— Она красивая, — удивленно прошептал он. Независимо от его
чувств ко мне, он наверняка ожидал увидеть паразита, многоножку, монстра. Он не
подготовился к красоте.
— Я тоже так думаю. Давай ка запустим ее в контейнер.
Иен на секунду задержал Душу в ладони, словно пытаясь
запечатлеть в памяти ощущения, а потом с трогательной нежностью отпустил ее в
холод.
Джаред защелкнул крышку контейнера. У меня словно гора с
плеч свалилась: дело сделано, время менять решение прошло. Я больше не
сомневалась: когда меня не станет, эти четверо позаботятся об извлеченных Душах
не хуже меня.
— Осторожно! — воскликнул Джеб и схватил ружье, направив его
на кого то рядом с нами.
Джаред выронил контейнер и прыгнул на Целителя, который
сидел на койке и ошарашенно рассматривал нас.
Иен хладнокровно сжимал контейнер с Душой Целитель ницы.
— Хлороформ! — Джаред схватил Целителя, пытаясь вжать его в
койку, но не успел.
Целитель ошеломленно уставился на меня, и на его лице
появилось детское, беспомощное выражение. Лучи фонаря отражались от наших с ним
глаз, по стенам плясали ромбовидные зайчики.
— Почему? — спросил меня Целитель; лицо его разгладилось, а
тело безвольно осело на койку. Две струйки крови вытекли из ноздрей.
— Нет! — Я бросилась к обмякшему телу, понимая, что уже
слишком поздно. — Нет!
Глава 54
Забвение
— Элизабет? — спрашивала я. — Энн? Карен? Как тебя зовут? Ну
же. Я знаю, ты помнишь.
Тело Целительницы безвольно обмякло на койке. Прошло много
времени — я точно не знала, сколько. Всю ночь я провела на ногах. С рассветом
док убрал брезент с потолка, и теплые лучи солнца падали сквозь отверстия в
потолке, ласкали кожу. Я подвинула безымянную женщину, чтобы свет не раздражал
ей глаза, легонько коснулась ее лица и убрала со лба шелковистые каштановые с
проседью волосы.
— Джули? Бриттани? Анжела? Патриция? Как же тебя зовут?
Поговори со мной, пожалуйста!
Док тихонько похрапывал на одной из коек в темном углу
лазарета, остальные давно ушли. Кто то отправился хоронить мужчину, которого мы
потеряли. Я содрогнулась, вспомнив его недоуменный вопрос и как вдруг погасли
его глаза.
«Почему?» — спросил он.
Как жаль, что он не дождался ответа: я бы попыталась
объяснить, и, возможно, он бы даже понял. В конце концов, разве есть что то
важнее любви? Для Души любовь — смысл существования. Именно любовь всегда была
и будет моим ответом. Может, если бы он подождал, он бы тоже дошел до этой
истины и не отнял бы жизнь у человеческого тела.
Впрочем, требование вернуть тело, вероятно, показалось бы
ему бессмысленным. Это было его тело, а не какая то отдельная сущность. В
понимании Целителя самоубийство не означало убийства — оборвалась только одна
жизнь. И, возможно, он был прав. По крайней мере, обе Души выжили. Индикатор на
его контейнере тускло мерцал красным — величайшее свидетельство человеческой
преданности. Люди сохранили ему жизнь.
— Мэри? Маргарет? Сьюзан? Джилл?
Все ушли, оставив меня со спящим доком и телом женщины, а в
воздухе по прежнему витало напряжение: женщина не просыпалась, хотя действие
хлороформа давно прошло. Незнакомка дышала, сердце билось, но все попытки дока
пробудить ее окончились ничем. Может, было слишком поздно? Мы ее потеряли? Она
умерла? Умерла, как тело мужчины? Может, все они умерли и их давно нет? Может,
остаются только редкие исключения вроде Мела ни и Лэйси — непокорные бунтари да
крикливые, вздорные создания? Может, носитель Ищейки — аномалия? Вернется ли
Мелани, как вернулась Лэйси, или… или даже это под вопросом?
«Я не ушла. Я здесь», — возразила Мелани. Она тоже устала.
«Да, ты здесь. И ты здесь останешься», — пообещала я. Я со
вздохом возобновила попытки. Попытки, обреченные на неудачу?
— Я знаю, у тебя есть имя, — сказала я женщине. — Ребекка?
Александра? Оливия? Или что попроще… например, Джейн? Джин? Джоан?…
«Лучше, чем ничего, — хмуро думала я. — По крайней мере, я
подсказала им, что делать, если их поймают. Хотя бы бунтарям да баламутам
помогла».
Этого было недостаточно.
— С тобой каши не сваришь! — Я обхватила руку незнакомки
обеими ладонями и принялась растирать. — Хотя бы попробуй, ладно? Моим друзьям
и так несладко. Давай их порадуем? И Кайл еще пропал… Мы же не сможем всех
эвакуировать, а тебя оставить тут. Я знаю, ты хочешь помочь. Они ведь твоя
семья, понимаешь? Люди, как и ты. Хорошие люди. Ну, в большинстве своем
хорошие. Тебе понравятся!
Мягко очерченное лицо оставалось безучастным, сознание не
возвращалось. Она была красива неброской красотой — аккуратный овал лица,
правильные черты. Лет сорок пять, не старше: застывшие черты не позволяли определить
точнее.
— Ты им нужна, — умоляла я. — Ты можешь им помочь, ведь ты
столько всего знаешь! Док совсем выбился из сил. Док хороший. Ты ведь была
Целителем, а значит, в тебе наверняка осталась толика сострадания. Думаю, тебе
понравится док. Тебя зовут Сара? Эмили? Кристин?
Я погладила нежную щеку. Никакой реакции! Я снова взяла ее
безвольную руку. Сквозь трещины в высоком потолке было видно синее небо. Мысли
блуждали.
— Интересно, как они поступят, если Кайл не вернется.
Сколько они будут прятаться? Придется ведь искать новый дом, а это непросто,
ведь людей много. Хотела бы я им помочь, только как?… Может быть, они смогут
остаться… А вдруг у Кайла все получится?
Я горько рассмеялась, подумав о его шансах. Кайл не
отличался осторожностью. Наверное, пока все не устаканится, я еще поживу. Если
Ищейки устроят облаву, людям пригодятся мои не вызывающие подозрений глаза.
Может, даже придется остаться надолго — эта мысль грела сильнее, чем яркие лучи
полуденного солнышка. Я поблагодарила Кайла за спешку и сумасбродство. Сколько
времени пройдет, прежде чем можно будет с уверенностью сказать, что опасность
миновала?
— Интересно, здесь случаются морозы? Я почти забыла, каково
это — мерзнуть. А если пойдет дождь? Наверняка иногда здесь бывают дожди! Тут
столько дыр в крыше, нас же зальет. И где тогда спать? — Я вздохнула. — Может,
когда нибудь я выясню сама. Хотя вряд ли. Разве тебе не интересно? Ни капельки?
Если проснешься, узнаешь ответы на все вопросы. Мне вот интересно. Может, Иена
спросить? Представляю, как здесь все изменится… Забавно. Лето же не может
длиться вечно.
Мои мысли витали где то далеко, уносясь от лежащей на койке
женщины в страну под названием «Меланхолия», где в последнее время я стала
привычным гостем.
