Для меня это было не сложнее, чем ходить по магазинам: я
получала ключ от номера, заводила разговор с клерком и рассказывала историю о
муже фотографе и друге, который путешествует вместе с нами (на случай, если кто
нибудь увидит нас втроем). Я выбирала обыденные имена с неприметных планет.
Иногда мы были Летучими мышами: Хранитель слов, Поющий песнь яиц и Приют на не
бесах. Иногда — Морскими водорослями: Колышущиеся глаза, Видящий поверхность и
Второй рассвет. Нас никто не пытался выследить, но я каждый раз выдумывала
новые имена, потому что Мелани воображала себя героиней фильма про шпионов.
Труднее всего мне было пересилить себя и брать, ничего не
давая взамен. Я ни за что не призналась бы в этом в присутствии Кайла, который
только и ждал повода усомниться в чистоте моих намерений. Когда я жила в Сан
Диего, меня это не беспокоило: я брала лишь необходимое и возмещала долг
обществу своими лекциями в университете. Призвание Учителя не требовало особого
напряжения, но я относилась к нему серьезно. Были и другие, более трудоемкие,
менее приятные — Души поочередно принимали участие в уборке мусора, например.
Теперь я брала намного больше и ничего не отдавала взамен. Так нельзя… я
чувствовала себя эгоисткой.
«Ты же не для себя, для других», — в минуты уныния
напоминала мне Мелани.
«Все равно так нельзя. Даже ты это чувствуешь, разве нет?»
«Не бери в голову», — советовала она.
К счастью, наша долгая вылазка подходила к концу: осталось
только в последний раз выгрузить добычу из фургона в надежно припрятанный
грузовичок. Всего несколько дней с заездом в Оклахому и Нью Мексико, а дальше —
без остановок через Аризону. Снова домой. Наконец то!
Если мы ночевали в гостиницах, а не в тесном фургоне, то
обычно въезжали после наступления темноты и покидали мотель до рассвета, чтобы
Души не успели хорошенько нас рассмотреть — излишняя предосторожность. Даже Иен
и Джаред начинали это понимать.
После удачного дня фургон ломился от добычи. Кайлу почти не
осталось места, а Иен решил, что я устала, и мы остановились у гостиницы
пораньше, еще до захода солнца.
Небольшая гостиница была полупуста. Я вернулась в фургон с
пластиковой картой ключом, мы припарковались под окнами нашего номера, в пяти
шести шагах от входа, и Джаред с Иеном прошли из фургона прямиком к двери.
Тонкие бледно розовые шрамы на их шеях служили маскировкой. Джаред нес
полупустой чемодан. Ни на них, ни на меня никто даже не взглянул. В номере
мужчины задернули шторы и немного расслабились.
Иен разлегся на кровати и защелкал пультом от телевизора.
Джаред поставил чемодан на стол и достал наш ужин — остывшую жареную курицу из
кулинарии. Я села у окна, одним глазом поглядывая на заходящее солнце.
— Анни, согласись: мы, люди, умеем развлекаться… в отличие
от вас, — поддразнил меня Иен.
С экрана телевизора хорошо поставленными голосами вещали две
Души. О фабуле происходящего догадаться было нетрудно — сюжеты разнообразием не
отличались. Мужская особь получает назначение на планету Водорослей, но его
жене с планеты Туманов ближе теплокровные носители. Герои стоически переносят
долгую разлуку и — о, чудо из чудес! — воссоединяются на Земле. Все истории Душ
имеют счастливый конец.
— Не забывай, на какую аудиторию это рассчитано.
— Твоя правда, но уж лучше бы запустили наши старые шоу. —
Иен попереключал каналы и нахмурился. — Раньше некоторые шли.
— Они слишком будоражили зрителей. Пришлось заменить их
другими, в которых было меньше… насилия.
— Насилие в «Семейке Брэди»?
Я видела этот сериал в Сан Диего, а Мелани помнила его с
детства.
— Он потворствовал агрессии, — рассмеялась я. — В одной из
серий маленький мальчик до крови избивает хулигана — и показано это, словно так
и надо поступать.
Иен недоверчиво покачал головой и вернулся к передаче, но
смеялся над теми сценами, которые, по замыслу автора, должны были растрогать
зрителя.
Я смотрела в окно, наблюдая зрелище, гораздо более
интересное, чем предсказуемая история в телевизоре.
За шоссе находился небольшой парк, где с одной стороны
раскинулся луг, на котором паслись коровы, а с другой — стояла школа. Рядом со
школой была разбита старомодная детская площадка с песочницей, горкой, лесенкой
и раскручиваемой вручную каруселью. Само собой, там имелись и качели.
Семья из трех человек решила воспользоваться вечерней
прохладой. Темные волосы отца на висках серебрились проседью. Мать выглядела
намного моложе. Ее длинные рыжевато каштановые пряди, собранные в хвост,
подпрыгивали при каждом движении. С ними был мальчик — совсем кроха, не старше
годика. Отец подталкивал качели сзади; мать стояла спереди и целовала крохотный
лобик всякий раз, как малыш подлетал к ней. Ребенок заливался хохотом, пухлые
щечки раскраснелись. Женщина тоже хохотала от всей души.
— Анни, что там? — Джаред заметил улыбку, которую вызвала у
меня эта семейная идиллия.
— За все мои жизни не видела ничего подобного. Передо мной…
надежда.
Джаред подошел и встал рядом, заглянув мне через плечо.
— О чем ты? — Он окинул взглядом здание и дорогу, не обратив
внимания на играющую семью.
Я поймала его подбородок и повернула в нужную сторону. Он и
не подумал отдергивать голову, и от этого внизу живота вдруг разлилось тепло.
— Смотри, — сказала я. — Следи за моим взглядом. Перед нами
— единственная надежда на спасение вашего вида.
— Где? — удивился он. Иен прислушался.
— Видишь? — Я указала на смеющуюся мать. — Смотри, как она
любит свое человеческое дитя.
Мать подхватила ребенка с качелей и крепко прижала к груди,
покрывая крохотное личико поцелуями. Он гулькал и агукал — настоящий малыш, а
не миниатюрная копия взрослого, которой он стал бы после «внедрения».
— Человеческий младенец? — обмер Джаред. — Как? Зачем? Давно
это происходит?
Я пожала плечами.
— Не знаю, сама впервые вижу. Она не захотела, чтобы из него
сделали носителя. Не могу себе представить, чтобы ее… принудили. У нас на
матерей практически молятся. Если она решила… — Я покачала головой. — Понятия
не имею, как они собираются это решать. На других планетах подобных проблем не
возникает. Эмоции человеческих тел сильнее любой логики.
Иен и Джаред, разинув рты, смотрели на межвидовую семью в
парке.
— Нет, — пробормотала я себе под нос. — Ни у кого не
поднимется рука отнять ребенка у родителей. Вы только на них посмотрите!
