А потом и они остались позади. Вот и двери, загораживающие
проход в их с Кайлом комнату. Иен пнул красную дверь, которая с громким стуком
упала на каменный пол, ввалился в комнату и бросил меня на матрас в углу. Грудь
Иена вздымалась от ярости и напряжения. Он на миг обернулся, быстрым движением
поставил дверь на место и снова сердито уставился на меня. Я тяжело вздохнула и
перевернулась на колени, держа руки перед собой, ладонями вверх, и жалея, что
они не могут сотворить чуда. Как бы я хотела дать ему хоть что нибудь, что
нибудь сказать! Но мои руки были пусты.
— Я. Никуда. Тебя. Не пущу. — Его глаза метали синие молнии
— я впервые видела, чтобы они сверкали так ярко.
— Иен, — прошептала я. — Пойми… я не могу остаться. Ты
должен меня понять.
— Нет! — закричал он.
Я отпрянула, а Иен вдруг рухнул на колени передо мной,
уткнулся головой мне в живот и обнял за талию. Его трясло, из груди вырывались
громкие, надрывные всхлипы.
— Нет, Иен, нет, — взмолилась я. Лучше бы он злился! —
Пожалуйста, не надо.
— Анни, — простонал он.
— Иен, пожалуйста, не переживай так. Не надо. Прости меня,
пожалуйста.
Я тоже плакала, меня тоже трясло — или это он так сильно
дрожал, не знаю.
— Ты не можешь уйти.
— Я должна, должна, — всхлипывала я. А потом мы долго
плакали в тишине.
Наконец Иен вытер слезы, выпрямился и привлек меня к себе.
— Прости, — сказал он. — Я был груб.
— Нет, это ты меня прости. Надо было тебе объяснить, а не
ждать, чтобы ты сам догадался. Я просто… не смогла. Я не хотела тебе говорить,
не хотела ранить тебя… и себя. Я эгоистка.
— Анни, нам нужно об этом поговорить. Еще не поздно
отказаться.
— Поздно.
Он покачал головой и сжал зубы.
— Как давно ты это замыслила?
— С тех пор, как поймали Ищейку, — шепнула я. Он кивнул,
знал ответ.
— И ты решила ее спасти, выдав свою тайну. Понимаю. Но это
не значит, что ты должна куда то улетать. Да, ты выучила дока… ну и что?
Догадайся я тогда, что ты задумала, я бы ни за что не позволил тебе ему
показать. Никто тебя не заставит лечь на эту проклятую койку! Пусть только
дотронется до тебя, я ему руки переломаю!
— Иен, пожалуйста…
— Они тебя не заставят, Анни. Слышишь? — воскликнул он.
— Никто меня не заставляет. Я научила дока извлекать Души не
для того, чтобы спасти Ищейку, — прошептала я. — То, что Ищейка оказалась
здесь, просто… ускорило мое решение. Иен, я сделала это, чтобы спасти Мел.
Он промолчал.
— Иен, она в ловушке. Это как тюрьма, даже хуже. Не знаю,
как описать. Она как призрак. А я могу ее освободить. Вернуть ей себя.
— Анни, ты тоже заслуживаешь жизнь. Останься.
— Иен, я люблю Мел.
Он закрыл глаза, и его побледневшие губы стали мертвенно
белыми.
— А я люблю тебя, — прошептал он. — Разве это не важно?
— Конечно, важно. Очень важно, ты же видишь… И это еще одна
причина…
Его глаза распахнулись.
— Я совсем замучил тебя своей любовью? Анни, я буду молчать.
Я ничего тебе больше не скажу. Если хочешь, будь с Джаредом. Только останься.
— Нет, Иен. — Я прикоснулась ладонями к его лицу. — Я… Я
тоже тебя люблю. Я, серебряный червячок у нее в голове. Но мое тело тебя не
любит. Я никогда не смогу любить тебя в этом теле, Иен. Я разрываюсь надвое.
Это невыносимо.
Я могла бы вытерпеть. Но смотреть, как он страдает из за
ограничений, которые накладывает мое тело? Нет, никогда!
Он снова закрыл глаза. Густые черные ресницы блестели от
слез.
«Ладно, давай, — вздохнула Мел. — Делай, что хочешь. Пойду
посижу в соседней комнате», — шутливо добавила она.
«Спасибо».
Я обхватила его за шею и прильнула к губам. Он прижал меня к
груди. Наши губы слились в поцелуе, и мне вдруг показалось, что этот поцелуй
будет длиться вечно, словно разлука над нами не властна. Я почувствовала
соленый вкус слез — его и моих.
Что то изменилось.
Когда тело Мелани касалось тела Джареда, это было как лесной
пожар — огонь, который несся по пустыне, пожирая все на своем пути. С Иеном все
было иначе, совсем по другому, потому что Мелани не любила его так, как я. Не
лесной пожар, а движение расплавленной магмы глубоко под земной корой — не
обжигающее, но неумолимо меняющее облик Земли.
Тело встало между нами, как стена тумана — густая завеса,
сквозь которую я наблюдала за происходящим.
Изменилась не Мел, а я. Внутри меня из старого сплава
неумолимо формировалось что то новое, словно под молотом искусного кузнеца…
Долгий непрерывный поцелуй завершил процесс: металл зашипел, упал в холодную
воду, и в горниле страсти была выкована закаленная сталь — переплавленная Душа.
Я снова заплакала. Иен менялся вместе со мной — этот
удивительный мужчина, который был чувствителен и мягок, как Душа, и в то же
время оставался по человечески силен и отважен. Он потянулся губами к моим
глазам… Слишком поздно. Все было кончено.
— Не плачь, Анни. Не плачь. Ты останешься со мной.
— Восемь полных жизней, — прошептала я, касаясь губами его
щеки; мой голос дрогнул. — Восемь полных жизней, восемь планет, и ни на одной я
не встретила того, за кем пошла бы куда угодно. Я так и не встретила любимого.
Почему сейчас? Почему ты? Ты даже не Душа. Как я могу тебя любить?
— Это странная Вселенная, — пробормотал он.
— Это нечестно, — пожаловалась я, повторяя слова Санни. Это
было нечестно.
В самый последний миг я нашла любовь, и теперь приходилось
от нее отказаться — разве это честно? Разве честно, что мои тело и Душа никак
не желали примириться? А моя любовь к Мелани? И разве честно, что Иен страдал
вместе со мной? Он как никто другой заслуживал счастья. Это было нечестно,
неправильно, ненормально. И виновата в его мучениях была я.
— Я тебя люблю, — прошептала я.
— Ты так это говоришь, как будто прощаешься. Я действительно
прощалась.
— Я, Душа по имени Странница, люблю тебя, человек Иен. — Я
подбирала слова осторожно, чтобы в них не прокралась ложь. — И буду любить
всегда, в любом обличье: Дельфином, Медведем, Цветком, неважно… Я буду всегда
любить тебя, всегда помнить. Ты навеки останешься моим единственным.
