я не узнала голос. Крик
прозвенел слишком громко. Голова заболела. Сочащаяся серебром каменная стена
надвинулась на меня, и я упала на пол. Меня подхватили грубые руки.
— Док, помоги!
— Что с ней?
— У нее припадок?
— Что она увидела?
— Ничего. Тела прикрыты.
Ложь! Тела были выставлены на показ, разбросаны страшными,
бесстыдными сгустками по блестящему столу — расчлененные, препарированные,
изувеченные тела, подвергнутые изощренным пыткам, разорванные на куски…
На столе лежали поникшие рудиментарные щупики передней части
детского тельца. Это же ребенок! Кроха! Искалеченный малыш, небрежно брошенный
в лужице собственной крови…
Желудок взбунтовался, как и стены, желчь подступила к горлу.
— Анни? Ты меня слышишь?
— Она в сознании?
— Кажется, ее сейчас стошнит.
Последний голос был прав. Крепкие руки поддержали мою
голову, как раз вовремя: я извергла из себя желудочный сок.
— Что делать, док?
— Держи ее — а то еще поранит себя. Я закашлялась и
попыталась вырваться.
— Пустите меня! — с трудом выдавила я. Слова выходили
скомканно. — Не трогайте меня! Уберите руки, вы, звери! Палачи!
Я завизжала, извиваясь в сильных руках.
— Анни, успокойся! Ш ш ш! Все хорошо! — Голос Джареда.
Впервые это не имело значения.
— Чудовище! — крикнула я ему.
— У нее истерика, — сказал док. — Держи ее!
Мне на лицо опустилась хлесткая пощечина. Вдалеке, в
мгновенно образовавшемся хаосе, пронесся вздох.
— Что ты делаешь? — взревел Иен.
— Иен, у нее что то вроде припадка. Док пытается привести ее
в чувство.
В ушах звенело, но не от удара, а из за запаха серебристой
крови, стекающей по стенам, — крови Душ. Комната извивалась вокруг меня, как
живая. Свет создавал странные узоры, принимая форму монстров из прошлого:
Стервятник расправил крылья… Грызодер клацнул грозными клешнями у моего лица…
Док улыбнулся и протянул ко мне руку — с кончиков пальцев капало серебро…
Комната медленно крутанулась, и меня поглотила темнота.
Через несколько секунд сознание вернулось. Голова была
слишком ясная, и я пожалела, что так быстро пришла в себя.
Меня куда то переносили в темноте — я раскачивалась взад
вперед.
К счастью, жуткий запах почти исчез. Затхлый, влажный воздух
пещер казался свежим и ароматным.
Меня словно баюкали — знакомое чувство. В первую неделю
после того, как Кайл меня ранил, я часто путешествовала на руках у Иена.
— Она догадалась. Кажется, я ошибся, — бормотал Джаред.
— Думаешь, она все поняла? — Голос Иена гулко раздавался в
тишине туннеля. — Поняла, что док пытается извлечь Души из тел, и испугалась?
Испугалась за свою судьбу?
— А ты так не думаешь? — помолчав, спросил Джаред. Иен
кашлянул.
— Нет. Не думаю. Да, лично мне противно, что вы… поставляете
доку новые жертвы — и это сейчас, после всего! До тошноты противно… Но Анни
расстроилась не поэтому. Ты что, слепой? Ты хоть представляешь, что она
увидела?
— Но мы же прикрыли тела до того, как…
— Не те тела, Джаред. Конечно, Анни расстроилась бы и из за
трупа человека — она слишком чувствительна; насилие и смерть не вписываются в
ее картину мира. Лучше подумай, что для нее значили останки на столе.
Еще мгновение Джаред соображал.
— Ох!
— Да. Представь себе, что ты оказался свидетелем вивисекции:
ампутированные конечности, все залито кровью… Для Анни это намного тяжелее, чем
для нас. Мы то уже подготовлены — еще до вторжения, теми же фильмами ужасов,
если уж на то пошло. Готов поспорить, за все ее жизни ей ни разу не приходилось
сталкиваться ни с чем подобным.
